Держава богов - Н. К. Джемисин

– И что вы хотите от меня услышать? Что мне очень жаль? Ну, так мне нисколько не жаль, и вы это прекрасно знаете. Всему миру приходилось жить с этим ужасом: бессмысленные убийства безо всякой связи или причины, магия, бьющая без предупреждения, и всякое такое. И это – столетиями! Причем благодаря конкретно вам, Арамери. – Я пожал плечами. – Если какой-то смертный вычислил способ подпустить вам такого же страха, я лично не берусь его за это судить. Во имя всех преисподних, скажите спасибо уже за то, что я ему не аплодирую!

Рамина смотрел на меня безо всякого выражения. Арамери любят напускать на себя такой вид, который они считают непроницаемым, хотя на самом деле он лишь означает, что их уделали, но они пытаются это не показать. А вот у Шахар хватило честности разозлиться на меня по-настоящему.

– Если ты настолько нас ненавидишь, что тебя останавливает? – резко спросила она. – Тебе же всех нас поубивать – раз плюнуть! Или… – Тут она выпятила губу и добавила в голос яда: – Если сил не хватает, попроси Нахадота или Йейнэ, они наверняка справятся!

– Ну-ка, повтори!

Я вскочил, ощущая в себе достаточно могущества, чтобы истребить всю семью Арамери лишь из-за того, что Шахар оказалась такой врединой. Будь она мальчишкой, я бы так ей врезал! Мальчишки могут драться и пускать в ход кулаки и при этом оставаться друзьями. Между мальчишками и девчонками все почему-то сложнее.

– Дети, – произнес Рамина.

Он сказал это очень мягким тоном, но устремленный на меня взгляд был пристальным, а за безмятежностью на лице угадывалось нешуточное напряжение. Он догадался воззвать к моей природе, и я это оценил. Во всяком случае, сразу успокоился. Возможно, на это он и рассчитывал.

Шахар еще дулась, но, кажется, не собиралась упорствовать в обиде. Я чуть помедлил и сел на скамью, хотя внутри по-прежнему все так и кипело.

– К твоему сведению, – бросил я, кладя ногу на ногу и не дуясь, если вы вдруг так подумали. – То, что ты описала, – это не поддельная магия. Это просто лучшая магия!

– Лишь божественная магия превосходит магию писцов, – сказала Шахар.

Я видел, как она силилась напустить на себя этакое ледяное достоинство, и мне тотчас захотелось вывести ее из себя какими-нибудь подначками.

– Нет, – возразил я.

Чтобы как-то справиться с порывом немедленно наговорить ей гадостей, я улегся на скамью и задрал ноги, уперев их в одну из хрупких с виду колонн, поддерживающих свод. Какая жалость, что ноги у меня не грязные! Впрочем, это лишь добавило бы слугам работы.

– Искусство писцов, – продолжил я, – это всего-навсего высшее достижение, которому вы, смертные – прости, вы, амнийцы, – сподобились за время вашего существования. Так что, если вы ни до чего лучшего не додумались, это вовсе не значит, что ничего лучшего и быть не может!

– Верно, – с тяжелым вздохом подтвердил Рамина. – Шевир это нам уже объяснил. Искусство писцов лишь следует за божественным могуществом, пытаясь ему подражать и приближаться к нему, показывая достаточно жалкие успехи. Оно выхватывает идеи, передаваемые начертанными словами. Изустная магия работает лучше. Если работает.

– Единственная причина, по которой она не работает, – смертные не в состоянии правильно выговорить нужные слова, – пояснил я.

Скамья, на которой я растянулся, оказалась на удивление удобной. Надо будет как-нибудь устроиться здесь на ночь – на свежем воздухе, под убывающей луной. Наверное, спать будет столь же приятно, как у Нахадота на руках.

– Бывает, вы добиваетесь верного выговора и без ошибки приставляете одно слово к другому, но упорно не учитываете обстоятельства, – продолжил я. – То, что должно произноситься исключительно днем, вы произносите среди ночи. Вы даже не соображаете, по какую сторону солнца находитесь, хотя, казалось бы, что может быть проще, чем учитывать времена года! Вы говорите «геввирх», хотя подразумеваете «дас-анкалаэ», и выдираете «бревиранаэнокет» из… – Я покосился на своих слушателей и понял, что они не улавливали сути. – Короче, вы все неправильно говорите.

– Нет способа говорить лучше, – сказала Шахар. – Смертный ум не может постигнуть все… обстоятельства. И ты сам это знаешь.

– Правильно, вы не можете говорить так, как говорим мы. Но есть способы передать все, что хочешь, и помимо речи, устной и письменной. Знаки рукой, язык тела. – Они переглянулись, и я наставил на них палец. – Многозначительные взгляды, наконец! Магия – она что такое, по-вашему? Связь! Передача смыслов! Мы, боги, взываем к реальности, и она нам отвечает. Отчасти потому, что мы ее создали, она нам все равно что руки и ноги, вещественное излияние наших душ. Мы едины со всем сущим, но прочие…

Тут я окончательно понял, что не могу достучаться до них. До чего же тупые, ограниченные создания! С мозгами, запертыми на замок! То есть ума у них хватало, чтобы понимать: Энефа в свое время позаботилась об этом. Они просто невероятно упрямы. Уж такими рождались. Я сдался и вздохнул. Попытки пробиться к ним утомили меня. Вот бы кто-нибудь из родичей заглянул меня навестить… Нет, нельзя. Нечего кому попало знать о моем состоянии. Как верно заметил Нахадот, врагов у меня хватает.

– Не согласишься ли ты поработать с Шевиром, господь Сиэй? – спросил Рамина. – Помочь ему вычислить, что это за новая магия?

– Нет.

Шахар хмыкнула – резко, раздраженно.

– Ну, конечно же нет. Мы всего лишь даем тебе крышу над головой, пищу и…

– Вообще-то, ничего ты мне не давала, – перебил я и зло уставился на нее. – Если ты забыла, напомню: эту крышу выстроил я. И если уж подсчитывать, кто кому должен и сколько, то как насчет того, чтобы твоя матушка выплатила мне жалованье за две тысячи лет? Кстати, согласен на возмещение долга приношениями, если ей так удобнее, но в любом случае до конца этой смертной жизни голодная смерть мне точно не грозит. – Она обиженно приоткрыла рот, но возразить было нечего. – Нет? Ну так и заткнись!

Шахар вскочила так стремительно, что, окажись этот мир немного меньше, она взвилась бы в небеса.

– Я не обязана это выслушивать!

И она сбежала по винтовой лестнице гневным маленьким вихрем белого меха. Ее башмачки процокали внизу по полу библиотеки, и все стало тихо.

Мне понравилось, как я ее достал. Я сложил руки под головой, устраиваясь поудобнее.

– А ты получил удовольствие, – заметил Рамина.

Я рассмеялся:

– Откуда такое впечатление?

Он вздохнул – без раздражения, скорее, со скукой:

– Может, перепалки с ней и забавляют тебя. Точнее, не может, а явно забавляют, но ты понятия не имеешь, под каким давлением она живет, господь Сиэй. С того времени, как ты едва не убил ее и стал причиной ссылки ее брата, моя сестра была к ней не слишком добра.

Я мысленно сжался. Он напомнил, что за мной должок перед Шахар. И наверняка сделал это намеренно. Скамья сразу перестала быть удобной. Я опустил ноги с колонны и перевернулся на живот, опершись на локти.