Остров мечты - Кэйдзо Хино

— Нет, это была я, — твёрдо сказала Ёко, отвечая не столько ему, сколько себе самой. Ей ещё предстояло до конца осознать, что женщиной, лежавшей в объятиях легкомысленного, безрассудного, почти незнакомого ей человека, тоже была она…

Вся беда в том, считала Ёко, что Сёдзо Сакаи переступил черту, отделявшую его жизнь от мира фантазий, рождённых в тайных глубинах её души. А ведь, инстинктивно понимая это, она недвусмысленно предупреждала его об опасности.

Она старалась по возможности не думать о Сёдзо, но каждый раз, когда его образ воскресал в её памяти, у неё болезненно сжималось сердце. Может быть, это и есть любовь? Во всяком случае, прежде ничего подобного она не испытывала.

«Вы не должны себя винить. То, что гибель этого человека совпала с вашими фантазиями, было всего лишь случайностью. В конце концов, реальность — это одно, а фантазии — совсем другое», — со всей определённостью заявил ей врач. Но Ёко до сих пор не была уверена, так ли это на самом деле. Надо ещё разобраться, что такое реальность…

— Та-ак, сюда мы поставим компьютер, сюда — видеоприставку, а вот сюда — магнитофон для переписывания видеокассет, — бормотал мальчик, обходя комнату. — Правда, придётся немного повозиться с проводкой.

— Пойми, это склад. И жить здесь неполезно для здоровья, — заметила Ёко.

— Ничего подобного, это космический корабль. Он будет возить руду с Альфа Центавры.

Человек творит реальность из своих фантазий. Да и вообще, разве существует какая-то одна, «настоящая» реальность? Находясь в клинике, Ёко подумывала о том, чтобы после выписки покинуть эту дыру и переехать в нормальную квартиру, но теперь она всё больше убеждалась в том, что делать этого не стоит. Ведь именно здесь, в этих стенах, рождаются её фантазии, а они-то и есть для неё реальность.

«Вы должны положить конец своей затворнической жизни, — наставлял её врач. — Если вы не смените обстановку, у вас снова начнут появляться какие-нибудь двойники».

Что ж, может быть. И всё-таки Ёко казалось, что никакой абсолютной, истинной реальности не существует. Теперь уже не существует… Было нечто такое, о чём она знала не опосредованно, благодаря своему двойнику, а видела на острове собственными глазами. Среди множества воспоминаний, неясных и беспорядочных, как изображение на плохой видеоплёнке, одна только эта картина накрепко запечатлелась в её памяти и теперь вновь, словно наяву, предстала перед её мысленным взором.

Это были глаза мёртвого Сёдзо. Как она узнала потом, причиной его смерти стала внезапная остановка сердца вследствие шока, но когда она увидела висящий вниз головой труп, её поразили эти неправдоподобно расширенные глаза.

— Знаешь, в глазах Сакаи-сана отражалась панорама Токио. Как бы опрокинутая вверх дном.

— Так не бывает. Этого невозможно увидеть, — возразил ей брат, но, несмотря на его категоричный тон, Ёко была абсолютно уверена в собственной правоте.

Надо снова поехать туда, подняться на насыпь и сфотографировать «рыбьим глазом» открывающуюся оттуда панораму города, чтобы получилось перевёрнутое изображение. Чтобы море оказалось наверху, небо — внизу, а между ними вниз головой висели токийские небоскрёбы.

Ёко не знала, что выражает эта картина, но она бередила ей душу. Ей казалось, что в этом образе заключён какой-то очень важный смысл, зашифровано какое-то прощальное послание, оставленное миру странным человеком по имени Сёдзо Сакаи.

Ёко вспомнила похороны, на которые она проникла тайком в сопровождении медсестры. Траурная церемония проходила в маленьком буддийском храме, но всё было обставлено с подобающей торжественностью. Солидного вида господин, должно быть, один из руководителей компании, в которой служил покойный, звучным, хорошо поставленным голосом произнёс надгробную речь.

«Ты отдал жизнь ради того, чтобы на месте руин и пожарищ возник новый Токио. И теперь Токио стал самым современным городом мира. Высотные здания, которые ты так самоотверженно любил, и ныне величаво тянутся ввысь, сияя в лучах солнца. Следуя твоему завету, мы будем строить ещё больше зданий, ещё более высоких, ещё более прекрасных!»

Слушая эти слова из-за спин собравшихся, Ёко мысленно кричала: «Нет! Неправда!» Она вряд ли сумела бы объяснить, почему это было неправдой, но её устами кричали обе половинки её раздвоенного «я».

— Ладно, давай жить вместе. На этом складе.

Как знать, возможно, рано или поздно у неё опять появится какой-нибудь двойник, но этот пустой, полутёмный, запущенный склеп и есть её Токио. Быть может, придёт время, и она переберётся отсюда в город. А может, и нет.

Сколько тебе повторять: это не склад, а космический корабль! — воскликнул мальчик.

«Что ж, будем надеяться, этот юный мечтатель тоже найдёт здесь пищу для своих фантазий», — подумала Ёко.

За распахнутой настежь дверью скакали солнечные зайчики.