Охота - Кирилл Цыбульский

Водительская дверь закрылась. Автомобиль исчез, а иностранец остался лежать в окружении горы мусора, на осколках своего страха. Терри был выхолощен до смерти. Однако смерть обходила его стороной.

Догадки разбивались вдребезги. Нити, за которые тянул Терри Коул в поисках ответов, обрывались на его глазах. В какую игру он оказался втянут? И кто был по ту сторону стола?

Кем бы он ни был, ему известно о Терри все. Столько о нем знал лишь один человек, доверие к которому терялось с каждым днем. Это был он сам. Терри Коул.

Бежать! Бежать, не оглядываясь!

Глава 24

Кевин застегивал брюки на крыльце. Налитый кровью член пульсировал, сковывая движения. Анжелика стояла на ступень выше, на лестнице, ведущей в дом человека, которому девушка хотела подчиняться. Однако в этот раз все было иначе. Кевин исполнил желание Анжелики. Он взял ее прямо здесь.

Красные кружевные трусики лежали на ступеньке, на правой лодыжке невероятной красоты брюнетки, дрожащей от возбуждения. В Анжелике смешалось лучшее: природные формы и молодость. Юное тело горело румянцем, вместе с тем сладкое напряжение окутывало икры и бедра. На ягодицах были царапины, Анжелика хотела, чтобы Кевин ударил ее, шлепнул, но не решалась сказать. Она оперлась ладонями о лестницу, легла на нее локтями, потому что ноги не удерживали экстаза. Кевин овладел ею. Теперь Анжелика была уверена, что сон развеялся.

Грудь поднималась и опускалась от горячего воздуха. Кевин рассматривал Анжелику, ее упругие линии тела. Как давно он не испытывал подобного. Оргазма. С девушкой. Кевин видел дрожь, покрывающую спину Анжелики, видел, как та выгибалась от удовольствия. Он смог подарить ей удовольствие.

На правом плече разгоряченной красавицы был шрам. Отпечаток зубов Кевина. Его страсть. Он впивался в Анжелику, чтобы унять стоны обоих. Кевин помнил тот момент, когда их тела сплелись. Брюнетка целовала его, сидя на лестнице, заставив Кевина ползти к ней, встать на колени. Их языки сплелись, и Анжелика протянула руку к ширинке Кевина, дотронувшись до горячего члена, жаждавшего только ее.

– Извини… Извини, что так быстро, – сказал Кевин.

Анжелика едва удержалась от смеха. Она лежала на лестнице, повернувшись к мужчине и разглядывая его в мельчайших деталях. Девушка закусила нижнюю губу и двумя пальцами сжала сосок левой груди. Экстаз все еще ударял волнами о молодое тело. Анжелика будто не услышала Кевина, с ее губ сползла густая слюна, девушка продолжала ласкать себя.

– Не присоединишься? – спросила она.

Кевин огляделся, будто боясь осуждающих взглядов сосен, окружающих домик в лесу, и поднял с пола футболку, сорванную с него брюнеткой.

– Прости, скоро…

Он не успел договорить, как из дома послышались шорохи. Должно быть, Рита наконец проснулась. Сегодня она спала как ребенок. Пока ее сын забавлялся с очаровательной девушкой, с которой разговаривал пару минут в неделю, повторяя один и те же слова, правила, которым необходимо следовать.

Анжелика натягивала кружевные трусики, водя ногами по кубикам пресса Кевина. Ей было сложно остановиться, она была кошкой, которой не хватало любви.

– Я могу приходить чаще. Каждый день, например. Я могу помогать тебе не только по средам.

Разговор шел не в том направлении. Влюбленная девушка открывала свои чувства, ждала, что ее поддержат, примут вот так – на ровном месте. Кевин допустил слабину, позволив вырваться этому порыву страсти, но долго не мог удерживать эту лодку на воде.

– Анжелика, ты же знаешь. Я повторяю тебе правила каждую нашу встречу…

– Я буду слушать их каждый день, если ты…

– Нет, – прервал ее Кевин. – Для Риты большой риск, что я оставляю ее даже на два часа в неделю. Два часа, на которые я теряю контроль. Это слишком много.

– Но Рита спит каждый день. Каждый день в одно и то же время, я уверена. Почему я не могу приезжать к тебе в это время?

Кевин становился строже. От возбуждения оставались только набухшие соски Анжелики и шрам на ее плече.

– Потому что есть правила! И, поверь, они не просто так существуют, – ответил мужчина. – Раз в неделю, Анжелика. Как и предыдущие два года.

– Предыдущие два года ты не трахал меня на лестнице. Ты нужен мне намного чаще, чем два гребанных часа в неделю!

Ситуация выходила из-под контроля. Рита Спаркс вот-вот позовет сына, пока малолетка вешается ему на шею. Выбраться будет не просто.

Это все эмоции. Гормоны. Кевин не думал, что доведет до оргазма эту сексуальную брюнетку. Всего-то за несколько минут. Скорее, за пару. Он уже жалел об этом.

Наверняка, первый секс со взрослым мужчиной. Первый оргазм. Черт! Только этого ему не хватало.

– Анжелика, послушай меня! – сказал Кевин. – Ты знаешь, насколько важна для меня и для Риты, прошу, давай дадим время нашим эмоциям остыть и вернемся к этому разговору в следующий раз.

Девушка натянула узкие джинсы, не глядя на Кевина. На ее лице читалась обида. Детская обида на мужчину, оказавшегося взрослым.

– В следующий раз? Значит, как всегда в среду. В два…

– Да.

Анжелика взяла футболку и прошла мимо Кевина. Он видел, как ее сильная спина напрягалась, сдерживая всю боль, как она прячется под ткань с расписанием концертного тура какой-то рок-группы. На мгновение Кевин пожалел, что не сможет сходить с ней на их концерт. Никогда.

Мягкая почва оставляла следы девушки, чтобы Кевин мог вернуть ее. Но он стоял, провожая Анжелику взглядом.

– Дура! – сказала брюнетка, выйдя с одинокого участка в густом лесу, с участка, к которому только она знала дорогу.

Рита Спаркс ужинала в своей комнате, она отказалась идти на кухню, потому что по телевизору шла любимая передача. Женщина сидела на кровати, ее ноги в горчичных чулках едва касались пола. Настроение после дневного сна было раздраженным, Рита передразнивала любимых ведущих, когда те пытались «запудрить мозги», как называла это женщина. Она нанизывала вареные овощи на вилку и без аппетита засовывала в рот. Рита Спаркс знала, что Роберта не провести, муж проверяет цветочные горшки на подоконнике, заглядывает под кровать и в карманы халата. Он найдет все, что она спрячет. И заставит съесть. Не то, что Кевин.

Рита отодвинула переносной столик с регулируемой высотой и откинулась на выставленную руку. Она подняла ноги и поджала их под себя на кровати.

Детский столик не давал ей покоя, мешая смотреть на горящее пятно в углу комнаты своим отвратительным видом. Ни дать, ни взять, бельмо на глазу, напоминающее Рите о ее состоянии. «Обуза» – говорил детский столик. «Ты всем надоела» – повторял он.

Голоса внутри Риты Спаркс заглушали слова ведущих. Женщина повалилась на постель, устав от напряжения, сдавливающего ребра, и хотела застонать, но сдержалась. Она должна быть сильной, должна справляться с усталостью.

– Я не ребенок, – процедила Рита сквозь зубы.

Одышка наполнила грудь женщины. Сердце забилось