Сварог. Война за мир - Александр Бушков

Случайно ли?

– М-да, не зашикуешь, – тихо проговорила Лана, ник кому конкретно не обращаясь. – А вокруг безлюдная тайга, точно такая же,как и тысячи тысяч лет назад… Бог мой, даже как-то не верится, что где-то естькомпьютеры, Интернет, стереосистемы и реклама. А также биржевые котировки иидиотское шоу Малахова. Не верится, что где-то в офисах люди готовы душудьяволу продать за повышение из младших клерков в полусредние. И начинаешьдумать: а так уж ли важно и необходимо все вышеперечисленное? – онапечально вздохнула. – Видишь, Ольшанский, что делает тайга даже с насквозьпрактичными женщинами…

– Возвращает к истокам, – хмыкнул олигарх. –А может, ты просто завидуешь, а? Потому что закрадывается мыслишка: а вдругживущие тут счастливее всех нас, так называемых цивилизованных людей?

– А на мой взгляд, философствовать гораздо сподручнеена сытый желудок, – вставил и Сварог свое слово. – Пора бы уж и подкрепиться.

– Эт-то верно, – согласился Ольшанский. –Донирчеммо, сходи потом к машинам. Там у ребят в багажниках кое-что прихваченос собой…

После чего олигарх опустился на циновки, сел, сноровистоподогнув под себя ноги, и жестом призвал Сварога и Лану последовать егопримеру.

– А… – открыла было рот Лана.

– А стульев в этом доме нету, ни одного, –предвосхитил ее вопрос Ольшанский.

– Ну и завез ты меня, – пробурчала Лана ипопыталась примоститься на обитых войлоком деревянных колодках, но у нее ничегоне получалось, она плюнула и, сев на циновки, заплела ноги каким-тозамысловатым способом, едва не морским узлом, продемонстрировав недюжинуюгибкость в членах. Ну а Сварог, не мудрствуя, без должной грациозности и безакробатических изысков уселся на пол по-турецки.

– Очень романтическая обстановка, не находишь, прелестьмоя бывшая? – с явной подначкой обратился к Лане олигарх.

– Да пошел ты в жопу со своей романтикой, –огрызнулась та.

Обещанной трапезы ждать пришлось не дольше получаса. Беседаза столом как-то не клеилась все это время, они вяло, без всякого энтузиазмаобменивались короткими репликами. Вялость, наверное, была от усталости, вобщем-то, напрашивалась какая-то встряска. Может, сытный ужин встряхнет?

Наконец лесник с невыговариваемым именем накрыл стол. Намолочного цвета скатерть поставил четыре вместительные глиняные миски с чем-тобелесо-коричневым и яростно дымящимся, медное блюдо с лепешками, плошку счищеными лесными орехами и плошку с плавающим в коричневом соусе яством,похожим на груду миниатюрных голубцов. На подносе пускал пары из носика медныйчайник, окруженный, как генерал адъютантами, мелкими, на один глоток, чашками.Отдельный угол стола был выделен под яства из багажников машин: копченуюколбасу, сыр, ветчину, какие-то жестянки и прочие баночки. А кроме того, из техже багажников на стол попало три бутылки – водка, коньяк, вино.

Назначение блюда с водой, принесенного лесником в последнююочередь и водруженного в центр стола, Сварог угадал правильно – омовение.Пример показал Донирчеммо Томба, первым окунув пальцы в чуть теплую, дурманнопахнущую травами воду, после чего несколько раз сильно встряхнул кистями рук.«Сомнительная гигиена, – подумал Сварог, дождавшись своей очереди макнутьконечности. – Надо быть железно уверенном в чистоте рук того, с кемсадишься за стол… Ну оно, правда, лучше, чем вовсе никакой гигиены».

– Не знаю, кто как, а я предпочитаю стряпню ДонирчеммоТомба, – заявил Ольшанский, вытирая руки льняной салфеткой. И свои словаон подтвердил тем, что вооружился палочками для еды и поднял со стола дымящуюсяглиняную миску.

Донирчеммо Томба, закончив все хлопоты, привычно опустилсяна пол, ловко подвернул ноги. Он, разумеется, тоже предпочел свою стряпню. Да иСварог, подумав, последовал его примеру.

Вопреки ожиданиям, еда оказалась вполне даже ничего. Правда,ни кусочка мясного на столе и в мисках не отыскалось. В мисках обнаружиласьлапша в большом количестве, вареные овощи, крошеные сырые овощи, изюм икакие-то вареные корешки, по вкусу отдаленно напоминающие курятину. Все этобыло залито неким коричневым отваром и обильно приправлено специями, напрочьизничтожающими изначальный вкус блюда, но создающими новый и, следует признать,недурственный вкус. И никакого, заметьте, яда не подсыпали в угощение – чтовесьма радовало и обнадеживало.

Некоторое время все молча насыщались. Правда, Лана предпочлапродукты, привезенные с собой. Она попробовала лепешки «от Донирчеммо Томба», укоторых был медовый привкус, скривилась и перешла на более привычную еду.

Молчание нарушил Ольшанский. Он налил только себе (другиеотказались) коньячку, пригубил его, сказал, обращаясь к Сварогу и Лане:

– Пари держу, вы сейчас гадаете, мучаетесь вопросом: акто таков этот наш хозяин и что за неслыханное у него имя – Донирчеммо Томба? Аимя самое что ни на есть тибетское, скажу я вам, хотя… Ну впрочем, надо попорядку…

Он выпил коньяк. Странно, но Ольшанский обвально,лавинообразно трезвел прямо на глазах.

– Итак, мы с алюминиевым Зубковым не сошлись во мненияхпо некоторым деловым вопросам. И умные люди мне сказали: «Беги, ежели хочешьеще немножко пожить. И желательно как можно дальше. Пересиди где-нибудь, показакончится передел». Я внял мудрым советам. Потому как и сам премного былнаслышан о господине Зубкове. А ломать голову над тем, где отсидеться, непришлось. Наконец-то у меня появилось свободное время выбраться в Тибет и вНепал и заняться поисками монастыря из своего видения.

Начал Ольшанский с Тибета. Горных монастырей в тех краяхдействительно оказалось преогромное множество. Чтобы просто обойти их все,потребовался бы не один год. Ну даже не в этом была главная проблема, а в немсамом. Кто он такой для тибетцев? Белый турист. Или лучше сказать, белыйдурачок с деньгами, которого надо на эти деньги развести. Оказалось, этипроклятые ламы великолепно насобачились вешать лапшу на уши и знают, что надопеть туристу. Они довольно много выдоили из Ольшанского, глубокомысленно вещаяо тайнах бытия, о «третьем глазе», о прочей ерунде. Так бы и дурили дальше,облегчая кошелек, ежели б однажды к Ольшанскому не пришел… вот он.

Олигарх кивнул в сторону Донирчеммо Томба.

– До него дошел слух, что какой-то русский пристает ковсем с расспросами о горных монастырях и ему нужно всенепременно отыскатькакой-то определенный монастырь. «Уж не тот ли самый монастырь ему нужен?» –так подумал вот этот азиатский человек, потому и пришел ко мне… А теперьпродолжай ты.

Лесник-азиат поставил на стол недопитую чашку чая и едвазаметно поклонился.

– Вы ничего не слышали о Джа-ламе? – спросил он,посмотрев по очереди на Лану и Сварога, и ответом ему было пожатие плечами иразведенные в стороны руки. – Джалама, «святой-разбойник». Знаменитый былчеловек. Между прочим, по происхождению астраханский калмык. У него былсобственный город-крепость на границе китайских провинций Синь-Цзян и Цин-хай.Джа-лама грабил караваны, проходящие поблизости от его владений. Этопроисходило в конце первой четверти двадцатого века…