Маньяк из крапленой колоды - Инна Балтийская

Я по очереди затащил их лифт, доставил вниз и заволок в машину Антона. Затем доставил их в этот подвал, не забыв чашки с остатками яда. Конечно, удача могла отвернуться от меня в любой момент. Достаточно было любому из соседей выглянуть на площадку в тот момент, когда я тащил к лифту тела. Я хорошо понимал, на какой риск иду. Я ведь не готовился к этому преступлению, необходимость в нем возникла внезапно. Я никогда не хотел убивать Антона. Он, конечно, безвольный слабак, но он – мой друг.

Я оставил тела в подвале, «BMW» в квартале отсюда, и поехал домой на такси. Это убийство заняло у меня совсем немного времени. Дорогие гости приехали ко мне в полдень, а уже в час дня я звонил в дверь соседке этажом ниже. Приветливая такая бабулька, всегда очень жалела меня, сиротинушку.

Я попросил соседку зайти ко мне, сказал, что голова раскалывается, обо что-то ударился в лесу. Теперь боюсь, что сознание потеряю, а дома никого. Бабка прошла со мной наверх, брызгала на меня водичкой, поила чаем, мы до самого вечера с ней беседовали. Бабка под присягой подтвердит полицейским, что весь день, с часу и до позднего вечера, я был дома, и к исчезновению Антона с супругой отношения не имею.

Поздно ночью, когда соседка ушла, я опять же на такси приехал в подвал и устроил вот эту мизансцену. Засунул Соню в петлю, поставил обе чашки рядом с Антоном. Как ты думаешь, следствие поверит, что Антон убил жену, – отравил, а потом для верности повесил? Ну, от страха настолько сдвинулся, что ему казалось – одного яда недостаточно? Потом поймал тебя, убил – и тут же понял, что его все равно вычислят? И проглотил остатки цианида? Годится как версия? Или для полного правдоподобия Софью лучше снять, а на ее место повесить тебя? Все равно цианида у меня больше нет, а распиливать тебя – нет, я не хочу этого. Чего молчишь? Думаешь, эксперты определят, что ты погибла на сутки позже? Ну, это в том случае, если трупы обнаружить на этой неделе. А если через полгода? Или через год? Ни хрена не поймут.

– Но зачем тебе было меня похищать? Я никогда бы на тебя не подумала!

– Увы, на меня думает следователь. А ты – мое единственное алиби. Естественно, лишь в том случае, если бесследно исчезнешь. Твоя мать знает, что я отвез тебя в лес на машине. Знает ли она, что ты вернулась на перекладных? Вот видишь, сказать тебе нечего. Мы с тобой расстались точно в одиннадцать утра, я специально посмотрел на часы. А во сколько ты доехала домой? Не раньше половины первого, верно? Тебе ведь пришлось делать две пересадки и ждать транспорта.

Так вот, я перенесу время нашего расставания. Ненадолго, как раз на полтора часа. Скажу, что я тебя подвез на машине и мы расстались у порога твоего дома. Твоя мать подтвердит полиции, во сколько ты приехала. Соседка подтвердит, что через полчаса после расставания с тобой я уже был у себя дома.

А на следующий день с пяти утра я уже был в автобусном парке. Закончил смену только что, в семь вечера. То есть, удрал на двадцать минут раньше, но все устроил так, что этого никто не заметил. И теперь у меня есть алиби на оба дня. И на тот, когда пропал Антон с супругой, и на тот, когда исчезла ты. Причем алиби железное! Даже если что-то не срастется с самоубийством Антона, на меня никто не подумает. Очень жаль, что я не могу, просто не имею права выпустить живой тебя. Ты ведь понимаешь это, ты же умница? Я люблю тебя, Полина.

– Тогда отпусти меня. Я тебя не выдам. – Прошептала я.

– Выдашь, я знаю. Ты для меня – единственная угроза. А пока все складывается в мою пользу. Ты ведь сообщила полиции, что за тобой охотится Антон? Вот он тебя и поймал. Все сойдется, как карты в твоем любимом пасьянсе. Но ты не бойся, моя радость. Тебе не будет больно. У меня ведь есть хлороформ. Я не собираюсь вешать тебя прямо сейчас. У нас впереди целая ночь… а потом ты тихо уснешь. Эта ночь будет лучшей в твоей жизни, обещаю!

Слегка переменившись в лице, парень упал передо мной на колени и припал пылающими губами к моим связанным ладоням. Меня передернуло от отвращения. Но страх немного отступил. Действительно, впереди целая ночь. Я должна любой ценой вырваться отсюда! Может, попытаться его разозлить, сказав, что он просто завидовал Антону, его успеху у женщин? Пожалуй, разозлится он действительно не на шутку, вот только меня это не спасет. Скорее, наоборот, существенно укоротит оставшийся мне срок. Думай, девочка, думай, ты ведь так гордилась своим умом. Не зря же ты прочитала целые тома по психиатрии. Как там говорится? Не пытайтесь убедить шизофреника, что мир выглядит не так, как ему видится. Попытайтесь подстроиться под его виденье, если хотите найти контакт. А каким видит мир именно этот маньяк? Что-то он в своей исповеди сказал такое, что резануло слух… Я поняла!

– Игорек, там стоит твоя мать!

Парня как будто дернуло мощным электроразрядом. Он резко вскочил на ноги, затравленно озираясь по сторонам. В полумраке подвала колыхались неясные тени от свечей.

– Где она? Я не вижу!

– Да вот же, в углу, вся в серой паутине. Она зажимает горло правой рукой. Игорь, у нее все руки в крови. Она пытается тебе что-то сказать.

– Не вижу, не вижу, не вижу-у-у… – его голос перешел в жуткий вой.

– Она просит развязать мне руки. Говорит, иначе ты не сможешь ее увидеть.

Безумец опять повернулся ко мне. В бездонных глазах колыхались огоньки свечей. Ничего человеческого во взгляде уже не было. Только чернота. Он рванул веревку обеими руками, она впилась мне в тело, и я невольно вскрикнула от боли. Но боль сразу отступила – от могучего рывка толстенная веревка лопнула, как тоненькая нить.

– Теперь видишь? Вот она. – Я тыкала рукой в один из темных углов. – Она протягивает к тебе руки. Говорит, что не найти ей покоя, пока ты не с ней. Она так давно тебя ждет. Ну давай же, иди к ней!

Я орала, срывая голос. Если он не увидит в темноте призрачное видение, зовущее к себе – мне конец. Подвал надежно заперт, моих криков никто не услышит, а мне и с развязанными руками не справиться с безумцем.

– Мама… – прошептал Игорек, вглядываясь в темный угол. – Ты этого хочешь?

– Да, да, там она будет только с тобой. Она говорит, что любила тебя всю жизнь, и сама попросила любовника всадить в нее нож. Потому что только там, во тьме, она сможет быть с только тобой. Люди не смогут вас разлучить. Иди же к ней!

– Но как?

– Тряпка, трус! Вот же нож, валяется прямо под твоими ногами. Ты изменял своей матери годами, и даже теперь не торопишься на ее зов. Она сейчас уйдет!

Шатаясь, маньяк подошел к длинному ножу. Сейчас я никогда не признала бы в нем прежнего веселого паренька. Резкие ломанные движения, как у пьяного или обдолбанного, срывающийся хриплый голос. Он выкрикивал что-то нечленораздельное, по-моему, уговаривал мать подождать еще немного. Затем поднял нож правой рукой и в каком-то оцепенении застыл, глядя на него.

– Поднеси к своему горлу и как следует нажми! – Выкрикнула я и зажмурила глаза. Послышалось сдавленное шипение, булькание… Оно нарастало, потом раздался стук падающего тела. А затем я сама полетела куда-то в черноту.