Путь домой - Михаил Михеев

В сторону гор от фактории шла только одна дорога, развилка, если верить карте, была уже в предгорье. Две дороги там вначале шли почти параллельно друг другу, разделяемые лишь относительно небольшими скалами, однако потом расходились и выходили на противоположной стороне почти в двадцати километрах одна от другой. Третья проходила намного севернее, но начиналась на той же развилке. Собственно, третья дорога и интересовала курсанта, решившего, что уж там-то его искать не станут, да и вообще… Интересно же! Покинутая столица русской колонии, причем того периода, когда человеческая цивилизация достигла наивысшего расцвета! Того уровня, который был перед большой войной, вошедшей в историю как Большая Усобица, человечество, по расчетам аналитиков, должно было вновь достигнуть лет через двести, в лучшем случае, через сто пятьдесят. Даже сложно предположить, какие сокровища могли оказаться в покинутом городе… Если, конечно, он не превратился в пыль под грузом минувшего тысячелетия.

Карта не то чтобы врала – скорее не указывала всех подробностей пути. Хотя бы того, например, что место, где располагалась развилка, было достаточно высоко, не просто в предгорье, а скорее на плоскогорье, в полутысяче метров выше того места, на котором располагалась фактория. К счастью, дорога туда была не слишком крутой, что и неудивительно, ведь она предназначалась для караванов, а не для путников-одиночек. Зато дорога эта была длинной, и Петр успел немного понервничать, опасаясь, что сбился в тумане с пути. К счастью, опасения эти оказались напрасными, зато туман, зараза, и не думал рассеиваться. Однако, когда курсант выбрался-таки на плоскогорье, он исчез, как ножом срезанный, и перед путником открылся такой вид, что дух захватывало.

Здесь, хотя было и не слишком высоко, воздух отличался невероятной прозрачностью. Ярко освещенные снежные шапки искрились. Пожалуй, картинка походила на ту, что Петр видел на острове, с которого началась его одиссея, только была живописнее. Однако курсант не был тонким ценителем прекрасного. Постоял, полюбовался пару минут и бодро двинулся дальше.

Нужную развилку Петр нашел без труда. Дорога была, кстати, вполне наезженная, что объяснялось довольно просто – местные пастухи облюбовали находящийся неподалеку луг для выпаса своих овец. Хорошо хоть, сейчас их не было – очевидно, сезон заканчивался и стада угнали в более теплые места. А вот дальше было хуже – бетонные, точнее, пластобетонные плиты, которыми была выложена дорога, давным-давно превратились в труху. Широкая первоначально, постепенно дорога сузилась, заваленная каменными обломками, и ее статус сократился до статуса тропы. Петр опасался, что она вообще исчезнет, но этого не произошло, – став узкой и почти неприметной, тропа все равно сохранилась и упорно вела его вперед. Да и проложили ее со знанием дела, по самому, наверное, безопасному и удобному в этих местах маршруту.

По этой тропе курсант и шел, точнее, ехал почти пять дней. Нельзя сказать, что это была легкая прогулка, но и особым экстримом путь не отличался. Разве что на второй день, когда его попытались съесть, но Петра разбудили внезапно заволновавшиеся кони, почуявшие опасность куда раньше хваленой сигнализации. Ну а дальше – дело техники. Короткая вспышка бластера, разорвавшая тьму и на мгновение осветившая распластавшееся в рекордном прыжке длинное, гибкое тело, – оставалось только дождаться утра, чтобы взглянуть на результат.

Утром Петр в очередной раз мысленно поблагодарил своих инструкторов, намертво вбивших в него не только умение метко стрелять на звук, но и простую и надежную истину: если что-то зашевелилось – сначала стреляй, а потом уже смотри, кого ты убил. Это людоедское правило, так критикуемое всевозможными пацифистами, защитниками природы и прочими далекими от реальной жизни людьми, сослужило курсанту добрую службу. Конечно, тело напавшего (а вдруг не напавшего, а просто решившего познакомиться, как наверняка завизжали бы «зеленые») зверя разнесло буквально в брызги, но голова его сохранилась почти неповрежденной. Зубы, более всего напоминавшие крокодильи, но заметно большего размера, внушали немалое уважение, и у Петра моментально исчезли любые зачатки желания поближе познакомиться с этой кисой. Его, в смысле желания, и так не было, а тут отношение курсанта к местной фауне, ранее бывшее настороженным, скатилось ниже подошв его ботинок и трансформировалось в желание вытащить второй бластер из рюкзака и подвесить его на другой бок. Подумав немного, Петр делать этого все же не стал, зато кобуру теперь держал постоянно расстегнутой, остро жалея, что у него нет при себе десантной силовой кобуры, самостоятельно буквально вбрасывающей оружие в руку владельца. Это, конечно, требовало определенных навыков, но у Петра они были в полной мере – его и не такому учили. Однако чего нет – того нет, пришлось довольствоваться малым.

Впрочем, больше хищники на него не нападали. Возможно, их вокруг было великое множество, но Петр их не видел. Ничего удивительного – искусство мимикрии у таких зверей просто обязано быть на высоте. Зато в изобилии попадались другие животные, явно травоядные и напоминающие земных горных козлов, только шестиногие. Эти, естественно, нападать не пытались, лишь провожали курсанта на удивление умными взглядами или, если тот проезжал слишком близко, уносились прочь длинными, грациозными прыжками.

Так или иначе, но к исходу пятого дня Петр добрался до мертвого города, который вольготно раскинулся в котловине среди скал, и смог наконец перевести дух, рассматривая открывшееся ему не столь грандиозное, сколь внушительное зрелище.

Да уж, умели строить предки. Если бы не их бесспорный инженерный талант, хрен бы что продержалось столько веков и не рассыпалось в пыль, а так… Словом, город выглядел вполне пристойно, хотя и запущенным донельзя.

Его можно было разделить на две части. Или, точнее, строения можно было разделить на две группы – те, которые построили из местных материалов, и теперь они лежали в руинах, и те, которые устояли под напором времени. Каменные здания давным-давно пришли в негодность, от многих остались только фундаменты, засыпанные грудами мусора, другие стояли пустыми, готовыми в любой момент обрушиться коробками, зияющими мертвыми провалами окон. Все это покрывал толстый слой пыли и птичьих экскрементов – на глазах курсанта с верхнего этажа одного из сохранившихся более или менее целыми домов взлетела огромная стая птиц, напоминающих ворон и даже звуки издающих похожие. Сделав круг над городом, стая развернулась на север и быстро скрылась из вида между горными пиками. Очевидно, здесь, как и на Земле, и на многих других планетах, всякая живность обожала заселять покинутые человеком строения.

Здания, принадлежащие к другой группе, оставались практически целыми. Во всяком случае, сколько курсант ни всматривался, никаких видимых разрушений он обнаружить не мог. Еще бы – происхождение всего этого было совсем другим, поэтому прочность оказалась на порядок выше… Правда, с эстетической точки зрения строения эти были даже не уродливы, а убоги – голая рациональность, никакой архитектуры. Стены не из камня, а из металла, который шел на корпуса звездолетов.

Убоги-то убоги, а вот сохранились. Эти здания когда-то были блоками корпуса корабля-колонизатора, опустившегося на эту несчастную планету. Возможно, кстати, что и не одного, а нескольких кораблей – уж больно строений таких было много. Стандартная тактика колонизации, применяемая в то время людьми, – корабли, приземляясь, служат основой для строительства города. У других было принято разбирать их на металл или использовать в качестве гигантских общежитий, а русские сразу разработали конструкции кораблей, которые позволяли быстро растаскивать их на отдельные блоки-отсеки стандартных размеров, из которых потом, как из кубиков, можно было собирать хоть дома, хоть ангары, хоть энергостанции, благо кварк-реакторы были компактными и безопасными. Гигантский детский конструктор, иначе и не назовешь.