Ведьма Агнета - Евгения Владимировна Потапова

просто исчезли в дыму. У нее над головой осталось несколько штук. Я открыла окно, чтобы проветрить помещение.

– У меня телефон сел, зарядку дома забыла. Ты мне не дашь свою?

– Не дам, у нас на двоих с дочерью одна, сейчас заряжается ее телефон, на ночь свой поставлю. Утром дам тебе на пару часов, – сказала ей правду, да и незачем ей с этим Женей созваниваться. Он сам виноват, думал, рыбка на крючке, и можно делать все что угодно, да не угадал.

Она взяла одну из книг в руки.

– Давно ничего не читала, – стала листать она страницы. – Вот странно это все, меня кидает в разные стороны, то мужа ненавижу, то Женька этого, то себя, то свекровь, а то все равно становится, а то прямо всех расцеловала бы. Хотя последнее состояние очень редко бывает.

– Ты можешь минут десять на улице посидеть? – спросила я ее.

– Могу. А что такое?

– Да кое-что сделать надо.

Ушла в дом, взяла небольшие мешочки, насыпала в них новую соль. Вернулась, Ирина уже сидела в беседке и увлеченно читала приключенческий роман, вокруг нее вилось штук пять мух. В летней кухне я разложила по углам мешочки с солью с заговором. Так новые мухи не появятся и не расползутся по окрестности. Когда вышла из домика, то крикнула Ирине, что она может возвращаться. Та махнула мне рукой и показала на книжку. Приобщаю народ к чтению.

– Мам, ты теперь всех убогих собирать будешь? – поинтересовалась моя дочь вечером.

– Как получится, но я всеми силами и способами постараюсь оградить тебя от любой опасности, – чмокнула я дочь в щечку.

Минус один

Субботнее утро, за окном поют птички, деревья подернулись зеленой дымкой, еще нет цветов, но уже наметились бутоны. Запах стоит такой терпкий, так пахнет только свежая кора, деревья, почки, смола. Настроение замечательное, а на душе, как и на улице, птички щебечут. Взяла ведро и отправилась к своим козочкам и курочкам. Смотрю, Ирина между кустов лазает и что-то там делает.

– Доброе утро, – крикнула я ей.

– Утро доброе, – помахала она мне каким-то инструментом.

– Что ты там делаешь? – поинтересовалась я.

– Решила обрезать сухие ветки, пока листьями все не покрылось. Я к хахалю своему секатор взяла, хотела у него огородными работами заняться. Утром вышла по туалетным делам, думаю, чего зазря небо коптить, дай доброе дело сделаю, – она вся светилась, ей приносило это удовольствие.

– Сейчас козочек подою, курочек покормлю, и завтракать будем, – ответила я.

Около Ирины летали все те же мухи и все в том же количестве, что и вчера вечером, их не стало больше, но и меньше не стало. Напоминать ей про телефон мне не хотелось, пусть человек немного просвет увидит и отдох-нет от суеты.

Завтракали в беседке. Вот думаю, как же зимой людей принимать, летний домик еще утеплить можно, а вот как быть с беседкой, не будешь же есть на морозе. Ладно, буду решать проблемы по мере их поступления. Мы мило болтали ни о чем с гостьей. Ирина выглядела лучше, чем вчера, видно, свежий воздух пошел ей на пользу, ну и уменьшение насекомых тоже сыграло свою роль.

– Как спалось? – поинтересовалась я.

– Полночи не могла заснуть, а потом глаза открыла – уже утро. Первый раз за последнее время спала без кошмаров, а то обычно только задремлю и как кто-то в бок толкает в часа три ночи.

– Что за кошмары?

– Женщина меня какая-то за волосы таскает, то бьет меня, то в землю закапывает. Я в одно такое утро спросонья все волосы себе почикала.

Мы собрали всю грязную посуду и отнесли в кухню. Катюшка отправила меня к гостье, сказала, что сама все перемоет. Надо рядом с беседкой раковину организовать, не дело каждый раз ребенка эксплуатировать. Да и посуду нужно отдельную для гостей завести, а то мало ли.

Ирина сидела за столом и о чем-то думала. Она подняла на меня глаза.

– Все так плохо, да? – спросила она.

– Пока не смертельно, – ответила, разглядывая ее мушек.

Несмотря на кажущуюся одинаковость, они были разными. В основном черно-зелеными, у кого-то был рисунок на брюшке, у кого-то на спинке, цвет у одной переходил в темно-коричневый. Но все равно они были неприятными и противными.

– Ты мне поможешь? – на ее глаза навернулись слезы.

– Можно попробовать, но не обещаю. Я не волшебник, а только учусь, – усмехнулась я.

– Что там? Порча, приворот? – спросила она.

– Ну что, родная, тут на тебе только ленивый эксперименты не ставил, – ответила я. – Ты сама-то готова изменить свое положение?

– Готова, – закивала она головой.

– Ну что же, давай начнем с твоего кошелька, доставай свою прелесть. Я сейчас приду, – я отправилась в дом за пинцетом и средствами для розжига, думаю, они мне пригодятся.

Натянула хозяйственные перчатки, на столе лежал ее кожаный кошелек с красивым рисунком в виде розы с шипами и кровавыми каплями.

– Чудесная вещица, – посмотрела я на него.

– Аккуратно, он очень дорогой. Мне коллектив подарил на тридцатипятилетие, – сказала она, когда я принялась его вертеть пинцетом.

– Добрые у тебя, Иришка, коллеги, – я нашла небольшой потайной карманчик.

Пинцетом вытащила пятидесятирублевую купюру, сложенную конвертиком.

– Видишь, для тебя им ничего не жалко, – усмехнулась я, показав находку ей.

– Что там? Это не мое, я такого не клала, – испугано сказала она.

– Конечно, не твое. Да все что угодно может быть, например, кладбищенская земля, могут быть волосы, мелкие монетки, а может быть все вместе. Я бы не рисковала и не открывала. Знаешь поговорку – любопытство сгубило кошку.

– Ну-ка, денежка, расскажи, для чего тебя сделали? – тряхнула я купюру. Конечно, это был вопрос риторический.

Но вдруг купюра превратилась в черную бабочку с огромной зубастой пастью и потянула свои лапки к деньгам в кошельке. Я чуть пинцет от неожиданности не уронила вместе с этой поганью. Вероятнее всего, Ира не видела метаморфозы с купюрой. Вот как, думаю, колечко со змейкой работает, всякие страсти-мордасти показывает.

– Что она сказала? – шепотом спросила Ирина.

– Это крадник на денежки, чтобы они у тебя никогда не водились, – ответила я.

– И что делать?

– Сжечь, и пепел закопать, и вот это я тоже рекомендую отправить туда же, – кивнула я на кошелек.

– Блин, но он же дорогой, – с сожалением сказала женщина.

– Расскажи-ка, дорогая, а сколько ты за последние полгода денег потеряла? – поинтересовалась я. – Сколько ты таких кошельков могла на эти деньги купить?

– Пошли, – она решительно встала.

– Пошли, бери горелку и средство для розжига. Обычно это горит плохо. Лопатку в сарайке прихвати, – сказала я.

– Сейчас, еще мясо для собачки возьму.

Она выгребла всю наличность из кошелька, тихо матерясь. Надеюсь, ее «молитвы» дойдут до адресата. Рассовала все по карманам своих необъятных спортивных штанов. Мы вышли за калитку и отправились на пустырь к тому самому «алтарю» из битых кирпичей. Все на нем разложили. Облила средством для розжига.

– Поджигай, – скомандовала я.

Ирина открыла газ у горелки. Средство вспыхнуло, а вот предметы, казалось, даже огнем не тронуло. Ну ничего, мы терпеливые, еще раз обольем и подожжем. Из-за дерева вышел Волк и наблюдал за церемонией.

– Говорить ничего не надо? – поинтересовалась Ира.

– Скажи, что считаешь нужным, – предложила я.

– Огнем праведным все свои деньги очищаю, врагам все зло возвращаю. Пусть они за мои долги рассчитаются и за все расквитаются. Око за око, зуб за зуб, – воодушевилась женщина.

Я прочитала за ней следом ее импровизированный заговор, потом мы повторили его третий раз уже вместе.

– Да будет так, ключ, замок, язык, – закончила я.

Вещи вспыхнули и тут же превратились в пепел.

– Теперь закопать? – спросила она.

– Угу.

Она закапывала пепел и бормотала себе под нос свой придуманный заговор.

– Злобу и зависть вражины закопаю, пусть от меня отскочит, а к ним прилипнет. Да будет так, как я сказала. Аминь, – выдала она.

Повернулась и увидела Волка под деревом.

– Ой, а собачку же еще нужно покормить.

Она достала пакет с куском свежей печени. Вынула ее, испачкавшись в крови, и протянула Волку.

– На, держи, кушай за мое здоровье, – положила она рядом с ним и отошла. Одна