Лжедмитрий. Игра за престол - Михаил Ланцов

– Наглец!

– Есть такой грех, – покладисто кивнул Дмитрий, краем глаза заметив, что несколько человек в свите короля борются со смехом. Невысокий же авторитет у этого Сигизмунда среди подчиненных. – Вряд ли ты вышел из-под защиты пушек ради того, чтобы на меня посмотреть. Я вырос вне двора, и меня изрядно бесят все эти скоморошьи расшаркивания. Переходи к делу.

– Я предлагаю тебе принести присягу своему брату, царевичу Василию, – сквозь зубы процедил злой Сигизмунд.

– Зачем?

– Он твой законный царь!

– Мой законный царь Борис Федорович, избранный Земским собором, то есть всей землей русской. Ты ведь сам избран Сеймом и должен это понимать. Или ты хочешь сказать, что не считаешь себя законным королем Польши?

– Я? Нет!!! – выкрикнул король с изрядным раздражением.

– Тогда по какому праву ты идешь против решения Сейма русского? Если бы Василий пожелал заявить свои права на престол, то почему медлил? И это мы еще не знаем – брат ли он мне.

– То есть ты не желаешь присоединиться к брату в его рокоше[56] против неугодного царя?

– В законах Русского царства нет рокоша.

– Он есть естественное право любого благородного!

– Ты считаешь, что можешь прийти к королю Испании и законно поднять рокош на его землях? Что же. Попробуй. Лично мне интересно, какую именно казнь для тебя он выберет. Испанцы в этом деле такие затейники…

– А ты бывал в Испании? – поинтересовался один из тех спутников короля, что сдерживал свой смех. Очень своевременно, ибо Сигизмунд тщетно пытался собраться с мыслями и побороться с эмоциями. – Бернар, – продолжил этот человек. – Жерар Бернар.

– Бывал, и не только в Испании, – ответил на французском языке Дмитрий. Получилось с акцентом, но вполне терпимо. Те четыре европейских языка, что он недурно освоил в интернате, были банальны и очевидны: английский, немецкий, французский и испанский. Не хватало итальянского, но его он планировал подтянуть позже. Очень уж много ценных специалистов в XVII веке проживали на «макаронном сапожке».

– Ты смог удивить всех нас, – с вполне искренним восхищением произнес Жерар. Ведь чего ему на Дмитрия злиться? Благодаря тому, что тот разбил Станислава, именно Бернар смог возглавить оставшиеся войска как командир, имевший дело с терциями. Тем более что большинство остальных попросту струсили. Брать на себя командование при столь вероятном поражении – слишком большой риск.

– Я и себя удивил немало, – с улыбкой сказал ему Дмитрий, продолжая говорить по-французски. – Меня готовили больше как ученого. Видимо, я нужные книги в детстве читал, раз смог со всем этим разобраться.

– Ты понимаешь, что на штурме наших позиций положишь всех своих людей? – продолжил говорить Бернар. – Царь Борис едва держится на троне. Его власть очень слаба. Зачем ты защищаешь его?

– Я защищаю не его, а интересы державы. Моя страна испытала слишком много лишений и бедствий. Я не хочу их усиливать.

– Но ты не знаешь, принесет ли бедствия принц Василий.

– Я не знаю даже, принц ли он, – усмехнулся Дмитрий. – Но одно ясно совершенно. Добром эта вся история не кончится. За восшествие на престол Василию придется платить. Казна царства, как и положено, пуста. Монархи зачастую ненавидят деньги и избавляются при первой возможности, – произнес он и улыбнулся, давая понять, что шутит. Бернар оценил и встречно улыбнулся, только более сально, что ли. – Чем Василий станет платить? Совершенно точно, что бояре и дворяне Русского царства окажутся не в восторге от его попыток разрешить этот вопрос за их счет. Та еще дилемма. Займет сторону поляков, так свои и зарежут. Займет сторону своих – поляки. Сказка, а не жизнь. Скорее всего, если этот Василий не полный дурак, он постарается маневрировать между группировками. А это гарантированная гражданская война, которая огнем и мечом причешет царство, опустошая его и разоряя. Если же дурак, то умрет очень быстро и смысла занимать его сторону нет никакого. Вот как-то так. Даже если допустить, что он на самом деле мой брат.

– Понимаю, – вполне серьезно произнес Бернар. Слова, произнесенные этим человеком, изрядно его смутили. Не это он ожидал услышать.

– Кроме того, я не только наглый, но и тщеславный. Мне нравится решать сложные задачи…

– О чем вы говорите?! – наконец воскликнул природный швед Сигизмунд, не знавший французского языка. Тот еще не успел войти в международную моду.

– Царевич говорит о том, что не может принять ваши условия, сир, – поклонившись, ответил Бернар.

Сигизмунд сурово посмотрел на француза. Перевел взгляд на Дмитрия. Нервно сплюнул и, развернув коня, направился в расположение своего лагеря. Переговоры, очевидно, не увенчались успехом. Их не было смысла продолжать.

Когда же они отъехали достаточно далеко, поинтересовался:

– Жерар, ты сможешь его сдержать?

– Не знаю, сир, – тихо ответил француз. – Он явно что-то задумал. Очевидно, какую-то хитрость. Я буду стараться, сир. Но боюсь, что вам лучше подготовиться к отходу, если что-то пойдет не так.

– Даже так? Хм. О чем вы говорили?

– Он объяснил мне, почему не может принять ваше предложение.

– Что-то интересное?

– Он считает, что Василию нечем вам заплатить. Казна пуста. А люди в этой стране изнывают из-за голода. Попытайся он заплатить, придется грабить жителей. Они взбунтуются и убьют его. Обмани он вас, вы убьете его. Он считает, что глупо присоединяться к партии, которая проиграет.

– Но он бы присоединился, если бы деньги были?

– Не думаю, сир, – усмехнулся француз. – Мнится мне, что все эти слова просто дань куртуазности. На деле его интересует только одно – слава. Он хочет разбить вас. Все остальное не имеет никакого значения.

– Плохо… – чуть подумав, произнес король.

– Очень плохо, – согласился с ним Бернар.

Дальше они все ехали молча. Каждый думал о своем. Страхи, желания, мечты. Сигизмунд теперь тоже отчетливо понимал, что эта кампания проиграна. Да, ему это было неприятно признавать. Но, в конце концов, он воевал не за свои деньги. Клан Мнишек захотел захватить власть у соседей. Им, видите ли, было мало, что они контролировали практически все более-менее крупные города Великой и Малой Польши. Захотелось больше. Не вышло. Пусть теперь сами возятся. Он сделал все что мог. И да, пожалуй, Жерар прав. Нужно было подготовиться к бегству. Мало ли что?

4 марта 1605 года, окрестности Смоленска

Волчий час[57]. Мороз. Тишина.