Я оставлю свет включенным - Александра Миронова

– И никогда не хотелось? – удивился Генрих Карлович, переводя взгляд на новую знакомую.

Анна Ивановна смотрела на реку, не замечая, как по ее лицу скользят солнечные зайчики. Твердый взгляд человека, точно знающего, чего он хочет, глубокая складка возле рта – след разочарования в жизни. Мало морщин вокруг глаз – редко смеется, а вот светлые волосы, которые она сохранила и собирала в тяжелый узел на затылке, возможно, были знаком, что романтика ей не чужда. Жемчужные серьги и кокетливый тонкий платочек на шее говорили о том же. В молодости эта женщина наверняка разбила не одно сердце.

– Ну почему, хотелось, – пожала плечами Анна и, немного помолчав, призналась: – Но только один-единственный сюжет.

Согретая солнцем, ослепленная бликами и опьяненная свежим воздухом, она решилась на откровенность:

– Дорогу.

– Дорогу? – удивился Генрих Карлович. – Многополосную магистраль?

Он бы ничуть не удивился, если бы именно конструкция из стали и бетона завладела воображением этой интересной женщины.

– Нет, – рассмеялась Анна Ивановна, – я не настолько ужасна. Если бы у меня был талант, я бы нарисовала дорогу из моего сна. Знаете, я редко вижу сны, а еще реже их запоминаю. И был всего лишь один сон, повторявшийся несколько раз. Как будто я на машине еду к собственному дому по извилистой дороге, петляющей в лесу. Вокруг огромные деревья, лес смешанный, и дом мой похож на старинный особняк. Вот эта дорога почему-то запала мне в душу. Обычно я предпочитаю прямые линии.

– А как сильно она петляет? – полюбопытствовал Генрих, прищуриваясь, глядя на воду и делая карандашом первый набросок на полотне.

– Повороты не больше сорока пяти градусов, но очень плавные, не видно, что будет за следующим. Думаю, что я видела ее в одном из английских фильмов, они любят нечто подобное. Вот только не могу вспомнить в каком.

– Посмотрите, что-то такое?

Анна Ивановна, все это время смотревшая на реку, перевела взгляд на Генриха. Тот стоял возле мольберта и чертил на холсте карандашом линию, похожую на восьмерку.

– Нет, – засмеялась она, – у вас какая-то бесконечность получается, а моя дорога плавная.

– Давайте я буду чертить карандашом линию, а вы говорите, где поворачивать, – осторожно предложил Генрих Карлович.

– Вы же собирались рисовать пейзаж? – удивилась Анна Ивановна.

– Собирался, – с готовностью кивнул Генрих Карлович, – но ваша дорога показалась мне более интересной.

Следующие несколько часов прошли беззаботно и весело. В перерывах между указаниями Анны они болтали о пустяках. Она вспоминала нелепые капризы клиентов, а Генрих Иванович развлекал ее байками из жизни поселения.

– Вы знаете, до появления Таши все было совсем по-другому. Местных, я имею в виду тех, кто родился и вырос здесь, были единицы, вот они еще как-то общались друг с другом. А когда открыли агрокомплекс, сюда потянулся на заработки пришлый народ. Хозяйство было очень богатое, торговало со всей страной и даже с заграницей, требовались рабочие руки. Вот и ехали кто откуда. Хозяин построил типовые домики, снабдил людей жильем. Все с утра до ночи на работе были заняты, а по вечерам разбредались по своим гнездам, как сычи. А потом, когда хозяин устал и отошел от дел, все потихоньку развалилось. Кто-то уехал, кто-то постарел да так тут и остался.

А потом приехала Таша, и все изменилось. Она буквально за несколько месяцев собрала вокруг себя весь поселок. Люди в процессе перезнакомились заново, подружились. У нее здесь бабушка когда-то жила, она в ее доме поселилась с детьми, ничего не умела поначалу, так местные кинулись помогать и учить. Но она быстро разобралась, что к чему, и вдохнула в старый дом и сад новую жизнь. Чудная она. С домом ее тоже интересная история была.

– Какая? – полюбопытствовала Анна Ивановна.

Личность этой Таши ее вдруг заинтересовала. Она слышала о ней от двух совершенно не похожих друг на друга людей, и оба отзывались на редкость хорошо. Что было странно. Невозможно же всем нравиться – так не бывает.

– В хозяйстве ветеринар работал, Григорий Антонович, хороший дядька. Своих детей не было, привез из города жену с девочкой, вырастил ее как родную. А потом у него инсульт случился, так, пока он был в больнице, жена ему доверенность подсунула подписать. Он как вышел – ни дома, ни жены с дочкой. Они его дом продали по-быстрому, да и вернулись в город. Горевал он ужасно, пить начал, а потом поселился в домике Ташиной бабушки, та уже умерла к тому времени, а родственники тут не показывались. Дом был еще в жилом состоянии, вот Антоныч там и осел. Его тут все жалели, еду носили, а он на себя совсем махнул рукой. Буквально доживал последние дни. А потом Таша возьми да вернись.

– И? – Анна Ивановна была по-настоящему заинтригована. Интересно, как бы она поступила, приехав на дачу и обнаружив в ней самовольно заселившегося бомжа? Наверняка просто вызвала бы полицию и не стала бы выяснять, что довело беднягу до такой жизни.

– Она ему предложила поселиться в летней кухне на ее участке, утеплить ее и остаться помогать ей по хозяйству. Так у Антоныча прямо другая жизнь началась. И избушку себе построил, и дом Таше отремонтировал, и теплицы разбил, и корову Эсмеральду завел.

– Как? – хихикнула Анна Ивановна.

– Эсмеральду. Антоныч – любитель классики, – улыбнулся Генрих Карлович, – и зверюшек любит, ветеринар от бога. Через год у Таши уже было шикарное хозяйство и лучший в округе огород. Антоныч расцвел и увлекся поэзией. И в этом вся Таша. Даже из отчаявшегося бомжа способна сделать поэта. Чудная она.

Он остановился, критически глядя на то, что мало-помалу начало вырисовываться на холсте. Анна Ивановна осторожно взяла его за руку и сделала несколько штрихов, придавая дороге верное направление. Дальше Генрих продолжил сам, словно почувствовав и увидев, что она пытается изобразить.

– Почему чудная?

– Да она мне сына моего напоминает, Данечку. Тоже живет в другом времени. Только Даня мой в будущем, а она в прошлом.

Генрих Карлович в упор уставился на новую знакомую, чтобы увидеть все эмоции, которые вызовет его откровенность. Анна Ивановна затаила дыхание и постаралась не изменить выражения лица. Ну вот, началось! Оставалось надеяться, что во время приступов Генрих не становится буйным.

– В каком смысле? – осторожно поинтересовалась она. На солнце набежали легкие облака, зайчики пропали, волшебство рассеялось, и местность растеряла все очарование. Просто река, окаймленная берегами с пожухлой травой. Просто два сумасшедших старика, решивших побродить по окрестностям вместе с опасным преступником.

– Даня мой в будущем почти все время проводит. Он военный, как и я, и это его задание. Пройдет еще пара лет, и о нем заговорит весь мир! Он войдет в историю как первый человек, совершивший путешествие во времени. Я вам об этом рассказываю, потому что это больше не государственная тайна. Конечно же, сразу в новостях не объявят о том, что возможны путешествия во времени, но уже происходят утечки информации и постепенно людей готовят к перевороту сознания. Не замечали, что в последнее время становится все больше новостей и открытий вроде того, что на картинах девятнадцатого века обнаружен человек со смартфоном?