Лилия для герцога - Светлана Казакова

По лестнице, ведущей из башни на второй этаж замка, я спустилась первой. За мной шел Янис с почти опустевшей бутылкой. И – вот ведь невезение! – в коридоре мы снова столкнулись с той самой горничной, которая видела, как я обнимала хальфданца. Сердито взглянув на нас обоих, девушка юркнула в комнату, которую до сегодняшнего дня занимала баронесса. Видимо, экономка отдала распоряжение там прибраться.

Если бы не случившееся с герцогом, какая тяжесть упала бы с моих плеч от мысли, что Виенны больше нет в замке! Но я знала, что нам с ней придется встретиться. Чувствовала, что наш недавний разговор не был последним.

Следующей, кого мы увидели, оказалась Ортензия де Россо. Произошедшее с внуком не подкосило ее, во всяком случае, так казалось со стороны. Все та же гордая осанка, строгий взгляд, безупречно сидящее платье. Я не без смущения глянула на свое собственное, которое немного помялось, пока я находилась в башне. Бабушка герцога обратилась ко мне в полной уверенности, что я не стану возражать:

– Нам нужно поговорить, пойдем.

Оглянувшись на Яниса, который ободряюще кивнул мне в ответ, я последовала за герцогиней. Ортензия вошла в библиотеку и села за стол. Сейчас она напоминала требовательную наставницу, к которой привели провинившуюся ученицу, – именно таковой я себя в этот момент ощущала.

– Что тебе сказала баронесса перед тем, как уехать?

– Она… – запнулась я, лихорадочно размышляя над тем, о чем сказать, а о чем лучше промолчать. – Она обвинила меня в том, что случилось с герцогом. Сказала, что я приношу несчастья.

– Вздор, – фыркнула собеседница. – Мой внук совершил большую ошибку, когда связался с той женщиной. Но людей сложно удержать от глупостей, особенно после того, как они входят в пору, когда проще всего их наделать.

– Должно быть, вы правы, – пробормотала я, все еще надеясь, что обвинений в мой адрес не последует. – Но, мне кажется, Виенна де Кастеллано сюда не вернется. Себастьян поправится, и все наладится…

– Что это за разговоры о твоих отношениях с хальфданцем?

– О моих… что? – похолодела я.

– Горничная видела, как вы обнимались. К тому же вы слишком много времени проводите наедине. Неужели северянин нравится тебе больше, чем супруг? А знаешь, как в прежние времена наказывали женщин, обвиненных в измене мужу? Сказать? – холодно усмехнулась герцогиня.

– Янис – добрый друг герцога. Он никогда не поступил бы с ним бесчестно… Никогда не сделал бы ничего, что может навредить Себастьяну де Россо и его репутации, – твердо ответила, встретив ледяной взгляд Ортензии. – Вы можете подозревать меня и не верить моим словам, потому что я здесь недавно, но с Янисом герцог дружен с давних пор и, насколько мне известно, весьма его ценит. Не так ли?

– Он спас ему жизнь. Этот мужчина помог Себастьяну, мой внук стал должником колдуна, поэтому ему пришлось проявить гостеприимство, чуть ли не признать членом семьи. Но порой меня терзают сомнения, а не подстроил ли северянин тот случай, чтобы втереться в доверие к Себастьяну?

– Вы что, считаете, что Янис – хальфданский шпион? – выпалила я, изумленно уставившись на собеседницу. – Будь он шпионом, наверняка давно отыскал бы способ подобраться к столице и королю. И скрывал бы, что умеет колдовать, чтобы не слишком выделяться.

– Можно подумать, что ты разбираешься в людях! – фыркнула Ортензия. – Сначала мой внук, потом ты – вы оба попали под влияние колдуна и готовы его защищать! Себастьян был воспитан как аристократ, но после знакомства с хальфданцем начал заявлять, что происхождение – не главное в человеке! А что дальше? Посадит за стол крестьян и начнет кормить их с серебряных тарелок?!

– Для начала Себастьян должен выжить, а там пусть хоть свинью за стол сажает! – не сдержалась я. – Что касается вашего вопроса о моих отношениях с Янисом, то горничная все поняла неверно. Я не такая бесстыжая, как баронесса, и никогда не стала… не стала бы…

Оборвав бессмысленный разговор, я развернулась и выскочила из библиотеки. А в коридоре попала прямо в руки к объекту нашей с герцогиней беседы. Янис удержал меня за плечи и легким, едва ощутимым прикосновением стер слезинку с моей щеки. Странно, а я и не заметила, что едва не расплакалась. Меня трясло. Руки снова начали неприятно дрожать.

– Тише, тише… Куда ты так торопишься? Себастьяну гораздо лучше. Он спит, но его сон уже не похож на болезненное беспамятство. И жар почти спал. Хорошая новость, правда? – Янис встряхнул меня, чтобы привести в чувство, и мне на самом деле стало немного легче.

– Д…да. Хорошая. Ты поговорил с Алариком? – спросила я.

– Он заявил, что очень устал, и отправился отдыхать. Но я еще поговорю, не сомневайся. Для чего тебя вызывала госпожа Ортензия? – поинтересовался собеседник.

– Так, всякие глупости. Слуги ей что-то наболтали. И про баронессу спрашивала – наверное, не может поверить, что та наконец-то уехала и больше не будет никому здесь докучать.

– Тебе тоже нужно отдохнуть, так что иди к себе и попробуй заснуть, – напутствовал Янис, мягко подтолкнув меня в нужном направлении. – Сказать горничным, чтобы принесли тебе чего-нибудь? Воды или, может, травяного отвара?

– Нет, ничего не нужно, – отказалась я и направилась к своей комнате, показавшейся сейчас единственной надежной гаванью, в которой можно было хотя бы недолго побыть наедине с собой и еще раз помолиться о выздоровлении Себастьяна.

А также о том, чтобы наша жизнь действительно наконец-то наладилась.

Последующие дни вереницей тянулись один за другим, складываясь в недели. Герцог поправлялся. Аларик, занимающийся его лечением, во время процедур никого не впускал в комнату, зато потом и я сама, и Янис, и Ортензия получали возможность навестить больного и провести с ним некоторое время. Мне не было известно, о чем Себастьян говорил с хальфданцем и бабушкой, но, когда наступала моя очередь сидеть с герцогом, я читала ему вслух, рассказывала, что происходит в замке, и всячески старалась развлечь и подбодрить. Может быть, целительского дара мне и не досталось, но я помнила, как вела себя сестра Николина, заботясь о захворавших девушках. Ее мудрые слова и теплая улыбка дарили надежду и уверенность в том, что все непременно будет хорошо.

В остальное время я занималась тем же, чем и в те дни, когда супруг отсутствовал. Учила маленького Луиджи и от души радовалась его успехам, которые становились все значительнее. Вышивала в своей комнате и находила в рукоделии неведомое прежде удовольствие, позволяющее почувствовать, что хоть что-то в мире в моей власти, и только от моего желания и мастерства зависит, какая картина появится на белом холсте.

Вернулись мы и к занятиям с Янисом. Я понимала, что, по мнению прислуги и Ортензии де Россо, уединяясь в беседке, мы совершаем что-то предосудительное, но сейчас гораздо важнее было овладеть своим колдовским даром, чем выглядеть хорошей и правильной в глазах окружающих. Ведь они ничего не знали, и надо было постараться, чтобы не узнали никогда.