Истинный принц - Хэйлоу Саммер

– Испе́р, ты и в самом деле так сказал? – спрашиваю я свою темную тихую комнату. – Ты серьезно пообещал своему отцу бросить меня? После всего, что было?

Я никогда не сомневалась в его любви – не сомневаюсь и сейчас. Я чувствую, что существует какая-то необходимость, которая заставляет его отказаться от меня. Не означает ли это, что нашей общей мечте пришел конец? Так внезапно и так безрадостно?

Если это случится, мой мир никогда не будет прежним. Девушка, оставшаяся в прошлом, будет по нему скучать. С болью в сердце – и во веки веков.

Проходит неделя, и я начинаю сомневаться в своем видении, потому что ничего интересного не происходит. Я занята подготовкой к празднованию Самой Длинной Ночи, и всякий раз, когда приезжаю в город с поручениями для праздника, стучу в дверь жены повара. Ее никогда нет дома, но всегда кто-то видел ее поблизости всего пять минут назад.

Мои письма остаются без ответа, а просьбы к Каникле поговорить с поваром о его жене тоже оказываются напрасными. Каждый раз, когда она встречает его на рынке или сопровождает в порт, где тот заказывает или забирает товары, она забывает, что собиралась сделать. Будь на ее месте кто-то другой, я бы предположила, что он делает это преднамеренно, однако Каникла бездумно живет в лучшем смысле этого слова. Ни планы, ни цели, ни расчеты не омрачают ее разум. Думаю, она самый честный человек из всех, кого я знаю.

Наконец, повар посылает ей приглашение в замок вместе с корзинкой шоколадных сердечек из розового марципана, – точнее, в служебное крыло, где у слуг пройдет небольшой праздник в честь Самой Длинной Ночи за день до настоящего празднования в кругу семьи.

Пока моя фея пытается объяснить мне, что пускать туда Каниклу ни в коем случае нельзя, я изо всех сил притворяюсь глухой. Я не могу запретить своей сестре наслаждаться этим праздником. Ее глаза сияют так, как всегда светятся мои, когда Испе́р объявляет о своем прибытии. Счастье Каниклы – бальзам для моей души и лучшее лекарство от моего страха.

Я заказываю Каникле сани напрокат на утреннее время, и она послушно возвращается с вечера ровно в семь часов. Ее щеки порозовели от холода и возбуждения, локоны растрепались от встречного ветра, а дыхание еще не выровнялось после танцев.

– Как все прошло? – спрашиваю я, открывая ей дверь.

– Это был самый прекрасный день в моей жизни! – отвечает она, сияя, и я действительно еще никогда не видела ее счастливее.

Ну скажите мне, разве может быть что-то неправильное в самом прекрасном дне за всю жизнь? Если этот день стоит того, чтобы жить, было бы нечестно отказывать в этом дне себе или кому-то еще. Я не спрашиваю у Каниклы, говорила ли она с поваром о его жене. Вместо этого решаю оставить эту таинственную даму Випольду. Может, она ненавидит меня – потому и избегает. Но наследному-то принцу она не откажет.

Я хочу, чтобы в этом году у Этци и Каниклы был самый беззаботный праздник Зимнего Солнцестояния. В прошлом году во время Самой Длинной Ночи умерла их мать, и – вместо вечеринки – в нашем доме остались лишь грусть и тоска. Но завтра пусть торжествует веселье, потому что здесь, в Амберлинге, после Самой Длинной Ночи начинается новый год. Я хочу, чтобы мы отпраздновали начало года с уверенностью, что бы ни случилось.

К сожалению, на следующее утро император решает, что моим желаниям не суждено будет сбыться. В город приходит весть, о которой барон не замедлил сообщить нашей семье и которая на время привела в полнейший восторг моих сводных сестер: всем жителям Империи было объявлено, что принц Испе́р на самом деле является принцем Перисалом, первым сыном императора. Он – настоящий наследник престола, который в детстве поменялся ролями со своим братом. Сегодня эта игра в прятки заканчивается, и отныне первенец императора будет добросовестно выполнять свой прирожденный долг.

Спустя полчаса к нам приходит посыльный из имперского города Толовиса в сопровождении своего коллеги из Амберлинга и швыряет на стол для завтрака какой-то документ. От волнения я едва могу читать то, что в нем написано, но все же догадываюсь о содержании этого текста.

Пока я в третий раз пытаюсь вникнуть в первое предложение, моя фея сердито кричит:

– И что это значит? Получается, она не замужем ни за одним из двух принцев? Ни за фальшивым Испе́ром, ни за фальшивым Перисалом?

– Именно так, – очень вежливо и крайне учтиво отвечает чиновник из Амберлинга. – Брак с Его Высочеством принцем Перисалом недействителен, поскольку со стороны мужа брак был заключен под вымышленным именем. Также нет брака и с Его Высочеством принцем Испе́ром, потому что Его Высочество принц Испе́р не подписывал брачный контракт. Таким образом, леди Фарнфли с сегодняшнего дня может снова считать себя незамужней.

Вероятно, в этот момент это и несущественно, но я все равно обозлена тем, что моя добрая фея рассказала о блуждающем взоре. А именно о том, что его трудно истолковать. Чушь собачья! Я с самого начала знала, куда приведет этот неприятный разговор между императором и его сыном. Что, черт возьми, в этом было трудно понять?

– Ты в порядке, Клэри? – спрашивает добрая фея дрожащим голосом, видя, как я, тяжело дыша, застываю на месте. – Дитя мое, здесь, верно, какая-то ошибка!

– Вовсе нет, – заявляет посыльный из Толовиса. – Императорская семья просит вашего понимания и сожалеет о случившемся, а также о любых других неудобствах для семьи Фарнфли. Подпись фальшивым именем представляет собой нарушение закона, которое в Толовисе будет подвергнуто наказанию. Разумеется, ввиду смягчающих обстоятельств принцу Перисалу не придется отбывать тюремный срок, однако он, вероятно, будет оштрафован. Леди Фарнфли обязательно будет присуждена компенсация за боль и страдания после завершения разбирательства по делу.

– Насколько крупная? – спрашивает моя фея-крестная, которая в этот роковой момент куда практичнее меня. – Какова будет эта компенсация? От этой суммы будут зависеть моя подопечная и ее семья, понимаете?

Посыльный из Толовиса морщится так, словно подобные материальные вопросы ему крайне неприятны. Чиновник из Амберлинга только качает головой.

– Говорите уже! – восклицает моя фея. – Она должна быть как минимум такой, чтобы Клэри и ее сестры могли поддерживать прежний уровень жизни.

– Я не знаю, известен ли вам текст брачного контракта, – начинает чиновник из Амберлинга. – Сумма компенсации за страдания определяется исходя из его содержания. В договоре указано, что супруг не берет на себя никаких обязательств и, если брак не удастся, не предусматривает обеспечения его…

– Таково было желание императора! – перебивает его моя фея. – Это он так хотел, но Испе́р – я имею в виду Его проклятое Высочество принц Перисал никогда бы не позволил Клэри остаться у разбитого корыта.

Двое мужчин с жалостью смотрят на мою фею. Они больше не удостаивают меня взглядом, видимо, предполагая, что я превратилась в каменную статую, а потому не способна говорить. Вообще-то я и сама считаю себя похожей на статую, чем на человека, но тем не менее мои уши все еще слышат, – и слышат хорошо. Каждое сказанное слово обжигает меня огнем.