Девятимечье - Иар Эльтеррус

Ведьма на несколько минут задумалась.

— Подстраховка. Для меня самой, — сбивчиво заговорила она. — Во мне иногда просыпается нечто такое, чего я сама боюсь. Понимаете, я же сама прекрасно знаю, что не заслужила пока что никакого уважения. И то, что я стала Носителем Духа Предела — это не моя заслуга. И я никогда бы не стала так кричать на человека, который настолько старше меня, да еще и спас меня из рук этого страшного работорговца. Но есть что-то во мне, оно пугает меня саму. Я не знаю, чего от него ждать. И я не хочу, чтобы оно когда-нибудь вырвалось, и навредило вам. А ученическая клятва — она же магическая, и ограничит это «что-то», даже если я не удержу его под контролем.

Кто бы знал, каких трудов стоило вар Гарреху не выдать своего изумления. Он не узнавал сидящую перед ним девушку. Если бы Мария была такой с самого начало, ему не потребовалось бы так жестко с ней обходиться, мучить неизвестностью, оставлять в уверенности, что она — рабыня, чья-то собственность… Сейчас эльфа походила на светлого духа, маленькая и доверчивая, вызывающая непреодолимое желание обнять, согреть, защитить от всех опасностей на свете…

— Хорошо, малыш, — улыбнулся он, наконец. — Я приму твою клятву. И мы вместе с тобой подумаем над заклинанием иллюзии, которое сможет постоянно придавать тебе вид человека — тогда мы сумеем тебя легализовать, и придать тебе официальный статус ученицы мага. Помимо всего прочего, это откроет перед тобой дорогу почти во все библиотеки Эгленора, даже в те, куда обычных учеников не пускают.

— А почему?

— Ну, знаешь, личным ученикам магов Синклита вообще многое позволено, — усмехнулся Вангейт, но тут же вновь стал серьезным. — Надеюсь, ты понимаешь, что это не означает того, что ты можешь, например, издеваться над другими рабами? Хотя закон даже на это посмотрит сквозь пальцы, но я-то — не закон.

— Я понимаю. А вы — маг Синклита?

— Да. Седьмой маг Синклита уже четвертый год как. Непросто было этого добиться, но я сумел.

— Это поступок, достойный уважения, — задумчиво проговорила девушка, под впечатлением от предыдущего разговора все сказанное оценивающая с точки зрения «достойности».

— Нет, — оборвал ее вар Гаррех. — Мотивация — возможно, хотя об этом не мне судить, а сам поступок — нет.

— Почему?

— Потому, что я стремился к власти. К возможностям. И, увы, не особо выбирал при этом средства. А это не то, что можно уважать. Другое дело, что я никогда не желал власти ради власти. Власть — только инструмент. Если бы я не был магом Синклита, я не мог бы влиять на жизнь этой страны, больше того — я не смог бы дать тебе то, что смогу дать сейчас. Понимаешь?

— Да. Вы говорите — не вам судить. Но я вас уважаю за этот поступок, — твердо сказала эльфа. И Вангейт еще раз поразился — перед ним сидел ребенок. Мария же поспешила подтвердить эту его мысль, с искренней детской непосредственностью спросив: — А когда вы начнете меня учить?

— Уже начал, девочка. Первым уроком был наш разговор. И на сегодня, я думаю, достаточно. Тебе и так многое надо обдумать. Но если хочешь, мы поговорим о чем-нибудь еще. А ты можешь задать вопросы, которых у тебя, я вижу, преизрядно.

О, да! Вот чего, а вопросов у ведьмы накопилось невероятное количество. И она все с той же непосредственностью вывалила их на неожиданно обретенного учителя.

Солнце клонилось к закату. Вино и фрукты сменились вкусным легким обедом, обед — чаем, а разговор все продолжался. Мария чувствовала себя настолько усталой, что ей казалось — до комнаты она сама не дойдет, но продолжала задавать вопросы. Вангейт же, уставший ничуть не меньше, чем она, продолжал на них отвечать.

— А как вы узнали обо мне все? И как меня звали на Земле, и про алеартские галеры, и все остальное?

— Элементарно, девочка, — маг позволил себе немного снисходительную улыбку. — Извини, но прежде, чем открыться тебе, я считал твою память. Так что все, что знаешь ты, теперь знаю и я, извини. Я старался не касаться особо личных моментов, но не уверен, что получилось.

Девушка мгновенно вспыхнула. Почему-то подумала она не о каких-то воспоминаниях, за которые ей могло быть стыдно, а о прекрасном и отважном архати Храссэн'кхэ.

Они поговорили еще немного, а потом Вангейт твердо сказал, что все устали, а у него еще есть дела, да и Марии завтра предстоит сложный день. Ведьма попыталась было выпросить «еще полчасика», но маг строго напомнил, что ученик всегда и во всем обязан слушаться учителя, и спросил, не передумала ли она становиться его ученицей? Если передумала, то можно и еще полчасика… Разумеется, эльфа со вздохом отказалась от заманчивой перспективы поговорить еще.

Вар Гаррех сам отнес ее в спальню, уложил и укрыл одеялом. Потом пожелал спокойной ночи и вышел.

Мария уснула еще до того, как за магом закрылась дверь.

Аенгрост, Империя Христесар, Третий город Атан, особняк де Ульгене

Этьен де Каррадо, граф Нисселет, Носитель Духа Предела

6-ая декада лета, 2904-ый год Восьмой эпохи

Невидимый и неслышимый, словно тень в шелестящей под лаской ветра листве, он застыл на внешнем портике окна. Распластавшись по стене, казалось, слился с белоснежным мрамором отделки воедино, стал частью барельефа. Даже прямой взгляд на окно соскальзывал с изящной фигуры полуэльфа, прижавшегося к холодному камню. Зачарованное довольно неплохим магом стекло поглощало звуки, доносящиеся из комнаты — но острый слух, доставшийся от эльфийских родственников, без проблем справлялся с человеческим заклинанием.

— Аскен сегодня был взят Инквизицией. Значит, наше убежище может быть раскрыто, — говорил высокий, полноватый мужчина, нервно крутивший в пальцах бокал с вином, едва не расплескивая рубиновую жидкость.

— Вы думаете, лорд выдал этим тварям то, что знал? — задумчиво возразил другой, словно бы в противоположность первому — миниатюрный и болезненно худой.

— Я думаю, что Инквизиция умеет спрашивать, — отрезал полноватый. — И когда она это делает — ей, к сожалению, отвечают даже на те вопросы, на которые, казалось бы, не знают ответа.

— Но Покровители…

— Не стоит во всем полагаться на Покровителей, Кольер! Они не всесильны, да и не для того дали некоторую силу нам, чтобы за нас же все делать! — горячо возразила третья участница собрания, невысокая пухленькая девушка лет восемнадцати. — Я тоже считаю, что наши убежища могут быть раскрыты.

— И что ты предлагаешь? — досадливо поморщился тот, кого назвали Кольером.

— Как минимум — перепрятать тех птенцов, которых и так разыскивают святоши. Мы не имеем права рисковать их жизнями, опираясь лишь на уверенность в Аскене, — девушка нервно дернула себя за толстую золотую косу, перекинутую через плечо. — Перевезти их в убежище, о котором не знают даже главы гнезд.