Моя Нирвана - Инна Инфинити

Вода с утра еще не успела прогреться и довольно прохладная, но это то, что мне сейчас нужно, чтобы остыть. Весь день я вчера раздражался по пустякам. Думал, это из-за того, что я не выспался, но сегодня я спал больше обычного, а вот раздражение никуда не ушло. Хочется перебить и переколотить все вокруг.

Как будто это поможет. Как будто это повернет время вспять.

Я до сих пор чувствую Лизин взгляд, полный боли. Он проник мне в самое сердце и разъедает его изнутри. Хочется вырвать из груди этот бессмысленный орган, качающий кровь, и вышвырнуть его подальше.

— Миш, поучи Иру немного водить машину, — говорит отец. Я и не заметил, как он ко мне подплыл.

— Мне некогда этим заниматься, — буркаю в ответ.

— Мне будет спокойнее, если она сначала с тобой позанимается, а потом пойдет в автошколу.

— У нас нет машин на механике.

— Ей она не нужна. Автомата Ире достаточно, — настаивает отец.

Я понимаю, что от меня теперь с этим не отстанут, поэтому нехотя соглашаюсь:

— Ладно.

Отец одобрительно кивает и уже собирается от меня отплыть, как я его останавливаю.

— Пап, а почему у Лизы нет машины? — этот вопрос как-то сам выскакивает.

— Она никогда не говорила, что хочет машину, — его явно удивляет, почему я это спрашиваю.

— А у нее есть права?

— Нет.

— А почему она не хочет?

Отец недоуменно на меня смотрит.

— Не знаю… Я не спрашивал, почему она не хочет. А что?

Действительно, а что?

Я не знаю, а что.

Тем временем отец продолжает на меня смотреть в ожидании ответа.

— Просто я подумал, что странно, что Лиза ездит на метро, — быстро выкручиваюсь.

— Почему странно? Все люди ездят на метро.

— Ира и Леша не ездят, в школу и к репетиторам их водитель возит. Я тоже никогда не ездил.

Отец слегка смеется.

— Лиза по-другому воспитана. Ольга не разрешала мне сильно баловать Лизу. Она считала, что нужно быть проще.

— Почему?

— Потому что Ольга сама по себе очень простая и всегда считала, что не нужно воспитывать детей в большой роскоши. И, в общем-то, я с ней согласен, но у нашей мамы другие взгляды, поэтому вы с Ирой и Лешей были воспитаны иначе.

— Лизина мать из обычной семьи? — сам не знаю, зачем спрашиваю это.

— Нет. Отец Ольги был министром здравоохранения, а ее мать замруководителя аппарата правительства. Она из семьи федеральных чиновников, но тем не менее никогда не любила роскошь. На самом деле если не знать, из какой Ольга семьи, то сам никогда не догадаешься.

Папины слова заставляют мои глаза округлиться в изумлении. Если честно, я понятия не имею, кто Лизина мать. Я видел ее раз пять в своей жизни, но мне никогда не было интересно, что эта женщина из себя представляет и уж тем более, какое у нее происхождение. А в нашей семье о папиной бывшей жене никто не говорит. Мама так вообще предпочитает делать вид, что у отца кроме нее никогда другой супруги не было. При этом с Лизой родительница нормально ладит.

— То есть, Лиза — внучка министра!?

— Ну, сейчас он уже не министр, но когда я женился на Ольге и когда родилась Лиза, он был министром, да. В общей сложности он где-то лет восемь или десять занимал эту должность.

— А чем он сейчас занимается? — не унимаюсь.

— У родителей Ольги вилла в Испании, они переехали туда на пенсию. — Отец слегка смеется. — Как и полагается всем российским чиновникам.

— Поэтому Лиза постоянно ездит отдыхать в Испанию? — продолжаю допрашивать отца.

Каждое лето Лиза проводит месяц в испанском Бенидорме. Еще иногда Бестия ездит туда на Новый год. Мне всегда было интересно, почему она отдыхает именно в Испании и нигде больше. Что ни июль — то у Лизы в Инсте фотографии из Бенидорма. Бывает, конечно, Бестия путешествует по европейским странам на поезде, но чаще она все-таки безвылазно в Испании.

А еще она любит ездить туда с придурком Ярославом.

— Да, Лиза два-три раза в год ездит в Испанию проведывать бабушку с дедушкой по матери. И у нее вид на жительство в Испании.

— У Лизы!? Вид на жительство в Испании!? — задаю вопросы почти криком.

— Да, — спокойно отвечает папа, как будто это что-то само собой разумеющееся. — Она сделала в 18 лет, чтобы передвигаться по Европе без визы. Ну и так ей будет проще поехать учиться туда в магистратуру.

— Она поедет учиться в Испанию?

— Нет, в Швейцарию. Но с европейским видом на жительство это все равно проще.

— А когда она туда поедет?

— Сейчас Лиза переходит на третий курс, значит, через два года.

— Ясно… — задумчиво отвечаю.

Отец плывет в сторону берега, а я остаюсь в воде и вспоминаю, как всегда в детстве называл Лизу «бедной родственницей», потому что она носила обычные кеды и джинсы из «Зары» в то время, как нас с Ирой и Лешей мама одевала исключительно в бренды высокой итальянской моды.

Первое сентября.

Я ненавижу этот день со второго класса. В первом классе я ему еще радовался, но уже через несколько дней школа мне надоела, и я спросил у родителей, сколько мне еще в нее ходить.

— Одиннадцать лет, — невозмутимо ответила мама.

«Ну все. Жизнь кончена», — обреченно подумал семилетний я.

Но со временем мне удалось поймать в школе определенный кайф. Что-нибудь сломать в кабинете, разбить окно, надавать подзатыльников какому-нибудь лошку… Правда, из-за этого родителей каждый раз вызывали к директору, и маме приходилось густо краснеть и обещать, что такое больше никогда не повторится.

Но, конечно же, это снова повторялось. Дома со мной проводили воспитательные беседы, объясняли, что нельзя так себя вести, я соглашался, кивал головой и продолжал делать по-своему.

И сейчас в первый день сентября я стою перед парадным входом в свой институт и чувствую себя полным идиотом.

Что я тут забыл?

Вот вчерашняя школота курит у главных дверей и мнит себя взрослой.

А вот телка на лабутенах вылезает из «Теслы», предварительно смачно поцеловав красными губами своего парня лет на 30 старше.

А вот и Зинаида Павловна.

— Самойлов!? — ужасается, прижав к груди синюю папку, — опять ты!?

— Не опять, а снова, Зинаида Пална. — Улыбаюсь этой старой грымзе, которая отчисляла меня два прошлых раза. — Я посмотрел расписание, экономическую информатику мне вы будете вести. Так что рад встрече. Я тут подумал, что хочу писать у вас диплом. Вы же не против?