Крепостная маркиза - Лариса Шкатула

— Ода, я выпью кофе на кухне, — услышали они удаляющийся голос Вивиан.

Кажется, она осталась недовольна этим обстоятельством. Уж не приравнивает ли Вивиан себя к княжне — владелице замка? С какой стати кухарке подавать ей кофе, да еще в гостиную? У служанки вдруг прорезались такие томные и даже капризные нотки в голосе. Что вообще происходит в этом замке?!

Выходит, Соня совсем не умеет обращаться с прислугой. Раньше ей это делать и не приходилось, в Петербурге все держала в руках ее маменька, княгиня Астахова. Ах, как бы теперь Соне пригодились такие навыки! А то если так и дальше пойдет, глядишь, самой княжне придется подавать горничной кофе в постель… Не слишком ли строптивую служанку порекомендовала ей мадам Фаншон?

Глядя на встревоженное Сонино лицо, Патрик побарабанил пальцами по столу и негромко пропел:

Вернулся поздно я домой,

Был трезв не очень я,

А на подушке — голова,

И вижу, не моя…

Соня удивленно взглянула на своего дворецкого: чего это он распелся? А он вдруг взял да и подмигнул ей правым глазом.

Что сегодня за день, уж не пятница ли тринадцатого числа?! Вроде нет. Теперь и ее дворецкий выглядит еще более странным, чем новая служанка.

— Не волнуйтесь, ваше сиятельство, — сказал он, видя, что попытка ее рассмешить не удалась. — У вас все будет хорошо. По крайней мере, я за этим прослежу.

Патрик стал в позицию и отсалютовал Соне шпагой.

— Начнем? — спросил он, слегка склонив голову набок.

— Начнем! — лукаво подхватила она.

Княжна готова была к чему угодно: к легкой разминке, к игре, к шутливому поединку, но вовсе не к тому, что случилось сразу после их обмена приветствиями. Патрик стал драться с Соней всерьез.

Если он так мастерски владел шпагой, отчего же вместе с нею брал уроки у мэтра Жуо, и, судя по недовольству мастера, делал немало ошибок, так что рассерженный мэтр кричал даже:

— Вы посмотрите, как выполняет этот выпад княжна! Вы же не ветряная мельница, Патрик, и не стрекоза, чтобы только махать крылышками…

То есть получается, что до сего времени бывший гвардеец притворялся. Он вовсе не такой неумеха, каким старался казаться…

Собственно, додумать эту мысль спокойно Соня не смогла, потому что ей всерьез приходилось обороняться, так что мысли эти мгновенно вспыхивали и гасли, как удары шпаги, которая мелькала в такой опасной от нее близости, что Соня обмирала от страха.

Патрик не только оттеснил Софью к противоположной стене залы, в которой они теперь ежедневно фехтовали, но и по-настоящему угрожал ее жизни, так что княжна была вынуждена всерьез за нее сражаться.

Что это с ним? Почему он дерется так, будто вознамерился ее убить? Не может быть! Ее догадка казалась слишком страшной, чтобы быть правдой…

А, впрочем, почему бы и нет? А если все эти разговоры о том, что он испытывает к Соне чувство благодарности за свое спасение, не больше чем попытка прикрыть подлинные намерения? После того, как он вместе с княжной побывал в подземелье, посмотрел, сколько там золота, ничего не стоит убить ее и завладеть слитками одному. Кто станет Патрику в этом мешать?

Но ведь прежде ни о каком золоте он не знал. Или подозревал? А что, если французское правительство учинило негласный надзор за маркизом де Баррасом?

К примеру, подослало к ним кого-нибудь… ту же мадам Фаншон…

Похоже, от страха Соне в голову лезет всякая чушь!

Чушь не чушь, но она чувствовала, как тают ее силы. Она уставала! Разве женщина может противостоять мужчине в сражении на шпагах? Тогда для чего она брала уроки — фехтовать только с женщинами? Нет, он определенно хочет ее убить! Ведь с этим золотом Патрик Йорк сможет решить любую свою проблему!

Соню охватила самая настоящая паника. Краешком сознания она понимала, что вовсе не так беззащитна, что может сражаться не как новичок, впервые взявший в руки шпагу, а как боец, пусть не слишком опытный, но знающий приемы фехтования и способный продержаться в поединке… какое-то время.

Но в конце концов Соня так устала, что начала задыхаться.

— Довольно! Хватит! — взмолилась она. — Я больше не могу. Что вы хотите? Золота? Берите его, только пощадите меня!

Она готова была рухнуть перед ним на колени.

Так боялась умереть?

— Вот теперь я действительно вижу, что вы кое-что усвоили, — спокойно проговорил Патрик, опуская шпагу. — Мосье Жуо, конечно, хороший фехтовальщик, но он никогда прежде не обучал женщин и потому чересчур бережно к вам относится. А если вам придется защищать свою жизнь и противник церемониться не будет… Кстати, что за золото вы мне предлагали?

— То, что у меня есть, — пролепетала Соня.

— Неужели вы так устали… Или испугались?

— Я думала, вы хотите меня убить, — чуть ли не со слезами проговорила она.

— Я… хотел… вас убить?!

Он был так изумлен, так ошарашен, что в первую минуту просто стоял и смотрел на нее, как будто Соня своим признанием лишила его дара речи.

— Но вы же… без предупреждения… без сожаления…

Шпага задрожала в ее руках, и Соня расплакалась.

— Ваше сиятельство! Мадемуазель Софи! — Патрик с такой силой отбросил шпагу, что, отлетев в сторону, она воткнулась в деревянный пол и еще некоторое время качалась, слегка позванивая. — Как вы могли такое подумать? Да я… я скорее дам отрубить себе руку, чем причиню вам боль!

Он шагнул к Соне, раскинул в стороны руки, и она, не задумываясь, упала ему на грудь, чтобы на белоснежном батисте его сорочки спокойно выплакать пережитый страх.

А он гладил ее по голове и невольно прижимал к себе все крепче и крепче, пока она не вскрикнула:

— Вы делаете мне больно, Патрик!

Она отодвинулась и укоризненно взглянула на него. Он молча поцеловал ей руку, а когда поднял голову и увидел ее все еще мокрые от слез глаза, улыбнулся:

— Вы должны мне верить, ваше сиятельство, иначе я сочту себя не вправе быть подле вас, охранять и служить вам верно, как и положено доверенному человеку… Каюсь, я нарочно напал на вас без предупреждения, чтобы проверить ваше умение и выносливость, но я никак не думал, что вы так испугаетесь…

Еще раз простите.

— Думаю, такого больше не случится. — Соня смущенно отвела взгляд от его расстроенного лица и проговорила:

— Мы ведь собирались обсудить с вами кое-что, кроме хозяйственных работ, но так как я сама не знаю, с чего можно начинать, то и предложение мое, очевидно, покажется вам весьма сумбурным… Поскольку превратить золото, которое я вам показывала, в деньги и драгоценности — надо же его как-то использовать! — легальным путем будет не очень легко.