Главный герой Апокалипсиса - Юрий Розин

После некоторых размышлений я решил вырезать печать на боку на рёбрах. Я уже понял, что пересечение печатей было чревато неприятностями, так что об этом надо было думать заранее. И раз уж мне дали возможность выбирать, не стоило ставить новое клеймо в очевидном месте вроде спины или живота. Вырезалась системная печать быстрее, чем резчик повстанцев справился с Хваткой. Прошла лишь пара минут, во время которых я ощущал сильное показывание на выбранном участке — и всё было готово. Вновь зайдя в статистику, я увидел крохотную круглую печать размером с копеечную монетку на боку силуэта. Согласно описанию, титульная печать, как и пассивная, не тратила мою энергию и, более того, работала постоянно без каких–либо условий. Ну, титул — он в принципе и в Африке титул.

Пока печать вырезалась, я не сидел на месте, и мой обыск убитых стражников уже почти подошёл к концу. К сожалению, верхнюю часть их одежды и доспехов пришлось оставить, они оба были крупнее меня, и жёсткие комплекты просто болтались бы, мешая нормально двигаться, к тому же были пропитаны кровью, тяжёлые сапоги я даже не стал мерить, в таких тихо не побегаешь. А вот штаны старшего стражника пришлись почти впору, моё непривлекательное пузико на этот раз сыграло мне на пользу, пришлось только закатать штанины. И самое главное: я повязал на пояс ножны с мечом младшего стражника и ножны с кинжалом старшего, приспособив длинный клинок под правую руку, а короткий — под левую. Последним штрихом к образу начинающего убийцы и беглеца стала небольшая связка из четырёх ключей, висевшая у старшего на поясе. Это было всё, обшарив немногочисленные карманы вояк, я не нашёл больше ничего, кроме какого–то мусора. Надо было выдвигаться.

Осторожно выглянув из камеры и покрутив головой, я не обнаружил ничего подозрительного. Коридор с решётками я успел неплохо рассмотреть, пока меня вели сюда позавчера, метров семь вправо и где–то пятнадцать — влево. Всего с десяток камер по обе стороны. Нужно мне было налево, там коридор кончался ещё одной решёткой, за который был выход, и через пару минут я добрался почти до выхода, так никого и не найдя. Темница мэра была почти пуста. «Почти» — потому что во второй от входа камере я всё–таки обнаружил старого знакомого. Хозяин борделя сидел за столом, положив голову на руки, то ли спал, то ли с головой ушёл в самобичевание. Я слышал его раньше. Он очень активно звал на помощь, кричал о своей невиновности, и вчера днём к нему вроде бы даже пришли стражники, чтобы объяснить: не стоит мешать честным воякам нести службу. И это подействовало, толстячок заткнулся.

Но как поступить мне? Разобраться с гадиной хотелось, даже очень. Но это риск и потраченное время… да он в целом уже получил немало: для такого труса перенесённый страх был едва ли не страшнее смерти. К тому же, даже если его оправдают, после слухов, которые точно будет распространять хорёк, и активного расследования, что будет проводить мэр, его бизнес ждёт незавидное будущее. В конце концов, немалая часть привлекательности борделя — это доверие клиентов. Но как же велик был соблазн укокошить сволоту прямо здесь и сейчас…

— Эй, парни, вы где там?

Нельзя мне долго думать, да? Рывок вперёд в секунду доставил меня к стене сбоку от выхода из тюрьмы. Это было единственным местом, где хотя бы теоретически можно было спрятаться от человека, который заглянул бы в абсолютно прямой коридор. Судя по шагам, напарник убитой парочки был один, остался дожидаться их снаружи тюрьмы. Но это не значило, что мне можно расслабляться. Один человек в этом мире мог быть сильнее десятков. Вжавшись в стену и достав из ножен кинжал, я приготовился к моменту, когда он войдёт в коридор и замер, вслушиваясь в шаги.

— Пс-ц!

Я чуть не подпрыгнул. Резко повернув голову, я обнаружил, что камера, к решётке которой прижималось моё плечо, единственная, которую я не обследовал на пути к выходу, была не пустой. На меня из полутьмы внимательно смотрели. На вид ему было лет сорок, но я мог и ошибиться с оценкой из–за длинных свалявшихся волос, закрывавших половину лица. Поймав мой взгляд, он приложил палец к губам, а потом ткнул пальцем в замок своей решётки. Смысл был понятен. Он не станет поднимать тревогу, но только если я его выпущу. Подумав секунд пять, я кивнул. Хорошо. Вдвоём всяко сподручнее, а если он будет слишком слаб, чтобы помочь — просто вырублю и оставлю где–нибудь. Шаги тем временем уже слышались почти рядом.

— Парни, ну вы чего?! Сколько можно цацкаться с Пустышкой?

Я бросил взгляд на патлатого, в его взгляде легко читалось удивление. На всякий случай ещё раз приложил палец к губам. Сейчас пусть считает меня, кем хочет, главное, чтобы сдать не решил в последний момент. К счастью, обошлось. Он сохранил молчание. Послышался звук открываемой общей решётки тюрьмы, и спустя пару секунд я, наконец, увидел вояку, шагнувшего в коридор. Он тоже уловил что–то подозрительное, начав поворачиваться ко мне. Ждать больше было нельзя, я прыгнул на него и повалил за пол. Однако так же удачно, как с первыми двумя, с этим справиться не получилось. Я промахнулся кинжалом, попав стражнику вместо шеи только в плечо, и тут же поплатился за это его ором.

— ПОБЕ–Е–ЕГ!!! НА… — больше ничего он сказать не успел.

Оттолкнувшись от пола пустой рукой, я, рискуя потерять контроль над ситуацией и, возможно, кусок плоти, впихнул ему в пасть предплечье. Естественно, он его тут же укусил изо всех сил, но, неожиданно, крови почти не было. Похоже, его статы были значительно ниже моих. Это дало мне понять, что волновался я зря. Хотя нет, не зря…

— Стража! Стража! Тут побег! — хозяин борделя, привлечённый творящимся шумом, уже выглядывал из–за решёток своей камеры, изо всех сил пытаясь доказать свою лояльность мэру.

— Заткнись, ублюдок! — мой патлатый знакомый тоже уже был у решётки, громким шёпотом угрожая толстячку, — или я твой язык вырву и заставлю сожрать!

Их перепалка меня немного отвлекла, и стражник уже протянул ручонки, чтобы схватиться за меня и попытаться вывернуться. Но вместо того, чтобы начать какую–то серьёзную борьбу, я понадеялся на разницу характеристик и, наплевав на защиту, просто со всей силы надавил вниз. Стражник замычал от боли, послышался щелчок, его челюсть расслабилась, перестав сжимать мою руку, но это было далеко не всё. Я продолжил давить и в какой–то момент ощутил под рукой ещё несколько щелчков, после чего моя пятая жертва окончательно затихла. Не уверен, но, скорее всего, я раздавил ему позвоночник.

Вскочив на ноги, я бросился к камере толстячка. Тот поспешно прыснул в глубину, чтобы я не смог его достать, продолжая вопить о помощи. На то, чтобы открыть решётку чуть трясущимися руками ушло секунд десять, ещё пять — чтобы ввалиться внутрь, добраться до толстячка и изо всех сил врезать ему по скуле. Эффект был… неожиданным. Вместо того, чтобы просто повалиться на землю, как это сделал самый первый стражник, толстячок буквально отлетел в стену. И судя по тому, что ощутил мой кулак, можно было уже не волноваться о том, встанет он или нет. Я в буквальном смысле сломал ему лицо, вмял череп внутрь настолько, что на костяшках осталась не только кровь, но и засевшие в коже осколки кости. Хорошо хоть свои кости не сломал, хотя кулак болел очень сильно.