Король и спасительница - Кристина Выборнова

— Ну, ничего-ничего, — бестолково выдавила я, склоняясь над ней, — успокойся…

— Те-тя… Те-тя Соня… — заикаясь, выдавила Маришка. — Я не могла говори-и-и-ить!

— Ты и так редко пользуешься даром речи, — презрительно заметил король.

— А ну уйди! — выпрямившись, рявкнула я. — Даже не разговаривай со мной, колдун чертов! Ты сам хуже ребенка, тебя на минуту оставить нельзя!

— Тебя не было два с половиной часа, а не минуту, — холодно оповестил Лид. — И я не делал ничего такого, чего ты бы мне не разрешила. Я никого не убил и не превратил в предметы. Если ты все равно чем-то недовольна, уточни свои просьбы.

— Да, спасибо тебе, что ты ее не убил, — я с отвращением посмотрела на него. — Только она целых два часа просидела в тесной клетке, жутко испугалась, да еще и билась о прутья. Тебе ее совсем не жалко?

— Нет, металл клетки не драгоценный, и я могу сделать еще.

— Я о ребенке, — прошипела я, гладя по голове ревущую Маришку.

Король недоуменно пожал плечами.

— Ты опять имеешь в виду ваше сострадание, Соня? Чувствовать за нее? Но почему я должен ее жалеть? Она не получила никаких повреждений.

— Ну да, кроме психических… Если ребенок теперь заикой станет, что я Ире скажу?!

— Что она должна научить свою дочь слушаться старших и делать то, что нужно, с первого раза. Иначе в ее жизни это будет иметь последствия похуже превращения в лийтана, — отчеканил Лид и торжественно удалился в сторону своей кровати, видимо, не желая смотреть, как я сюсюскаюсь с плебейским ребенком.

Впрочем, сюсюканье мое затухло в том концерте, который устроила Маришка. Вырвавшись из моих неловких рук, она бегала по всей квартире и громко орала, а я носилась за ней уже не совсем с утешающим, а скорее с воинственным криком: «успокойся!!!». Король предусмотрительно из комнаты не выходил.

В таком виде и застал нас вернувшийся Леня, и сразу же оказалось, что в деле успокаивания дочери он тоже не ас. Попросту говоря, мы начали носиться за Маришкой вместе, предлагая ей конфетки, погулять, порисовать и другие блага. Маришка по ходу дела сдернула скатерть, разбив пару чашек, и мое стремление утешить бедняжку начало уже давать сбои, когда из моей комнаты молча вышел Лид. Направлялся он явно к компьютеру, но по дороге наткнулся на орущую Маришку, брезгливо обошел ее и негромко произнес:

— Замолчи, ты снова мешаешь мне и Соне.

И, будто эти слова были волшебными, Маришка разом захлопнула рот, задрожала и полезла на колени к отцу, испуганно глядя в королевскую спину. Король же, не удостаивая ее больше своим вниманием, залез в интернет и принялся там ковыряться.

— Уф, Ленька, здорово у тебя получается! — восхитился Леня. — Ее обычно даже Ира по три часа успокаивает… Сонь, чайку сделаешь?

— Конечно, — улыбнулась я одной стороной рта и двинулась на кухню. Нет, не буду я откладывать разговор с королем. Хватит с меня. Давно надо было понять, что в нем нет ничего хорошего, и что для него формальности вроде «простолюдин-не простолюдин» и «должен-не должен» важнее любых человеческих чувств, которыми он, впрочем, не обладает. Да, недаром Натка сказала мне тогда про гипотетическую бабу Дусю — и ведь правильно сказала! Это я вечно пытаюсь исправить неисправимое… Ну уж нет, я уже и так достаточно наказана судьбой за то, что его расколдовала. Я прикажу ему уйти не через неделю, а прямо завтра.

До ужина король вел себя тихо, но мою решимость это не поколебало. Маришка успокоилась, но ходила как в воду опущенная, и когда пришла с ярмарки Ира, тут же подбежала к ней, обняла за талию и принялась неразборчиво жаловаться на то, что ее превратили в зверька и она не могла говорить. Ира, конечно, отнеслась к этим сведениям соответственно, то есть всерьез не восприняла, но потрепала дочь по голове и выдала ей громадную шоколадку и маленькую тряпичную куклу, а сама пошла на кухню. Маришка уронила шоколадку, схватила куклу обеими руками, и, на глазах перевоплотившись из тихой мученицы в прежнего чертенка, побежала, подпрыгивая, всем ее показывать. К моему изумлению, в своем круге почета она не обошла и короля, сунув куклу ему в район уха и завопив: «смотри, смотри какая!» Лид, с некоторым трудом скосив глаз назад, посмотрел и сказал, обращаясь ко мне:

— В моем детстве у нас были похожие игрушки.

— Да ну, ты что, играл в куклы? — добродушно рассмеялся Леня. Лид на это никак не отозвался, Маришка убежала к отцу, а я, тоже не испытывая охоты вести задушевные беседы с королем о том, в какие куклы он играл, пошла на кухню к Ире. Та, заколов волосы и периодически облизывая кисточку, уже трудилась на кухонном столе над росписью деревянных браслетов для конкурса.

— Нравитфя? — шамкнула она сквозь кисточку. — Я их назову «луговые цветы» — видишь, тут и колокольчик, и ромашки, и часики…

— Здорово, — искренне отозвалась я и со вздохом уселась напротив нее, положив локти на застеленный бумагой стол.

— Фяс тут офтавлю, — Ира вынула кисточку изо рта и облизнулась языком всех цветов радуги, — пусть посохнет, а завтра в обед приду с ярмарки и лаком покрою… Ой, что мы сидим-то?! Надо же мужчин кормить, сейчас ужин буду делать!..

— Сиди, я сама чего-нибудь сварю, — махнула я рукой. — Тем более, что я не голодная, а Лид тоже есть не будет, потому что уходит. Ты же уходишь, Лид? — громко обратилась я к королю, высунув голову в кухонную дверь. Он молча кивнул, встал из-за компьютера, аккуратно и ровненько задвинул обратно стул и, глядя перед собой, прошел в коридор. Хлопнула входная дверь, я с облегчением вздохнула: еще целых три часа, пока родственники не поужинают и не лягут спать, можно будет с ним не видеться…

Повидаться нам и правда, к моему вящему удовольствию, не удалось: когда я пришла, Лид уже спал, задернув балдахин, и я последовала его примеру.

Утро встретило меня, если можно так выразиться, пронзительной тишиной. Крайне удивившись, я соскочила с постели, глянула на часы и удивилась еще больше: уже десять!

В большой комнате было аккуратно убрано, кровать застелена, и на столе лежала записка от Иры:

«Сонечка, мы все вместе пошли гулять по Москве, а потом на ярмарку. Вернемся к обеду».

— Понятно, — сказала я в воздух и отправилась на кухню ставить чайник. Конечно же, уже пятнадцать минут спустя в моей комнате завозился король, и вскоре явился пред мои очи, снова одетый в домашний папин костюм и тапочки. Я молча смерила его взглядом, поправила закипающую на плите кастрюльку с яйцами и другой рукой чуть подвинула деревянный браслет, который Ира почему-то положила сохнуть на полочку над плитой, где стояла солонка и лежали спички. Надо бы его переложить, а то мало ли что…

Но тут меня отвлек заговоривший король:

— Соня, ты, видимо, на меня сердишься?

— Как ты догадался? Поистине королевская сообразительность, — отозвалась я язвительно, но Лид, ясное дело, принял мои слова за комплимент.