Рота уходит в небо - Александр Тамоников

Подразделения к местам выполнения боевой задачи будут переброшены боевыми машинами пехоты соседнего полка. Десантники пойдут своим ходом, их техника останется на позициях. Каждая рота комплектуется по нормам военного времени, кроме того, им придаются по две стационарные спаренные зенитные установки на каждое подразделение. При оборудовании позиций помогут саперы, которые и минные поля накроют на подступах. В дальнейшем боезапас будет увеличиваться совместно с доставкой питания, воды и других видов довольствия. Так что жить и нести службу придется автономно. И ни на минуту не забывать, где вы и зачем вы здесь. И еще то, что вы на войне, на самой настоящей войне, где каждые утро, день или ночь могут мгновенно взорваться и превратиться в кровавый ад. С личным составом отдельно будет проведена беседа, но и вы постоянно должны напоминать бойцам, что любая халатность, безалаберность, утеря бдительности, а тем паче самовольное оставление подразделения – неминуемая и страшная гибель. Это то общее, что я хотел сказать всем офицерам. Дальше поступим так. Первой у нас уходит рота старшего лейтенанта Доронина, значит, он и Егоров остаются для постановки персональной задачи. Остальным командирам быть в подразделениях и ожидать вызова.

— Товарищи офицеры, – подал команду начальник штаба.

Офицеры встали и по команде «Свободны!» покинули штабную палатку. Доронин с Егоровым остались. Командир подозвал их к столу, где майор Кузнецов разложил крупную карту района.

— Можете курить, – комбат достал сигарету и закурил первым.

— Что же, начнем?

В подразделении Доронина царила нервная суматоха. После того как бойцы выспались и довольно сносно позавтракали, они не знали, что им делать. Ротного не было, взводные сами ничего толком не знали. Они распустили роту, пару раз перед этим построив. С какой целью? Этого не знали, наверное, и офицеры. Для порядка или от вынужденного безделья. Солдаты разбрелись, но отведенной территории не покидали.

Колян сел, прислонившись к гладкому валуну.

— Кость? Вали сюда, здесь удобно. – Ветров присел рядом. – Кость? Вот ты чувак с понятием. Правильно? Базара нет. Тогда объясни мне, почему именно в Чечне идет война, а не, например, в Черкесии какой? Они тут все горцы. Взяли и все стали воевать, а?

— Про весь Кавказ я тебе не скажу. А насчет Чечни подполковник Куделин все по полочкам разложил. Проспал, что ли, лекцию?

— Лекцию. Кто ее слушал-то? И потом, говорил он уж очень занудно – «государственная независимость», «наведение конституционного порядка», «менталитет» какой-то.

— А ну, рота, строиться! – прервал вольный отдых прапорщик Мамедов. – Повзводно, в две шеренги, становись!

— Откуда его принесло? Только устроились, – пробурчал Николай, стараясь быстрее занять место в строю. Мамедова, как и командира роты, он уважал и даже побаивался.

— Внимание, пехота! Сейчас получаем боеприпасы, сухпай, дополнительное снаряжение. Первый взвод на склад службы РАВ – ракетно-артиллерийского вооружения. Второй – на продсклад, третий – на вещевой. Командиры взводов, вас там уже ждут. Замкомвзводам развести личный состав! Горшков и Ветров, ко мне!

Раздались команды сержантов. Костя и Николай предстали перед старшиной. У того еще были дела, и он приказал:

— Покурите пока тут, за мылом пойдем в банно-прачечный комбинат.

— Че? На всю роту? – недовольно, впрочем, как обычно, когда получал какие-либо задания, спросил Колян.

— Нет, на всю армию. Чем-то недоволен, Горшков?

— Никак нет, товарищ прапорщик, только можно было еще людей подрядить, че двоим-то корячиться?

— Горшков? Или ты закроешься, или будешь таскать мыло один.

— Уже закрылся, товарищ прапорщик.

— Ждите здесь!

Мамедов ушел в сторону штабной палатки.

— Не, Кость? Ну че, в натуре, за бестолковость? Портянки да полотенца таскать – целый взвод, а мыло только мы вдвоем?

— Ну и перенесем, что нам станет?

— Несправедливо это. Нельзя было еще людей оставить?

— Не ной, Коль.

— Мне бы твое спокойствие. Я смотрю, тебе вообще все до фени. Ты как верблюд, Кость, или ишак, что у КПП трется. Им тоже все до лампочки. Где бы стрельнуть сигарету?

Колян осмотрелся вокруг, но не нашел никого из курящих. Вздохнул.

— Вон прапорщик идет, у него спроси, – посоветовал Костя, увидевший Мамедова.

— Покурили? – спросил подошедший прапорщик.

— Ага! Если бы угостил кто, – ответил Колян, поднимаясь.

— А чего не спросил? – Мамедов достал пачку «Явы». – На, покури, только давай в три затяжки, времени у нас в обрез.

Колян с удовольствием затянулся.

— Товарищ прапорщик, а нам когда курево выдадут?

— Сейчас получим мыло, потом сигареты и сахар.

— Вот это дело. Это я готов и один перетаскать.

— Горшков? Ты от рождения такой или в детстве головой ударялся?

— А че? – не понял Колян.

— А то, что либо ты под дурачка все время косишь, либо действительно с глупинкой? Ну так как?

— Да че «как»?

— Ну тебя, Горшков. С виду парень нормальный, да и вообще ничего. Зачем придуряешься? Зачем хочешь показаться хуже, чем есть на самом деле?

Николай не нашелся, что ответить.

— В колонну по одному, марш!

Своеобразный строй двинулся вперед. Но Колян не был бы Коляном, если бы не попытался поддеть Мамедова, особенно после того, как тот поставил его в неловкое положение. Николай не привык, когда о нем говорили хорошо, и не мог ничего с собой поделать.

— Товарищ прапорщик? Вопрос разрешите?

— Ты в строю, Горшков, или где? А в строю что?

— Разговаривать запрещено.

— Вот ты и ответил себе.

— Только один, товарищ прапорщик, нас же никто не видит и не слышит.

— Хочешь неприятностей?

— Молчу, молчу.

— И правильно. Будет время, задашь свой вопрос.

Подойдя к банно-прачечному комбинату, начальника на месте не застали – ушел в штаб. Кладовщик без команды сверху отпустить материал не мог. Оставалось одно – ждать. Мамедов с подчиненными отошли в пустующую курилку, присели. Прапорщик вновь угостил Николая сигаретой.

— Ну и что за вопрос у тебя, Горшков?

— Да есть один. Только без обиды, ладно?

— Без обиды? Интересно. Давай без обиды.

— Товарищ прапорщик, а почему вы в прапора подались, а не в офицеры?

— А что, большая разница между офицером и прапорщиком?

— Ничего себе! Конечно, большая.