Плюс сайз. Охота на миллионера - Инга Максимовская

– Юля, я не знал о беременности Марты, пожалуйста, поверь. Прости, что так получилось. Я люблю тебя.

Нет, это невозможно. Я молча развернулась и побежала, не чувствуя под собой ног. Холодный воздух разрывал легкие, а я все не могла остановиться.

Только сейчас заметила, что бегу босиком. Один из моих туфель, видимо, слетел, когда я спасалась бегством от своего позора. Сейчас я и вправду ненавидела этого сноба. Всей душой, всем сердцем. Я его ненавидела и понимала, что жить как прежде больше не смогу.

Глава 32

«Не пла-ачь, всего одна осталась но-очь у нас с тобой», – отчаянно шепелявя, заливалась сопливыми слезами Таня Буланова.

– А у меня с ним даже и одной ночи не было, – подвывала я, уткнувшись носом в теплый Марусин бок. Гимлер вторил мне, истошно выводя свои кошачьи рулады, видимо, ошалев от такой гнетущей атмосферы. – Так и проживу всю жизнь одна, а к старости, когда совсем обезумею, соберу по помойкам штук тридцать твоих сородичей, усатый ты террорист. И когда сдохну в одиночестве, они обгложут мне лицо.

Гимлер замолчал, посмотрел так, словно у меня уже бак засвистел, и совсем не обязательно ждать старости, можно уже смело шлындать по мусоркам, собирая сирых и убогих, и отсел подальше, опасливо косясь в мою сторону и наблюдая, как я пожираю страшно жирный невкусный торт, купленный мною после суаре маменьки и моего фиаско. Так в круглосуточном ларьке с чудесным названием «Ночной жирун» только такой и был бисквитик, на который даже всеядная мопсиха не позарилась почему-то.

В дверь снова заколотились. В очередной раз. Я не сдвинулась с места, только сделала музыку погромче. Маня вяло гавкнула, явно умоляя сорвать эту идиотскую воротину на хрен и спасти их с котейкой из плена полоумной хозяйки.

– Не откроешь – пеняй на себя! – проорала из коридора Люся.

Видно, дошли до неё зверские молитвы.

– Обломишься! – гаркнула я, подсчитывая в уме, во сколько мне обойдётся ремонт замка и смена входной двери.

Сумма получалась нехилая, потому после очередного удара подруги, когда железная воротина вздрогнула и перекосилась, я позорно капитулировала и потащилась впускать неугомонную фею.

– Я знала, что ты не выдержишь, – хохотнула она, заполняя собой прихожую. – Слабачка. Сразу сдаешься, – поперла Люся на меня буром. – Бороться надо за счастье, а не сопли тут на кулаки наматывать. Тоже мне, великомученица Февронья Сингапурская.

– Нет такой святой, – вякнула я, и на меня тут же уставились налитые кровью глаза Люсинды, пылающие праведным гневом.

Гимлер заметался, ища место, где можно схорониться. Я с трудом подавила желание сделать то же самое. Но попытку бегства пресекла сильная подружья рука, схватившая меня за шиворот и встряхнувшая так, что у меня в глазах пронеслась вся жизнь.

– Слиться она решила без борьбы при первом же масюсеньком препятствии.

– Люся, это ребенок, а не «масюсенькое недоразумение», – передразнила я подругу, пытаясь внять к голосу ее разума, но, судя по ее взгляду, мои железные аргументы ей были фиолетовы.

– Какой ребенок? Окстись! Насвистела эта гюрза. Максимум, чего от нее ожидать – что она снесет яйцо. Завьялову. С ноги, – заколыхалась фея, явно довольная своей шуткой. – А нам это невыгодно. Зачем тебе калека? Эй, Юлек, задумалась о чем? – рев подруги вывел меня из состояния нирваны.

Нет, я точно осознала сейчас, что надежды у меня нет. А так захотелось поверить.

– Змеи не несутся. Они откладывают яйца, – включила я режим профессора Почемучкина.

– Да похрену мне. Что ты умничаешь все? Сейчас чего случилось? У тебя лицо, словно ты в туалет забыла сходить, и случилось это дня три назад, не раньше.

– Я вот вдруг подумала, а откуда у змей яйца вылазят? В них же дырок нет? – задумчиво спросила я.

Люся сначала замерла и хотела было треснуть мне по шее – я это поняла ее по дрогнувшей ладони, но передумала и, уставившись куда-то мне за спину, зажевала губами.

– Слушай, может, изо рта? Ну, может, они ими блюют, например? А чего? Всяко случается, – через полчаса, наконец, отмерла подружейка.

– Да ну. Офигеть. Хорошо, что мы не змеи, – выдохнула я, – я-то думала, они их через задницу выдавливают из себя, ну, как майонез из пакетика.

– Дура, да? У них же нет дырок, сама же сказала, – Люся стала похожа на удава Каа, и мне показалось, что она сама сейчас родит через задницу от напряжения.

– Юлек, а давай выпьем? На сухую чота у меня мозг заболел, и скоро полезет через нос, а это некрасиво и вредно.

Я пошла за текилой, прихватила лайм, соль, соленых огурцов – на всякий случай, и рюмочки, которые едва не выронила от страха, услышав несущийся из холла громовой раскат Люсиного смеха. Сколько я ее уже знаю, а все никак не могу привыкнуть к звуку, напоминающему мне старт ядерной боеголовки и сходящего с гор селя, причем все это одновременно. Хотя любая Годзилла удавилась бы от зависти, услышь несчастная рептилия, как смеется красотка.

Глава 33

– Ржете, да?

Катька нарисовалась в комнате, словно материализовавшись из воздуха. Блин, неужели я опять забыла закрыть дверь? Ладно еще, что это обнаружила подруга. А то в прошлый раз я застала на своей кухне абсолютно неадекватного бомжа, жрущего прямо руками из моей кастрюли недоваренное мясо. На запах пришел бедолага. Почему бедолага? Да потому что у меня до сих пор хранится сковородка с отпечатком его профиля.

– Я вам сейчас такое расскажу, вы все ляхи себе обварите! – напустила туману Катюха.

Люся перестала грохотать и уставилась на нее сузившимися глазами:

– Ну, давай удиви меня, – хмыкнула она. – Готовься, Юлька, производить бурлящую горячую воду. В противном случае я тебя прикую к батарее, ибо не люблю, когда меня беспокоят в минуты отдыха и расслабления, – обратилась она уже к блестящей глазами Катерине, которая икнула, потому что за короткое время, что мы знакомы с Люсиндой, успела понять, что слов на ветер она не швыряет.

– Короче, меня вчера Сева после вакханалии у твоей мамули в бар пригласил…

– Сева? – напряглась я.

Ну надо же, подруга, блин. Права была мамуся – курва и шаболда она. И так женихи разбегаются от меня, как тараканы, так Катька даже этого белоснежного ковбоя к рукам прибрала.

– Слушай, не перебивай а! И потом, Сева просто понял, что ты не его поля ягода, как увидел хату твоих родаков. Это, кстати, его слова. Дословно.