Бермудский треугольник черной вдовы - Дарья Донцова

– В Гуськове? – предположил Глеб Валерьянович.

– Приз в студию, – подпрыгнул Денис, – начинается суперигра! Паскину столько же лет, сколько Лазаревой и Кратову. Троянов порылся в документах и выяснил, что во времена детства Веры в Гуськове жило двести пятьдесят восемь человек, из них семьдесят детей. Ровесников Веры шестнадцать. Думаю, к ним нужно прибавить дачников, допустим, приезжих двадцать, итого тридцать шесть ребят. Они все друг друга знали. Не хочу сказать, что одной компанией повсюду таскались, но точно общались.

– А что Сачков и Волков? – остановил нашего «гения» шеф.

– У матери Владимира дачи не было, – уже менее радостным тоном заметил Жданов, – но она могла снимать дом в Гуськове.

– Или в другом селе, – сказал Глеб Валерьянович, – не притягивай информацию за уши.

– И что получается? Лазарева прячет тетрадь с рисунками, где упомянуты ее друзья детства, она точно не хочет, чтобы картинки посторонним на глаза попались! Почему? – не утихал Жданов.

– Если желаешь спрятать вещь, ее не стоит тащить на работу, – заметил Иван Никифорович.

– Вы не правы, – заспорил Денис, – это смотря от кого чего утаить хочешь. Кто сейчас в квартире кроме Веры живет?

– Алексей Голиков, сын Инны Валерьевны, – ответила я.

– О! – обрадовался Жданов. – Вера явно не хочет, чтобы тетрадь попалась ему на глаза. Квартира у черной вдовы большая, но муж может на «живопись» наткнуться, удивиться, станет вопросы задавать. А на службе Лазарева никого не опасалась.

– Она единственная запирает стол, – протянула я.

– Во! – воскликнул Жданов. – Чуете? Красотка не желает, чтобы коллеги рассматривали ее работы, отсюда и замок. Но какая-нибудь любопытная баба могла его открыть. Тань, он сложный?

– Не особенно, – пожала я плечами, – электронная отмычка на раз-два справилась, а ее сейчас легко купить. Не успела я запереть ее стол, потому что вошла одна из сотрудниц, а потом мне пришлось успокаивать Любовь Павловну Сачкову. В мое отсутствие вернулась Лазарева и наорала на коллегу, которая сидела в кабинете, обвинила ее во вскрытии своего стола, грубила.

– Ага! – воскликнул Денис. – И какой вывод делаем из услышанного? Вере не по вкусу, что любопытные руки шарили в ящике, но то, что рисунки увидят сотрудники, пугает ее меньше, чем если их увидит Алексей. Почему? И что такого тайного в картинках?

– А вот и я! – воскликнула Антонина, врываясь в комнату. – Замерзла жуть, на улице колотун.

– Ноябрь, – элегически заметил Борцов, – для России уже зима.

Троянов крутанулся на компьютерном стуле.

– У нас мороз в июне – июле, а в декабре одуванчики зацветают.

– Ветер свищет, – поежилась Юрская, – чуть с ног не сбил, всего ничего по улице прошла, а насквозь продрогла. Ольга Олеговна милая такая, дальше холла меня не пустила, разговаривали мы у вешалки, она на стуле сидела, а я сначала стояла. Радушная хозяйка. На внутренней стороне двери у нее объявление висит, если бы не оно, не поболтать бы мне с Ткач по душам. Уж извините, сварю себе чашку кофе и отчитаюсь.

Я встала:

– Сделаю тебе латте, начинай рассказ.

– Погодите, – засуетился Жданов, – я забыл одну деталь из разговора с Ливневой сообщить.

– Это потому, что ты щебечешь, как воробей, – неодобрительно заметил Роберт, – птица с ветки на ветку скачет, суетится, а Ден докладывает бестолково. Начал говорить о домработнице Кратова? Заверши. Потом к сообщению про детей из Гуськова переходи.

У Дениса покраснели уши, но он сделал вид, что не слышит Роба.

– За неделю до показа на канале «Говорун» своего сериала Семен попросил Ливневу отвезти три конверта по разным адресам. Такое поручение он дал Анне Сергеевне впервые. Домработница удивилась: «Сеня, зачем по городу кататься? Можно по почте отправить». Кратов отрезал: «Нет. Это очень важная корреспонденция. Боюсь, что конверты потеряют, вовремя не принесут. Если тебе лень, сам займусь». Ливнева выполнила его поручение. Сейчас она не может назвать ни номеров домов, ни квартир, но вспомнила, что одно послание бросила в ящик в подъезде дома где-то на Патриарших прудах, второе – на Старом Арбате, в переулке на задах МИДа, третье – в убогой пятиэтажке в Марьиной Роще.

Антонина почти залпом опустошила чашку и стала докладывать о том, что разузнала.

Не успела Юрская позвонить в дверь квартиры Ткач, как та распахнулась, и худенькая старушка сердито сказала:

– Опоздали на полчаса!

Тоня, которая безуспешно пыталась дозвониться по телефону до Ольги Олеговны, приехала к ней домой на свой страх и риск, поняла, что актриса ее с кем-то перепутала, но не успела даже слова произнести. Хозяйка показала рукой на резиновый коврик, лежащий в прихожей.

– Становитесь сюда. Не на чистый паркет.

Тоня покорно выполнила приказ, Ткач захлопнула дверь, села на стул у вешалки и толкнула речь:

– Комната двенадцать метров. С мебелью. Телевизора нет. Есть Интернет, тысяча в месяц. Постельное белье, одеяло, подушки свои. Если хотите мои принадлежности, две тысячи в месяц за прокат. Пить-есть в спальне нельзя, курить запрещено. Ванной пользоваться по расписанию. Убирать комнату будете сами, места общего пользования по очереди с остальными. Пьяной в дом не пущу, ночуй на лестнице. Мужиков приводить запрещено. Правила проживания, чтобы не забыла, вывешены здесь.

Ткач показала пальцем на входную дверь. Антонина увидела прилепленный на нее листок и спросила:

– Договор оформляем? Много жильцов в квартире?

– Трое с вами, – уточнила Ольга Олеговна, – и без всяких документов на съем.

Юрская вынула айфон, сделала фото двери, потом достала служебное удостоверение и объяснила хозяйке, что ей лучше честно и обстоятельно ответить на задаваемые вопросы, иначе Тоня сообщит в налоговую инспекцию о незаконной сдаче жилья.

– Налетела на бабку, – вздохнул Денис, – не от хорошей жизни она людей пускает, пенсия маленькая.

Антонина покраснела:

– За километр понятно, что с Ткач добром не договориться. Она занервничала, начала отвечать на мои вопросы, но приветливее не стала, беседовала по-прежнему у вешалки, правда, табуретку мне принесла.

Но Жданов опять сделал ей замечание:

– Ты сама виновата, агрессивно себя вела.

Я поставила перед Тоней еще одну чашку с латте.

– Денис, помолчи. Мы сейчас слушаем Юрскую.

Антонина сделала глоток кофе и продолжила.

Ольга Олеговна призналась, что наряжается кошкой Василисой. В бывшей актрисе кипит нерастраченный потенциал. Ткач всю жизнь работала в амплуа травести, изображала на сцене подростков. У нее щуплая фигурка, звонкий голос, со спины даму можно принять за семиклассницу. Ольга служила в театре, основным зрителем которого являлись дети, играла много лет главные роли, но потом ей сказали: «Дорогая, сзади вы пионерка, а спереди пенсионерка. Даже пятилетние малыши не верят, что вы похожи на Красную Шапочку. Пора дать дорогу молодым, уйти на пенсию».