Мент в законе. Круче, чем оружие - Владимир Колычев

– Иван Михайлович ни в чем не подозревается. Как раз наоборот. Ограбили его.

Степан вышел во двор, с удовольствием вдохнул морозный воздух. И с кислым видом глянул, как пес задрал лапу у заснеженного бордюра.

– Да?!.

– Вы можете ему позвонить, спросить. Но лучше не надо. Вдруг вспугнете.

– Кого?

– Жильца.

– Вы думаете, это он? – встрепенулся мужчина.

– У вас – Рот, – сказал Степан. – Надеюсь, не лишний.

– Да какой там лишний!.. Время какое! Кто сильней, тот и прав!

Собака снова тихонько зарычала, будто соглашаясь с хозяином.

– Я пока что ничего не думаю. Пока только предположения…

– Так и у меня предположения… Вы Лену видели? Красавица! А этот… Не может она быть его невестой.

Степан вспомнил звуки за дверью. Невестой Лена, может, и не была, но в спальне с Яшкой закрылась.

– А если может, то Михалычу это не нравится.

– Но жильца он не выселяет?

– Нет.

– А что вы про Лену говорили?

– Про Лену?.. Ну, красивая девушка… Не пара она этому…

– Мне показалось, что вы на нее пожаловались?

– На нее?.. Да нет, не на нее… Была тут одна! Высокая… Эффектная…

– Но не Лена?

– Нет, не Лена… Имя у нее какое-то детское…

– Как это? – не понял Степан.

– Ну, кто у нас там для детей пишет… – Мужчина щелкнул пальцами возле своего уха, призывая себя напрячь память.

– Высокая, говорите, эффектная.

– И наглая… Меня, говорит, живые мужики возбуждают, а собаки – нет. Я, говорит, не зоофилка… Ну, я ей – а чего, говорю, шубу лисью носишь?

– Агния Барто для детей писала.

– Агния! Он так и называл ее – Агния. Агния, говорит, пошли. И в квартиру ее потащил. И на меня так посмотрел, как будто извинился.

– Агния, значит. В лисьей шубе.

– Ага, в лисьей… Не зоофилка.

– Проститутка, – усмехнулся Степан.

Он знал Агнессу и потому ничуть не сомневался в ее способностях. За деньги она не только зоофилкой бы стала, но и некрофилкой.

– Проститутка?! Вы ее знаете? – встрепенулся мужчина.

– Тут очень интересная картинка складывается.

– Да?

– И я обязательно вам все расскажу. От «а» до «я». Но с одним условием. Никому ничего не говорить. Никому. Ни Михалычу, ни Лене.

– Да-да, могу вспугнуть жильца… Значит, все-таки он!

– Лена сейчас с ним… Там все тихо, мирно, но если вдруг что-то из ряда вон, сразу звоните в милицию. И мне. А если ничего такого, если вдруг появится Агния, тоже позвоните…

Степан задумался. Неплохо было бы самому остаться здесь, понаблюдать за квартирой и, если вдруг что, принять меры. Но в то же время нужно было поговорить с Агнессой. Это ведь она была в гостях у Яшки. Значит, есть между ней и Леной прямая связь. Интересно. Очень интересно.

Пять минут, не больше. Ага, счас! Сафрон растянул эти пять минут на часы. Агнесса – баба она интересная, и в микрофон дует в ритме рок-н-ролла, и в уши кладет умные вещи. Сильная она на ум, сколько советов ценных дала.

В конце концов у ментов лопнуло терпение. Сафрона попросили на выход чересчур настойчиво.

– А что такое? – Сафрон нахально глянул на толстощекого старшину.

– Все-все, хватит!

– А так? – Он достал из кармана всю свою наличность, показал менту. Тот не удержался, сделал глотательное движение.

– Ну, можно еще на часок, – он протянул руку, но Сафрон убрал деньги.

– Да мне и пяти минут хватит… Где у вас тут Скатов сидит?

– К нему нельзя.

– Ну, нельзя так нельзя… – Сафрон повернул к выходу.

Толстощекий возмущенно глянул ему вслед. Действительно, как можно спокойно смотреть на деньги, которые ускользали из-под самого носа? А деньги приличные…

– Если только пять минут!

Сафрон усмехнулся. Ну вот как можно бояться ментов, когда есть реальное «бабло», подкрепленное реальным авторитетом?

Толстощекий сгреб деньги, немного подумал, сходил в каморку дежурного по изолятору, вернулся оттуда с напарником. Они вдвоем зашли в камеру к Скатову, спустя пару минут вернулись.

– Пять минут! – сказал толстощекий.

Скат стоял посреди «хаты», руки у него были скованы впереди. Вот, значит, для чего менты заходили в камеру.

– Ну, ты и гнида! – произнес он, с ненавистью глядя на Сафрона.

– Это не я гнида, это ты слизняк. Под моей ногой. Захочу, раздавлю.

– А давай без наручников поговорим!

Раз на раз! – Скат повел плечом, изображая удар.

Сафрон и готов был схлестнуться с ним в рукопашной. Можно даже сказать, настраивался на это. Но раз уж менты догадались провернуть этот финт с наручниками, то и незачем пытать судьбу.

– Ты что, ничего не понял? – ухмыльнулся Сафрон. – У меня все везде схвачено, а ты на подсосе.

– Это ты сейчас так говоришь. – Скат побагровел от злости.

Сафрон усмехнулся. Надо бы продлить визит, глядишь, эта тварь лопнет от ненависти.

– Я всегда буду так говорить. Потому что это мой город, а ты здесь никто и зовут тебя никак.

– Мы еще с тобой поговорим, – прошипел Скат.

– В морге поговорим. Схожу туда, плюну на твой труп.

Скат ударил без предупреждения. Ринулся на Сафрона как бык, но не боднул, а ударил головой. В грудь. Оттянул голову назад и ударил, точно рассчитав момент. А силу удара он рассчитывать не стал. Ощущение было таким, как будто пушечное ядро в грудь ударило. Сафрон вдруг понял, что не может дышать.

Он задом ударился в дверь, стукнул по ней кулаком. Дверь открылась, он упал. Менты схватили его за руку, вытащили в продол.

– Что с ним? – в ужасе закричал толстощекий.

Сафрон точно знал, что он кричит во весь голос, но слышал его едва-едва. Казалось, что их разделяет толща прозрачной воды. Но мент оставался наверху, а Сафрон куда-то погружался.

Над ним кто-то склонился, он различил знакомые черты, даже услышал какое-то эхо, исходящее издалека. И тут же последовал удар в грудь. В легкие хлынул воздух, толща «воды» исчезла. И черты склонившегося над ним человека приобрели ясные очертания.

Это был Круча.

– И что здесь произошло? – Степан строго смотрел на старшину Толстогаева.

– Да вот, драка в камере, – испуганно хлопая глазами, торопливо проговорил он.