Андрей Белый. Между мифом и судьбой - Моника Львовна Спивак

какой-то черной женщины, суккуба», потом, когда «заговорили о невидимых оккультных врагах, нападавших на нас», он «в каком-то трансе» нарисовал «на бумаге сатанинскую женщину». В конце концов она появилась в Дорнахе среди посетителей лекций Штейнера и стала, «как летучая мышь, шнырять на холме» (МБ. С. 244). Ее уродство («костлявая, безобразная, бледная как мертвец, кривобокая женщина с красным шрамом на шее» — МБ. С. 213, к тому же — «хромоножка» — МБ. С. 245) выявляло страшную астральную сущность, а взгляд — она «сумасшедшими, фосфорическими глазами покашивалась» на Белого (МБ. С. 213) — самые враждебные намерения: «<…> глаза этой женщины грозили мне стародавнею яростью и как бы желанием <…> уничтожить меня <…>» (МБ. С. 213).

Белый решил, что «в лице неизвестной черной женщины воплотилось все самое гадкое, подлое, низменное, что жило» в его «сознании и бессознании» (МБ. С. 213), и увидел прямую корреляцию между своими неправедными чувствами к Наташе Тургеневой и «глазной» активностью демонического существа:

<…> стоило мне отдаться припадку страсти к Наташе, как эта, мне неведомая женщина, точно в ответ на мои переживания, глядела на меня с наглеющей улыбкой, сверкая своими зелеными, как молньи, угрожающими глазами <…>; страннее всего: эта мадам «Шварц» (так, кажется) с недвусмысленной наглостью переводила глаза с меня на Наташу <…> (МБ. С. 245).

Примечательно, что в кошмаре Белого материализуется не только астральная «черная женщина», но и сам «сглаз». «Черная женщина» начинает осуществлять магические действия уже не издали, не дистанционно, но в непосредственном контакте с объектом «сглаза». Тактильно ощутимым становится и сам «сглаз»:

<…> однажды я увидел, как после лекции доктора, подкравшись к Наташе, черная прилипла к ней, а та стояла, <…> и будто не замечала этого более чем странного поведения; волна ярости, пересилив страх и отвращение, поднялась во мне: мне казалось, что черная «глазит» Наташу; я быстро подошел к ним и буквально плечами спихнул с Наташи «черную», не обращая внимания на то, как это выглядит; мое плечо ушло, как мне показалось, во что-то отвратительное студенисто-мягкое, бессильное; мадам «Шварц» сшлепнулась с Наташи, мягко скачнулась с нее; и, опустив плечи, не глядя на меня, заковыляла прочь <…> (МБ. С. 245).

В случае с оккультным нападением на Наташу Тургеневу Белый выступает как ее спаситель. Но сам он оказывается бессилен перед атаками демонических существ, монстров, наводнивших Дорнах, чтобы, как ему казалось, губить, «глазить»:

Представьте: вы идете на лужайке; впереди вас бежит монстр, один из тех, которые уже неспроста вам попадались навстречу, а за ним идет пара одетых в черное злых ненавидящих «теток», из числа ведьм, с бледными лицами, и ест вас глазами; идущая навстречу группа образует треугольник, вершина которого — старик с сизо-лилово-багровым носом и кабаньими глазками; прежде он один, как кабан, выбегал на вас, вас пырять оккультным клыком; теперь он подкреплен парой за ним идущих теток; совсем как в шахматах, где на одну фигуру нападают три сразу (МБ. С. 263).

Наибольшую угрозу Белый ощущал от демонического существа, именуемого «доктором» и выделяющегося из сонма монстров особым уродством:

<…> худой, как глиста, зеленый, с маленькой козьей бородкой, с совершенно сумасшедшими глазами и с неприятным тиком дергающегося лица <…>; два раза он напал на меня, разъяв свою пасть и застыв в этом угрожающем оскале; жест означал: «Вот я как тебя: ам-ам, — и ничего не останется!» Придраться же нельзя было: это в нервном тике сводилась челюсть (МБ. С. 253).

Своей монструозностью и враждебностью «доктор» напоминал Белому «черную женщину»: «Он был в pendant[356] к черной женщине: та же злость, лютость, истерика, лживость <…>» (МБ. С. 253). Однако важно, что их родство не ограничивается внешним подобием, оно коренится в силе «сглаза». Белый специально оговаривает, что именно «сглазом», ощутимым физиологически, объясняется наводимый доктором страх:

<…> уже один вид его — вид монстра: во мне вызывал вздрог; но не это его делало ужасным для меня, а то, что он так и влип в меня: со смесью исступленного любопытства, злости, невыразимой наглости, он не то что преследовал меня, а втыкал в меня свой взгляд в спину; этот взгляд я узнавал спиной: по мурашкам; я обертывался и видел издали, что монстр стоит, влипнув в меня взглядом, отупело-козлиным и лютым от свершаемого в эту минуту «глáза»; он меня «глáзил»; за этим делом его и приволокли в Дорнах; самое ужасное, что он даже не ненавидел меня: он был искусственно составленный чертом, или кем-то, аппарат: два дула пулеметов мне в спину — жарить в меня пулями, не им отлитыми; таков был этот взгляд, брошенный украдкою на меня; а когда я ловил его с поличным, он делал вид, что у него тик <…> (МБ. С. 253–254).

Согласно концепции Белого, и «черная женщина», и «доктор», и старик-кабан, «пыряющий оккультным клыком», и другие монстры действовали не сами по себе, а были сознательными или бессознательными агентами могущественных черных оккультистов, черных магов, управляющих ими из астрала. И защититься от них можно было только магическими средствами. Белый вспоминал, что в минуты таких нападений он ощущал, как ему тайно помогали Р. Штейнер, его самый сильный ученик-эзотерик М. Бауэр и несколько других антропософов, также серьезно занимавшихся «духовными исследованиями». Их поддержка, отмечал Белый с благодарностью, «ощущаемая внутренне», была причиной того, что он «мог вынести явно враждебные взгляды большинства наших членов; и главное: мог вынести присутствие „черной женщины“ <…>, ее наглые улыбки и злые взгляды, бросаемые на меня» (МБ. С. 215).

Не обошлось в истории чудесного спасения Белого от оккультной атаки и без волшебного предмета, нейтрализующего действие черных магов. Им стал белый плащ, сшитый Асей «к праздничным дням» и превратившийся в «символ посылаемой защиты и помощи», в том числе «защиты и помощи» от сглаза:

Ася стала ходить в своем белом плаще; <…> нас все оглядывали; странно, что в минуты, когда я находился под обстрелом нападающих глаз, плащ бросался мне на руки; или даже: появлялся передо мной, когда Аси не было со мной <…> (МБ. С. 265).

Один из эпизодов, связанных с мистическим появлением Асиного плаща, укрывшего Белого от «глазящего» его монстра-«доктора», подробно описан в «Материале к биографии»:

Вдруг, — знакомые мурашки побежали по затылку; я обернулся и увидал: у входа в зал стоит тот подозрительный «доктор» <…>, который в моем восприятии был аппаратом для выкидывания пуль против меня; он дергался лицом и, кажется, разинул свой перекошенный рот, съедая меня зеленоватыми