Лунный лик Фортуны - Элис Клер

– Вы подозревали об этом?

Она подняла на него глаза.

– Элвера была беременна, – сказала она. – Сестра Евфимия говорит, уже три месяца как. Естественно, я размышляла об обстоятельствах зачатия. Думала: почему она выбрала столь странный для себя путь – уход в монастырь, – если знала о том, что зачала? По крайней мере, теперь известно, что отцом был ее муж. Хотя едва ли это может нам как-то помочь, ведь у нас нет ни малейшего представления о его личности.

Жосс спокойно возразил:

– Такое представление у нас есть.

Когда ее брови вопросительно поползли вверх, он дотронулся до воскового слепка.

– Как вы можете это знать? – спросила Элевайз.

Жосс провел рукой по удлиненному мысу отпечатка.

– Знать, возможно, и не знаю, но могу выдвинуть вполне вероятное предположение. Потому что я видел человека, который носит подобные башмаки. Они – обычное явление в модных кругах Лондона, но, полагаю, здесь люди не следуют придворному стилю.

– Действительно, это так, – признала Элевайз. Она все еще хмурилась, как будто не могла полностью согласиться с ним. – Допустим, этот след был оставлен тем башмаком, который вы видели. И кто же, по вашему мнению, его владелец?

– Его зовут Милон Арсийский, – произнес Жосс. – И я предположу также, что знаю личность девушки, которая лежит сейчас мертвая в вашей больнице. Я уверен, что это его жена. Эланора, племянница Аларда из Уинноулендз, кузина Гунноры.

– Ох, это уже слишком! – воскликнула аббатиса. – Часть отпечатка ноги – даже не целый отпечаток! – плюс палец, на котором, как вы утверждаете, недавно носили обручальное кольцо, – и вы представляете мне сразу и убийцу, и его жертву! Сэр Жосс, я очень хотела бы поверить вам, но не могу!

Тогда, подумал он, я должен вас заставить. Но как?

– Аббатиса, могу я получить ваше разрешение на то, чтобы осмотреть личные вещи Элверы? – попросил он. – Не пройдете ли вы со мной к ее постели в спальне?

– У монахинь мало личных вещей, – ответила Элевайз. – Умоляю, скажите, что вы надеетесь там найти?

Две вещи, мог бы ответить Жосс. Но промолчал. Вместо этого он уклончиво произнес:

– Все, что может помочь.

Она внимательно посмотрела на него. И затем сказала:

– Хорошо. Идемте.

Кровать Элверы располагалась примерно в середине спальни. Жосс вновь увидел аккуратно сложенные покрывала, подвязанные кверху тонкие занавески. Как аббатиса и говорила, здесь мало что свидетельствовало о личных вещах.

Жосс наклонился и заглянул под кровать, больше похожую на тонкую доску. Пусто, даже не так много пыли. Монахини содержали свое жилище в чистоте. Он поднялся, просунул руку под тонкий соломенный тюфяк. Опять ничего. Жосс уже начал думать, что Элвера спрятала их где-нибудь еще. Но ведь она должна была…

Его рука наткнулась на маленький сверток Что-то тяжелое, завернутое в кусок полотна. Жосс вытащил сверток и положил на кровать. Развернул ткань. Перед ним, слабо мерцая в утреннем свете, лежали обручальное кольцо и крест с драгоценными камнями.

Вернувшись в комнату Элевайз, они сравнили крест Элверы с крестом Гунноры и с тем, который был найден возле ее тела. Три креста были одинаковыми на вид, за исключением того, что рубины на кресте Гунноры и том, который был найден возле нее, были больше, чем рубины на кресте Элверы. Этого и следовало ожидать, подумал Жосс, раз Гуннора была дочерью Аларда из Уинноулендз, а Элвера – Эланора – всего лишь его племянницей.

– Элвера назвалась вам ложным именем и сообщила ложную биографию, – сказал он Элевайз, которая держала крест Элверы в руках. – На самом деле она была Эланорой, женой Милона. Этот крест подарил ей дядя, заодно с теми, которые он подарил дочерям.

В его голове, подобно эху, звучали слова Матильды: «Сэр Алард любит Эланору, да, любит. Ее трудно не любить. Такая славная малышка, красивая, веселая…» У него промелькнула тревожная мысль: кому поручат сообщить умирающему старику, что, после гибели обеих дочерей, его очаровательная и жизнерадостная племянница тоже мертва?

«Боже правый, не мне! – взмолился он мысленно. – Прошу Тебя, ради Твоего милосердия, не мне!»

Элевайз положила крест, взяла в руки обручальное кольцо и попыталась надеть его на средний палец.

– Слишком маленькое для меня, – заметила она. – Может, попробовать надеть его на палец мертвой девушки, как вы думаете?

– Если вам угодно, – ответил Жосс. – Хотя, мне кажется, в этом нет смысла.

Аббатиса положила кольцо рядом с тремя крестами.

– Этот – Гунноры, – сказала она, показывая на один из них. – Этот – Элверы. Точнее, Эланоры. А этот? – она указала на крест, который был найден неподалеку от тела Гунноры.

– Он может принадлежать только ее сестре, Диллиан, – ответил Жосс. – Хотя одному только Богу известно, как он очутился там, где его нашли.

Элевайз посмотрела на Жосса. Полный решимости взгляд ее серых глаз заставил его смутиться.

– Богу это, безусловно, известно, – спокойно сказала она. – Но выяснить все должны именно мы.

Жосс попытался собраться с мыслями, расположить факты, роившиеся в его голове, хоть в каком-нибудь порядке. Порядке, который позволил бы понять их сущность.

Через некоторое время он заговорил:

– Отец Гунноры умирает. У него есть две дочери, одна из них ушла в монастырь и, вероятно, будет лишена права унаследовать хоть что-нибудь из его бесспорного состояния. Ее сестра, Диллиан, вышла замуж за человека, выбранного Алардом из всех прочих претендентов как исключительно подходящего для одной из его девочек. Диллиан должна унаследовать большую часть, но вдруг она умирает, не оставив детей, а ее муж, кажется, приложил руку к ее гибели, хотя и косвенно. Итак, кому Алард может оставить свое состояние? Вероятнее всего, Гунноре, ведь теперь она – единственная, кто у него остался. Но есть еще племянница, которую, как мы поняли, щедрость дяди никогда не обходила стороной. Она даже получила крест, который был всего лишь немногим меньше тех, что он подарил собственным дочерям.

Увлекшись ходом своих мыслей, Жосс оперся руками о стол Элевайз и наклонился над ней.

– Аббатиса, а если предположить следующее? Племянница понимает, что вполне может стать наследницей, и вдруг этот юный щеголь, ее муж, нанося визит дяде жены, чтобы проверить, насколько этот дядя близок к смерти, обнаруживает, что он подумывает об изменении завещания? Подумывает о том, чтобы восстановить в правах дочь, которая отвергла его и обратилась к Господу? Как бы в этом случае поступил алчный и неразборчивый в средствах молодой человек?

– Пока это только предположение, что он алчный и неразборчивый в средствах, – уточнила аббатиса.

– Да, возможно. Но разве не у него величайший в мире мотив разделаться с Гуннорой? Чтобы его жена, племянница Эланора, унаследовала все?