Ночь длинных ножей. Борьба за власть партийных элит Третьего рейха. 1932-1934 - Макс Галло

В 8.20 самолет Гитлера взлетает; за ним летит второй самолет, пилотируемый Шнебелем. На борту его находятся немецкие эксперты по различным вопросам. Переговоры двух диктаторов (первые с тех пор, как Гитлер пришел к власти) затронут исключительно важные вопросы: будущее Австрии и отношения между партиями Италии и Германии. В коридорах здания на Вильгельмштрассе уже состоялись тайные предварительные совещания; эмиссары вице-канцлера Папена и других, работающих на Геринга, объяснили, что дуче, с его огромным авторитетом, может дать Гитлеру совет, как избавиться от анархии в своей партии. В немецкое посольство в Риме были отправлены специальные посланцы. Дипломаты выслушали их, договорились о встрече со своими итальянскими коллегами, в особенности теми, которые входили в состав кабинета Муссолини, и, беседуя с ними, осторожно намекали на Рема и насилие, творимое СА. Гитлер конечно же воспользуется советом дуче. Прямо об этом не говорилось, но немцы дали это понять. Захочет ли Муссолини говорить об этом с фюрером и захочет ли Гитлер выслушать его?

Два самолета медленно набирают высоту. Сразу же стали видны альпийские пики с бриллиантовыми пятнами ледниковых озер, которые казались промерзшими до самого дна. На берегу одного из таких озер, Тегернзее, стоит город Бад-Висзее, куда только что прибыл капитан Рем. Небо медленно расчищается, и за Бреннерским перевалом уже виден Бриксен и Доломитовые Альпы.

Гитлер, как он это часто делает, сидит рядом с летчиком. Он любит летать: всю свою предвыборную кампанию он провел в личном самолете, перелетая из города в город. Теперь он летает с инспекционными визитами, перемещаясь из одного района страны в другой. Пилот показывает Гитлеру белую громаду Мармолады, похожую на крепость, сотворенную самой природой, и Венецианские Альпы, а в их тени длинную извилистую ленту реки По. Немецкие самолеты, снижаясь, делают два круга над лагуной. В небе появляются отблески яркого света – это итальянские эскадрильи летят навстречу Гитлеру. Вскоре самолеты летят уже над Мурано и Лидо и в десять часов приземляются в аэропорту Сан-Николо.

Сначала солнце, потом толпа итальянских чиновников, а за ними и сам Муссолини в форме, и дипломаты, и эскадрон фашистов. Небольшая группа немцев представляет собой жалкое зрелище, а Гитлер в своем плохо сшитом костюме кажется еще более съежившимся и неуклюжим, чем обычно. Он подходит к Муссолини и с уважением пожимает ему руку. Дуче, с выпуклой грудью, улыбаясь и нависая над маленьким фюрером, показывает гостю Венецию – ослепительную в своей вечной яркой красоте, которая в нежном весеннем воздухе кажется неподвластной течению времени. Немецкий посол Ульрих фон Хассель салютует Гитлеру. Хассель – один из тех людей, кто обращался к дуче с просьбой убедить Гитлера восстановить порядок в буйных рядах штурмовиков.

Вскоре после приезда немцев фюрер и Муссолини садятся в катер и, сопровождаемые целой эскадрой небольших лодок, ревом сирен и криками толпы, отправляются в глубь лагуны. На торпедных катерах в честь государственных лидеров выстроены матросы и офицеры, одетые в белую форму. Затем катер проходит по темным водам Большого канала мимо украшенных цветами гондол, Дворца дожей, Гранд-отеля, где Гитлер будет жить, к вилле Пизани ди Стра, где фюрер и Муссолини через два часа встретятся для разговора один на один. Упоминал ли дуче имя Рема? Итальянские дипломаты наблюдают за фюрером. «С точки зрения внешности, он выглядит как настоящий тевтон, – отмечает барон Алоизи, – но по его глазам видно, что он думающий человек».

Вечером во Дворце дожей дают большой концерт. «Замечательные декорации и подсвечники, – пишет один из дипломатов, – но плохая организация. В течение всего концерта толпа выкрикивала приветствия дуче, что создавало впечатление ужасной какофонии. Популярность дуче очень велика». Гитлер наблюдает за этим проявлением народной любви с напряженной улыбкой, – его, похоже, совсем не замечают.

В пятницу 15 июня фюрер и Муссолини оказались окруженными беснующейся толпой. На площади Сан-Марко собралась толпа в 70 тысяч человек. Утром в субботу 16 июня фюрер должен был улетать домой. Ангар, где стоит самолет Гитлера, украшен флагами Германии и Италии, свастиками и фасциями; играют оркестры, и в 8.50 самолет взлетает. Через два часа оба немецких самолета приземляются в аэропорту Мюнхена.

Здесь тоже играют оркестры – «Германия превыше всего» и, как обычно, любимый Гитлером «Баденвейлерский марш».

Фюрер кажется усталым, взвинченным и, по-видимому, разочарованным. Толпы приветствовали одного дуче, всемогущего лидера страны, в которой царит порядок. По сравнению с ним фюрер производил впечатление незначительного человека, чувствующего себя не в своей тарелке. Совет Муссолини – а дуче говорил очень много – вызвал в нем раздражение. Теперь, когда машина едет в Мюнхен, Гитлер знает, что положение нацистов в Германии еще очень неустойчиво и люди ждут его решения.

В Берлине Гейдрих уже сообщает Герингу, что Муссолини посоветовал Гитлеру восстановить порядок в партии и СА. Дуче вспоминал о том, что он сделал в 1924 году. Он знал, как заставить своих квадристов подчиниться его воле. Тоталитарному государству необходим порядок – порядок и подчинение лидеру. Как Гитлер воспринял этот совет?

Меньше чем через две недели штурмовики уйдут в месячный отпуск. Необходимо предпринять решительные действия до этого времени. Сумеет ли Гитлер вовремя принять решение?

Суббота 30 июня 1934 года

Между Годесбергом и Хангеларом

1.30 ночи

Машина уже проезжает через пригороды Бонна. Ее фары освещают закрытые ставни и тихо колышущиеся ветви деревьев, тени которых падают на стены вилл, расположившихся здесь, подальше от дымного Рура. На окраине города машины ожидают два мотоциклиста, которые трогаются с места, как только появляются машины. Рев их моторов разносится далеко по улицам, пустым в этот час ночи, как и улицы других населенных пунктов. До боннского аэропорта Хангелар осталось ехать несколько минут; при каждом повороте колес судьба все неотвратимее надвигается на этот город и всю Германию, погруженную в глубокий сон в эту короткую последнюю ночь июня.

На берегу Тегернзее воздух холоднее, чем в долине Рейна. От пансионата «Ханзельбауэр», где каждую ночь устраиваются вечеринки с пением, отъезжают служебные машины. Лидеры СА много выпили и хорошо повеселились. Ночь тиха; самые черные ее часы, казалось, уже миновали; небо понемногу светлеет. Последний отряд личной охраны Рема, дежуривший в пансионате, пока не разъехались все гости, уехал в закрытом грузовике. Начальнику штаба Эрнсту Рему больше нечего бояться – через несколько часов наступит утро. В Бад-Висзее стоит тишина, только звук мотора удаляющегося грузовика заглушает шелест волн и ветвей, колышимых ветром.

Машина фюрера проехала Бонн и, миновав центр города, едет на север. Берега Рейна остались позади. Она проезжает бывший замок курфюрстов, чья тяжелая массивная тень, кажется, поглощает тьму. Прямо впереди – аллея Поппельсдорфер, которая ведет в город; в тусклом свете еле видны двойные ряды каштанов, выстроившихся вдоль улиц. Шоферы увеличивают скорость. Фюрер хочет поскорее позабыть этот июнь и все сомнения, которые мучили его с тех пор, как он вернулся из Венеции.