Балканский тигр - Дмитрий Черкасов

Ожидание затянулось. Чиновник успел выпить два мартини, прежде чем в номере появился интересующий его человек. Впрочем, задержка была объяснима — принимающая сторона отслеживала возможные «хвосты» и дала добро на встречу, только доподлинно убедившись, что Глава Администрации прибыл без «эскорта».

Его визави был террористом номер один в России, и зафиксированный факт встречи с ним высшего кремлевского чиновника вызвал бы грандиознейший скандал. Особенно если учесть, что обсуждаемые темы никак не входили в разряд псевдомирных переговоров.

Вошедший небрежно кивнул московскому гостю и развалился на диване, вытянув ноги в нечищеных ботинках. На правила приличия и элементарную вежливость к окружающим он наплевал давно — в тот самый момент, когда понял, что автомат в руках и заложники на прицеле обеспечивают большее уважение к его персоне, чем соблюдение самого сложного этикета. Сам бывший-премьер министр беседовал с ним по телефону, когда он со своими ребятами захватил больницу в одном ставропольском городке. Его через день показывали по телевизору, его цитировали журналисты, о его беспощадности и коварстве слагали легенды. Не нужно учиться, работать, ходить в мечеть, слушать стариков. Все заменяют скорострельное железо и деньги, полученные с работорговли, воровства нефти на подконтрольном ему участке трубопровода и героиновых заводиков. А также с московских друзей, отправляющих в бюджет независимой республики огромные средства.

— Парни недовольны, — высокомерно процедил сквозь зубы террорист и поправил наплечную кобуру, в которой лежал семнадцатизаряднын «глок». С оружием он не расставался никогда, даже в странах, где его ношение было запрещено, уповая на собственный ореол борца за независимость и помощь высокооплачиваемых адвокатов. — Два с половиной арбуза[16]до сих пор не пришли.

— По пенсионным деньгам уже дано указание, — заверил Глава Администрации. — Больше сбоев не будет. Там вице-премьерша воду замутила, но Аксютенко вопрос решил. Вы бы поосторожнее с переводами, давайте бабкам хоть неделю отлежаться.

— Ты нас не учи, — отрезал террорист. — Ты лучше скажи, что там за непонятки с Ижевским заводом? Когда директор перестанет палки в колеса ставить? С русаками пусть так себя ведет. С нами не надо. Если твои люди еще денег хотят — дадим, но пулеметы должны быть через месяц.

— Хорошо. Проведем контракт через «Росвооружение»…

— Мне без разницы, через что ты его проведешь. Хоть через свой кабинет. Мне стволы нужны. И еще. Объясни своим силовикам, чтоб не борзели. У Бахи трех рабов увели, у Мовлади двоих, еще и пацанов положили. Казбеку машину раскурочили. Новый «мерседес» был, белый… Он очень недоволен. Обещает вашему генералу уши отрезать, — террорист плеснул себе «фанты». — Не надо его злить. И меня не надо. Не забудь, у меня в Москве и без тебя людей достаточно. Способны решить вопросы…

Глава Администрации понимал, что сидящий перед ним наглый и малообразованный тип прав. За те деньги, что утекали в черную дыру, называемую «независимым исламским государством», подавляющее большинство столичных и провинциальных чиновников продали бы родную мать. А мстительность террористов была общеизвестна. Последним примером стала демократическая депутатша Госдумы, застреленная в своей парадной за то, что посмела претендовать на большую, нежели ранее оговоренная, долю в нефтяном экспорте. Нищая на словах, эта депутатша имела три золотые кредитные карты самых престижных банков и несколько роскошных квартир в своем родном городе. Звериное чутье ее не спасло. Сделав первоначальный капитал на поставках оружия боевикам, она почувствовала себе неуязвимой и в разговоре с эмиссаром террористов посмела заявить о своих притязаниях.

Ответ последовал незамедлительно — когда депутатша перевозила очередную партию денег для собственной партии, на лестнице ее встретили три пули. Киллеры сделали контрольный выстрел и ушли, даже не обратив внимания на восемьсот тысяч долларов, выпавших из объемистой сумки народной избранницы. Чем не преминул воспользоваться ее легко раненный помощник, за десять минут до приезда милиции успевший припрятать денежки в подвале соседнего подъезда. И благополучно их оттуда изъять после выхода из больницы.

История взлета и падения депутатши Главе Администрации была хорошо известна. И он не питал иллюзий насчет собственной неуязвимости.

— Я сделаю все, что смогу, — пообещал чиновник.

* * *

В мерное тарахтение двигателя вкрался посторонний звук. Влад покрутил головой и заметил в трех сотнях метров за кормой два темных силуэта, отчетливо видных на фоне реки.

Халява кончилась.

За катером Рокотова на всех парах шли два набитых вооруженными людьми судна. И это были не сербы — раз не сигналят и не предлагают остановиться для досмотра.

Биолог переложил рычаг и медленно увеличил подачу топлива. Катер начал разгоняться до максимальной скорости. Потом он схватил фонарь переноску, поднял над головой и принялся жать на кнопку. Три длинных, три коротких, три длинных. Потом наоборот: три коротких, три длинных, три коротких. Влад не помнил, какое сочетание сигналов означает «СОС», но сия непонятная иллюминация должна была предотвратить обстрел катера без предупреждения. Диверсанты не сигнализируют своим преследователям.

Так же решили и на судах.

Спустя полминуты на головном корабле дважды мелькнул прожектор.

Рокотов в ответ выдал целую серию разнообразных сигналов.

Минут двадцать ситуация не менялась — суда шли друг за другом, преследователи сигналили, Влад отвечал беспорядочной чередой огоньков. Ни одна из сторон не пыталась сблизиться и разобраться наконец, кто тут шастает по ночной реке. Обе сохраняли нейтралитет, не зная о вооружении чужого плавсредства.

Но рассвет все расставил на свои места.

Солнце выпалило из-за горизонта, и тут стало понятно, что Рокотову противостоит не меньше десятка стволов — одним из которых был крупнокалиберный пулемет на носовой турели патрульного катера. Косовские сепаратисты в черной форме с красно-черными эмблемами на рукавах выстроились у борта, внимательно разглядывая одинокого хмыря, имеющего наглость в открытую гнать на своем катерке в глубь их территории.

Экипажи судов преследователей разразились гневными криками и замахали кулаками.

Перед носом у «Галины» вспенились фонтанчики: с помощью пулеметной очереди Владу рекомендовали остановиться.

Что он и сделал, пристроив «Калашников» на днище катера и повесив на плечо «Хеклер-Кох».

Когда патрульное судно оказалось в тридцати метрах от него, Рокотов поднял левую руку и заорал, придав лицу грозное выражение:

— Stop! I'm the American solgier! Special forces![17]Албанцы притихли.

— Who is the chief?[18]