Воздушные рабочие войны. Часть 2 - Дмитрий Лифановский

которой вольготно расположились два красноармейца, пускающие в небо клубы сизого вонючего дыма и тут же испарившиеся при виде начальства, будто их тут и не было. Они с Суровиным опустились на отполированные до черна красноармейскими задами доски. Константин достал пачку «Казбека», еще московскую:

— Будешь? — протянул Степану.

— Не, — мотнул головой лейтенант, — не курю.

Симонов с наслаждением затянулся. Оказывается, он хотел курить. А ведь пока не затянулся и не тянуло. Может бросить? Да, ну! Глупости! Не получится. Да и любит он подымить. Под табачок и думается и пишется легче. Хотя вон Лев Толстой не курил, а как писал! Так, то Лев Николаевич — классик! А он не классик и вряд ли им станет. Так что, курил, курит и будет курить. Он скурил почти половину папиросы, когда лейтенант начал свой рассказ:

— Понимаешь, у нашего Саши, — Симонов в удивлении вскинул брови, но промолчал, чтоб не спугнуть разоткровенничавшегося Суровина, — вся семья погибла. Во Франции. Разведчики они были. Говорят дворяне. Но наши дворяне, красные. Были такие, — Симонов кивнул. Уж ему ли сыну княгини Оболенской и царского генерала Симонова и пасынку военспеца полковника Иванишева не знать об этом. Только вот обидно, что сейчас всех под одну гребенку, контрой и золотопогонниками называют. А ведь всякие были. И есть. Хотя, в последнее время что-то изменилось. После первомайского выступления товарища Сталина, стали возвращаться из эмиграции бывшие офицеры. Пока единицы. Но пишут отчиму старые товарищи, интересуются. Да и само слово «офицер» из уст вождя, прозвучавшее с трибуны мавзолея, многое значит. — Не знаю, что там было. Но Саша выжил, а вся семья погибла. Убили гестаповцы. Отца, мать и сестру младшую. Товарищ подполковник сумел вернуться домой. С важными сведениями…

— Степ, а ничего, что ты мне все это рассказываешь?

Суровин усмехнулся:

— Так у вас в «Красной звезде» об этом писали. И портрет Стаина там был. У девушек все казармы увешаны. Стаин от этого бесится. Убрать приказал. Только они снимают, а потом опять вешают, — усмехнулся Суровин, — а вот чего в газете не было, это что на Ленинградском фронте наш Саша детей вывозил из блокады. Там и встретил девочку, как две капли на его погибшую сестру похожую. Валюху, — Суровин по-доброму с нежностью улыбнулся, — еще та оторва. Вот Стаин и захотел ее усыновить или усестрить. Не важно… А оказалось нельзя. Молодой сильно. Несовершеннолетний. Представляешь! — Степан возмущенно посмотрел на Симонова, — Воевать можно! А девочку забрать из детдома нельзя! Герою Советского Союза! Закон такой! Вот тогда Лев Захарович и усыновил их обоих. Чтоб они вместе были.

— А Мехлис-то откуда про это узнал?

— Ну, ты спросил, — усмехнулся Степан, — я простой лейтенант. Откуда ж мне знать! Только вот про помощь сверху ты зря думаешь. Может, для корпуса и делают что, а для Стаина нет. Ты знаешь, что его на третью Звезду представляли? Симонов отрицательно помотал головой. — Вооот! Не дали! Из-за разговоров этих. А они все шипят! Завидуют! А может и чего похуже! — глаза лейтенанта недобро сверкнули, — Ладно, пойдем, — Суровин поднялся, — а то закрутился я с тобой, а мне посты проверять. Щас доведу тебя до штаба, а дальше ты сам. Дежурного по штабу я предупредил.

Суровин передал Константина серьезному лейтенанту Кузину, дежурному по штабу.

— Ждите, — лейтенант показал на стул напротив окрашенной белой краской двери с приколотым канцелярскими кнопками листком из ученической тетради с красиво выполненной тушью надписью: «Командир корпуса П-п-ник Стаин», — товарищ подполковник сейчас занят. Освободится, вызовет.

Ну что ж. Ждать начальство дело привычное. За дверью раздавались чуть слышные голоса, становящиеся все громче и громче. Сначала стали слышны отдельные слова, а потом и фразы. Надо было бы отойти, чтоб не становится свидетелем чужого разговора. Но журналистское любопытство не позволило. А за дверью уже практически кричали:

— Вася, …ля, ты понимаешь, что мне предлагаешь?!

— Бу-бу-бу-бу, — тихо и невнятно ответил второй голос.

— Да мне плевать, что разрешил отец! Здесь воинская часть, а не детский сад! Скажи, у меня головняков мало?!

Опять послышалось долгое неразборчивое бормотание:

— Нет! — рявкнул голос, — Найдете майора Рачкевич, пусть пристроит ее куда-нибудь у себя, временно. Потом решу, куда ее деть. Это все, что я могу сделать!

Тут послышался третий голос, явно девичий. И тоже не разборчивый.

— Брысь отсюда! Оба, обе! — взвыл голос. Распахнулась дверь и Симонов от удивления открыл рот. Из кабинета с красными лицами пулей вылетели Василий Сталин и его сестра. Доводилось Косте встречать их в Москве. Но чтобы тут?! Дети Сталина мазнули по нему взглядом, в глазах Василия даже мелькнуло узнавание, но из кабинета донеслось: — И чтоб я вас больше здесь не видел! — Василий залихватски подмигнул Симонову, и, схватив за рукав гимнастерки Светлану, буквально силком вытащил ее из штаба. Константин не веря глазам еще потаращился им вслед и перевел взгляд обратно на дверь в кабинет комкора. Оттуда, красными, мутноватыми глазами в обрамлении черно-желтых синяков на него смотрел молодой паренек с забинтованной головой. Если б не форма с подполковничьими погонами, двумя Золотыми Звездами и наградными планками с одной и желтой нашивкой за ранение с другой стороны груди, можно было бы подумать что перед ним хулиганистый школьник после уличной драки. — Вы ко мне? — просипел парень, дав в конце петуха.

— Майор Симонов, — подскочил Константин, — газета «Красная звезда».

— Корреспондент что ли? — скривился парень.

— Да, товарищ подполковник, — кивнул Костя, — по заданию редакции, — так-то задание у него было свободное, но Стаину же об этом знать не обязательно.

— Вам что у меня, медом всем намазано? — ворчливо пробормотал Стаин, — корреспондентами у меня замполит занимается, — он хотел уже закрыть дверь, но Константин его остановил.

— Так нет замполита, в штаб фронта улетел, мне сказали.

Стаин сморщился, что-то припоминая, и буркнул:

— Вечно его нет, когда нужен! Ладно заходи… те! — он махнул рукой и скрылся за дверью.Костя шагнул следом. Небольшой кабинет. Письменный стол с портретами Сталина и Ленина над ним, шкаф с книгами, в основном авиационной тематики, рядом со шкафом тумбочка с двумя телефонными аппаратами. Вдоль стен стулья. У двери вешалка, на которой одиноко висит фуражка с голубым околышем. И