Черные псы - Марина Серова

- Подождите, подождите! - раздался мелодичный женский голос, и Эвелина, в перемазанном грязью платье, босиком, с растрепавшимися волосами и мертвенно-бледным лицом, кинулась на шею Соловьева. - Не убивайте его, не надо.., я знаю, что вы хотите его убить!

- Что вы, сударыня, - галантно произнес Тимофеев, и я не почувствовала в его голосе ни тени издевки. - Разве я похож на убийцу?..

- А Воронкова? - спросила я.

- Мне жаль, - сказал он искренне, - девочка пострадала зря. Я использовал ее ненависть к Аметистову в своих целях.

- Ненависть? За что?

- У них давние счеты. Ну, это уже не суть важно.

- Как вы вышли на Соловьева?

- Да никак. Я сразу знал, что эти псы - его рук дело, и сделал ему контрпредложение.

- Это мне известно.

- Тогда и говорить больше не о чем. - Взгляд Тимофеева отыскал длинную фигуру Бельмова, и Александр Иванович иронично прищелкнул языком:

- А, журналюга? Холодов ты наш местный!

Не боишься, что за писания можешь загреметь к праотцам?

- А что я такого написал?.. - сконфуженно пробормотал Бельмов.

- Какое такое интервью с Новаченко ты делал, а? Ух, допрыгаешься ты у меня, братец.

Я огляделась. На востоке незаметно разгорелось зарево, и мутный воздух болот словно просветлел и подернулся мягкой дымкой. Или это от усталости и желания немедленно заснуть?..

Не прав был Гоголь Николай Васильич, когда в одном из бессмертных своих произведений утверждал, что, "скучно жить на белом свете, господа". В наше время он не написал бы такого, да и вообще, я думаю, ничего бы не написал.

Невероятно, но история с черными псами Вили Баскер завершилась благополучно для всех ее действующих лиц, если не считать упокоившихся на кладбище Селиверстова, Вавилова, Маринина и Серова. И, разумеется, Аметистова, которого извлекли-таки из холодильника, упокой господь грешную душу его.

Баскера, не выдержавшего душевного потрясения, отправили в клинику соответствующего профиля. Впрочем, перспективы излечения у него самые радужные, и не пройдет и двух-трех месяцев, как он выйдет оттуда. Благо лечат его в элитарном, платном корпусе на деньги Тимофеева. Последний добился чего хотел - выключил из игры Баскера и преспокойно влил в концерн "Атлант-Росс" дочернюю фирму "Парфенон". Место президента ее застолбили за Баскером, назначив временно исполняющего обязанности председателя правления до выздоровления Андрея Карловича.

Эвелина и Соловьев уехали в Испанию.

Причем - невероятное событие в наши дни! - они отказались от денег Баскера, взяв только на начальное обустройство. Вероятно, они и в самом деле были больными людьми, и лично у меня не поднялась бы рука привлекать их к уголовной ответственности. Да никто бы и не позволил мне поднять эту руку, если уж на то пошло.

Что же касается собак, то они оказались детьми того самого мастино неаполитано, которого я видела в подвале баскеровской виллы.

Соловьев вводил им какой-то жуткий гормональный препарат, по-моему, одну из разновидностей того, которым он пытался лечить отца Аметистова. От препарата у них происходил бурный рост, а свечение было следствием осаждения люциферинов в шерсти.

Нет надобности говорить, что таким образом он, Соловьев, моделировал реальность для параноидального воображения своей любимой женщины...

Господи, какой дьявольский клубок страстей и совершенно диких обстоятельств! Вот и не верь, что в наше время не бывает шекспировских драм.

Лена и Филипп остались в России. Брат Эвелины и Лены, тот самый несчастный Васик, был также помещен в клинику. И выйти оттуда в скором времени у него шансов неизмеримо меньше, чем у Баскера.

Смерть Вавилова наделала много шума. Но так как за ним открылось много грешков и темных делишек, то это посчитали естественным концом его карьеры.

Бельмов опубликовал громкую статью, в которой живописал ужасы этого дела и геройство бравых парней из "Атланта". С учетом первой статьи о том же деле, "черные псы Вили Баскер", чье имя, как имя Соловьева, впрочем, не упоминалось, - так вот, эти милые черные псы, похоже, сделают ему имя. И я догадываюсь, кто заказчик второй статьи, где превозносится "Атлант" и втаптываются в грязь Селиверстов и Вавилов. Причем статья была написана настолько живо, искренне и убедительно, что я невольно поверила в виновность Димы и Дениса Ивановича. У Бельмова явный талант.

Недавно я видела эту милую троицу. Они выходили из кафе, уже изрядно подшофе. Ну вот, стихами заговорила.

- Что, гонорар продажного журналиста пропиваете? - спросила я.

- Почему пр-рродажного? - осведомился Кузнецов, сияя всеми тридцатью двумя зубами.

- Потому что на гонорар непродажного журналиста особо не выпьешь, смеясь, ответила я.

- А ты-то лучше, что ли? - обиделся Бельмов.

- Да ладно, не парься, родной, - иронично улыбнулась я, - лучше тебя уж некуда.

Тот ухмыльнулся и тут же выдал длинную фразу, лейтмотивом которой было нечто вроде сакраментального: "Я требую продолжения банкета!" Причем на этом празднике жизни, по мысли тотально разбогатевшего журналиста, немаловажное место отводилось и мне. Кузнецов и Казаков тут же без тени сомнения присоединились к сотоварищу. Я хотела отказаться - все-таки я не какая-нибудь восемнадцатилетняя девочка, а они далеко не Тимофеев или Баскер, - но, взглянув на то, какие умилительные рожи состроила троица, махнула рукой и извлекла из сумочки магические кости.

- Как лягут кости, - насмешливо улыбаясь, сказала я.

- Кости лягут костьми! - завопил Казаков, вероятно, имея в виду непреодолимое желание увлечь меня в круговорот тотального алкоголизма.

25+6+13

Масса различных удовольствий и хорошее отношение к вам друзей, продекламировала я со скепсисом в голосе. Что и говорить, масса различных удовольствий от Кузнецова, Казакова и иже с ними представлялась мне весьма сомнительной перспективой. Впрочем, не идти же мне наперекор судьбе. Мне пришлось согласиться.

Отличительной особенностью вечерних алкогольных упражнений компании, в которую меня угораздило попасть, было постоянное стремление менять место дислокации. Проще говоря, выпив по стопарику в одном кафе, они немедленно шли в другое, привлекая всеобщее внимание траекторией своего движения и интеллектуальной беседой, в которой львиную долю содержания составляли восторженные междометия, нечленораздельные восклицания и прочие перлы высокой словесности, обильно сдобренные элементами народного фольклора.

В третьем по счету кафе Бельмов повел душещипательный рассказ о том, как во время работы над статьей о загадке виллы Баскера, в его руки попала некая видеокассета с записью чудовищной языческой оргии. Действующими лицами в ней были доктор Соловьев, Эвелина Баскер и капитан Вавилов. Но главной фигурой там, по мнению Бельмова, была огромная собака, из тех, что убили на болотах. На ней сидела одетая в какое-то рванье Эвелина, а вокруг бегал доктор Соловьев, выделывая шаманские пассы руками. При этом он повторял: "Никогда не наступит рассвет!" Капитан Вавилов сидел у стены с изуродованным ужасом лицом и нелепо таращился на происходящее.