Путь к трону. Князь Глеб Таврический - Александр Сапаров

– Дети мои, – наконец заговорил он, – много я думал о земле нашей русской многострадальной. Сами видите, тянут ее князья в разные стороны по кусочкам. Стараюсь я изо всех сил своих единство сохранить, чтобы не разметали нас орды половецкие. Вот и сейчас собрал я вас, чтобы несколько дел порешать.

Первое – Мстислав, ты старший наследник стола великого, с тобой все это решено уже давно. А вот сейчас обговорим мы порядню, что ежели, не дай Господь, что с тобой приключится, стол великий Ярополку отойдет. А уж потом писцы мои все запишут, и скреплю я все княжеской печатью.

– Владимир Всеволодович, – подал свой голос Ратибор, – а как же князь Волынский Ярослав Святополчич? Он ведь по старшинству на стол великий должен будет сесть.

Мономах усмехнулся:

– А мне… наплевать, что Ярослав Святополчич скажет, – как мы решим, так и будет.

Сыновья пораженно смотрели на отца. На их памяти сквернословил он крайне редко. Видимо, действительно допекли батюшку склоки и раздоры.

Он сел во главе стола и налил себе в кубок заморского вина – это послужило сигналом, и все дружно накинулись на еду. Вооружившись ножами, князья резали куски мяса и отправляли их в рот, запивая проглоченное медами и вином. Через полчаса, когда все слегка осоловели, Владимир встал вновь.

– Дети мои, – сказал он торжественно, – еще хочу обрадовать вас радостью великой.

Братья оторвали головы от тарелок и внимательно смотрели на отца.

– Дошла до меня весть, что жив ваш брат Глеб Владимирович.

Раздался металлический звук – это Мстислав уронил нож на пол.

– Батюшка, – раздался успокаивающий голос Георгия, – ну подумай, какой Глеб, уж больше десяти лет прошло с той поры несчастливой, манит тебя, наверно, кто-то, выгоды своей ищет.

Ратибор, сидевший рядом с будущим Долгоруким, побагровел, но не сказал ни слова.

– Нет, Георгий, донесли мне это люди, которым верю я, которым от этого никакого прибытку нет. И в лицо они его в точности узнали. Да вот и сам Глеб не очень верит, что сын мне: память он потерял. Ежели манили, так уверял бы, что так все и есть.

– Ну и где же этот наш брат предполагаемый живет? – вновь раздался скептический голос Георгия.

– А живет он в Царьграде, и в почете он у василевса Алексея.

– Точно манят тебя, батюшка, – дружно закричали все три брата, – василевс и манит.

Владимир улыбнулся:

– Вот как в воду глядел – знал, что вы так скажете, но дело как раз в том, что не знает василевс про него ничего. Решил я, сыны мои, что иду я вскоре в Царьград. Хочу я на Глеба посмотреть, самолично убедиться – сын это мой или нет. И с василевсом замирюсь. Негоже двух державам христианским между собой враждовать.

Посему, пока меня не будет, оставляю я за себя на Киеве воеводу Ратибора, а вы все смотрите, чтобы никакого раздора между вами в мое отсутствие не было. А ты, Гюрги, особо смотри, знаю я тебя, чтобы с братьями не ссорился. Мне что, опять, как в детстве, веник перед вами ломать?

Братья молчали, пристыженно опустив головы. Владимир мысленно вздохнул: хорошо хоть его дети и ревниво относятся к успехам друг друга, но пока друг друга не режут. А он еще одного собирается привезти? Нет, надо точно перед отплытием митрополита посетить, поговорить, в грехах покаяться и причаститься. Да скорее всего Никифор с ним напросится в поход – уже десять лет, как на родине не бывал.

Вслух он, конечно, ничего не сказал. Молодые князья молчали – они знали хорошо, когда можно спорить с отцом, а когда нет.

Но потихоньку все вновь разговорились, и теперь захмелевшие князья обсуждали, каким может быть их еще не вполне признанный младший брат, про которого они больше десяти лет вспоминали только в церкви, когда ставили свечку за пропавшего в неизвестности мальчишку. Но все сходились во мнении, что василевс дурака к себе не приблизит, а значит, ум у этого Константина, как он сам себя называл, очень даже имеется.

Я занимался будничными делами, работы у меня хватало. После того как василевс понял, что моя служба достаточно эффективна, поручения следовали одно за одним. Сам я уже почти не принимал участия в разрабатываемых операциях, да в этом уже не было нужды – мои воспитанники первого призыва быстро набирали опыт. Единственное – я пока оставался мозговым центром всех разработок, из моих парней аналитики были слабоваты.

Обещанная награда Комнина оказалась званием стратилата[28], но что мне было с этого звания. Все равно для всех окружающих я оставался просто обычным прониаром, которых в империи пруд пруди. Знали об этом лишь несколько чиновников, отвечавших за выдачу жалованья, которое, надо сказать, стало очень даже неплохим.

В первой жизни такой зарплаты у меня не было.

Но вот в один прекрасный день в нашем доме появился запыленный гонец. Переданное мне послание гласило, что надо срочно явиться к великому логофету. Пришлось срочно собираться и ехать, думая, что случилось на этот раз.

На следующий день я входил в покои логофета Василия.

Я зашел к нему, как обычно, с низким поклоном и стоял у дверей, пока его секретарь не вышел из кабинета. Высокомерное выражение лица у Василия сразу исчезло, и он предложил мне присесть.

– Константин, хочу сообщить тебе, что в Константинополь вскоре прибудет великое посольство Руси, его глава – сам великий князь Владимир Мономах. Надо сказать, что это решение князя было для нас неожиданным: еще весной, как нам сообщали наши источники, готовились полки для похода на Дунай. И вот такой неожиданный поступок. Василевс озабочен – мы не понимаем, что послужило причиной такой перемены. Надеемся, что ты сможешь узнать эти причины раньше, чем василевс примет князя.

В июле 6625 года от сотворения мира появились в Босфоре сотни лодий русов. Тысячи зевак высыпали на берег Золотого Рога смотреть, как медленно опускается натянутая цепь и лодьи заходят в залив. На лодьях сверкало оружие, доспехи, развевались багряные плащи. Такого зрелища давно не видели ромеи – с тех пор как князь Олег пришел на двух тысячах лодий, разграбил все предместья Константинополя и увел свои войска только после того, как получил огромный выкуп. По легенде, он еще прибил свой щит к воротам Царьграда, но такое событие в хрониках империи не было записано, хотя, может, самолюбивые ромеи просто не отметили этого факта.

Визита княгини Ольги никто особо не запомнил – пожилая княгиня была вынуждена терпеть унижения ради своего сына Святослава, ее продержали почти два месяца, заставив ожидать аудиенции, и принимали как обычного посла, а не как властительницу мощной северной державы.

Сейчас же положение было иным. К василевсу приехал князь, объединивший большую часть русских земель, за ним была мощная сила.