Торпедоносцы. Британские ВВС против немецких конвоев - Ральф Баркер

Он находился на земле в Менстоне только двадцать две минуты. Без трех минут три он снова взлетел и взял курс на цель. На этот раз он их найдет.

Сорок пять минут спустя Карсон достиг предполагаемой позиции немецкого конвоя. Стояла середина февраля, без четверти пять, и день уже начал угасать. Шел дождь, видимость была никудышной. Карсон вел поиск с помощью радара и вскоре засек немецкие корабли. Когда он нашел конвой, было почти пять часов. Расплывчатые силуэты «Гнейзенау» и «Принца Евгения» были еле различимы на фоне серого моря. Дождь яростно хлестал по стеклу кабины, а густые облака делали видимость обрывочной.

На некоторое время он полностью потерял корабли из виду, но спорадическая стрельба орудий помогла ему запомнить их позицию. Пилот сделал разворот на два больших корабля, все еще видя лишь редкие вспышки выстрелов 11– или 8-дюймовых орудий. Когда он находился примерно в 2000 ярдов от корабля, который выбрал в качестве цели, взмывший к небу фонтан воды под ним подбросил левое крыло с неудержимой силой. «Бьюфорт» перевернулся брюхом вверх, словно жук, все еще нервно сжимающий в своих лапах торпеду. Не успел Карсон вернуть контроль над машиной, как второй взрыв снова подбросил крыло вверх, и самолет совершил вынужденный кувырок.

– Бомбы! Это взрывы бомб!

Когда Карсон наконец выровнял самолет, «Гнейзенау» находился уже менее чем в миле перед ним. Следующая серия бомб может его прикончить. Он нажал кнопку сброса торпеды, выждал несколько нескончаемых секунд, а затем дал газ и резко взмыл вверх. Заградительный огонь был плотным и точным, его левое крыло было все в пробоинах. На секунду Карсону показалось, что мотор заглох. Неожиданно перед ним открылась четкая картина «Гнейзенау» и его надстроек, но тут же туман, облака и дым снова поглотили корабль, и ни он сам, ни его экипаж не смогли проследить ход торпеды. В сгущающемся сумраке им удалось уйти от истребителей, они успешно оторвались и вернулись на остров Торни.

Примерно в то же время, когда Карсон брал курс на возвращение домой, Баннинг, дозаправив свой самолет, снова вылетел из Менстона. Хотя дневной свет уже почти погас и немецкий конвой был окутан дождем, туманом и низкими облаками, Баннинг без труда обнаружил корабли с помощью радара. Условия для торпедной атаки были почти безнадежными, но, несмотря на это, Баннинг, воспользовавшись просветом, начал заход на «Гнейзенау». Глаза немецких канониров уже привыкли к сумраку, и Баннингу пришлось лететь сквозь интенсивный огонь. Ему никогда раньше не приходилось сбрасывать торпеды, но на брифинге ему велели лететь на высоте 70 футов со скоростью 150 миль в час и целиться в точку впереди корабля. Немецкий конвой уже вышел за границу действия своих истребителей, и Баннингу удалось проследить ход торпеды. Пути корабля и торпеды сходились. Баннинг, затаив дыхание, наблюдал за происходящим. Но когда торпеда прошла уже две трети пути, «Гнейзенау» резко взял влево, и через секунду Баннинг понял, что в результате этого маневра торпеда безрезультатно пройдет мимо. От обиды у него стоял ком в горле и кровь стучала в висках, но ему ничего не оставалось, как набрать высоту и взять курс на базу.

Девяти «бьюфортам» 42-й и семи самолетам 217-й эскадрильи, так же как и «сордфишам», не удалось замедлить движение вперед германского конвоя. До сих пор ни одного попадания не было зарегистрировано. В течение второй половины дня помимо торпедоносцев почти 250 бомбардировщиков провели атаки тремя отдельными волнами. В распоряжении командования бомбардировочной авиации в это время насчитывалось около 300 самолетов, 250 из которых считались подходящими для этого типа операций. Несколько «веллингтонов» не смогли подняться в воздух из-за снега на аэродромах, в результате чего общее число самолетов сократилось до 242. В это число вошли 100 бомбардировщиков, которым был дан специальный приказ находиться в двухчасовой готовности. Эти силы бомбардировщиков, хотя и незначительные по сравнению с имевшимися несколькими месяцами ранее, все еще представляли значительную угрозу с точки зрения бомбовой нагрузки. Даже если только одному самолету из десяти удалось бы поразить цель, скорость конвоя, несомненно, замедлилась бы. Но плотная облачность в Канале никогда не поднималась выше 1000 футов и зачастую опускалась ниже 500. Погодные условия постоянно ухудшались. Большинству из 242 бомбардировщиков удалось приблизиться к немецкому конвою, но только каждый шестой произвел бомбометание. Многие вообще не нашли корабли. Тем, кто все же обнаружил их, не удалось провести атаку, несмотря на повторные попытки набрать достаточную высоту, так как каждый раз они оказывались в облаках и теряли корабли из виду. По мнению экипажей, единственным достоинством такой погоды было то, что она защищала их от неприятельских истребителей и в большой степени от заградительного огня. Как стало известно, из 242 бомбардировщиков только 39 машин сбросили бомбы на немецкие корабли, но ни одно попадание не было зарегистрировано. 188 самолетов либо не смогли засечь цель, либо были не в состоянии атаковать в таких условиях. 15 бомбардировщиков не вернулись на базу.

Последняя надежда возлагалась на двенадцать «бьюфортов» из Сент-Эваля.

Этот день в Сент-Эвале начался прозаически. Один самолет отправился на рутинное патрулирование в Бискайский залив. Однако само их географическое положение заставляло экипажи Сент-Эваля постоянно помнить об опасности, которую представляли собой эти три корабля, стоявшие на якоре в гавани Бреста. Когда корабли выйдут в море, а это обязательно должно произойти в один из ближайших дней, «бьюфорты» Сент-Эваля окажутся на передней линии. Независимо от того, направятся ли корабли в Атлантику или пойдут вверх по Каналу, «бьюфортам» Сент-Эваля придется нанести первый удар. В такой напряженной атмосфере экипажам Сент-Эваля приходилось выполнять их повседневные задачи.

Персонал 86-й эскадрильи, составлявший основную силу «бьюфортов» в Сент-Эвале, состоял главным образом из новобранцев, недавно прошедших оперативную подготовку. Эскадрилья была сформирована в Норт-Коатс сразу же после того, как 22-я эскадрилья перебазировалась на остров Торни, и несколько месяцев это подразделение считалось неоперативным, а потом полуоперативным. Среди других эскадрилий «бьюфортов» это подразделение выполняло роль Золушки. Репутацию, какую имела в Норт-Коатс 22-я эскадрилья, новобранцам было трудно заслужить. Но затем последовал длительный период преобразований, подготовки и торпедной практики, в то время как другие эскадрильи множили свои успехи. Словно усиливая их комплекс неполноценности, канадская эскадрилья «Хадсонов-407», расположенная там же, использовала все свои возможности для приумножения числа ночных вылетов для бомбардировки кораблей противника у Фризских островов. Во время этого тренировочного периода, когда 86-я эскадрилья отрабатывала свой оперативный уровень, она потеряла несколько экипажей: с одними происходили несчастные случаи, другие же необъяснимо не вернулись из учебных полетов над Северным морем. Эскадрилья была еще более ослаблена в результате перемещения полностью подготовленных экипажей на континент в последние месяцы 1941 года. (Некоторые из этих экипажей прославили себя в составе 39-й эскадрильи, действовавшей на Среднем Востоке.)

Эскадрилья стала оперативной в ноябре 1941 года, и в последующие месяцы ее авангард под командованием Чарльза Флада переместили в Сент-Эваль по плану общей перегруппировки, когда 22-я была перебазирована для заморских действий. Перемещение завершилось в январе. Эскадрилья провела свою первую торпедную атаку 2 февраля по 5000-тонному танкеру, шедшему в сопровождении двух вооруженных траулеров. В деле участвовали три экипажа. Один самолет атаковал танкер, два других не вернулись с задания. На следующий день эскадрилья потеряла еще один самолет. Три экипажа под командованием Флада нанесли дерзкий и успешный бомбовый удар по порту Гернси. Чувство неполноценности почти полностью исчезло.