Уотт - Сэмюэл Беккет

Семнадцать, сказал Луит. Действительно, мистер де Бейкер, сказал мистер Фицвейн. Сколько раз вам нужно говорить? сказал мистер О'Мелдон. Думайте о нежных семнадцати, сказал мистер Магершон. Ха-ха, забавно, сказал мистер де Бейкер. Мистер Магершон сказал: Возможно, имея на — э — руках такие необычайно большие числа, будет лучше попросить нашего казначея вести сегодня записи? Я ничуть не хочу недооценивать нашего секретаря, который, как мы все знаем, превосходный секретарь, но, возможно, если такие беспрецедентно огромные и сложные числа только сегодня вечером… Нет-нет, так не пойдет, сказал мистер Фицвейн. Мистер Макстерн сказал: Возможно, если наш секретарь изволит записывать числа не цифрами, а словами… Да-да, как вам такой вариант? сказал мистер Фицвейн. А какая разница? сказал мистер О'Мелдон. Мистер Макстерн ответил: Да потому что тогда он просто будет записывать слова, которые слышит, а не их численные эквиваленты, для которых требуется длительная практика, особенно в случае с числами, состоящими из пяти и шести букв, прошу прощения, я имел в виду — цифр. В конечном счете это, возможно, прекрасная мысль, сказал мистер Магершон. Не будете ли вы добры так и поступать, мистер де Бейкер, а? сказал мистер Фицвейн. Но это и так моя неизменная привычка, сказал мистер де Бейкер. Нет-нет, я вам верю, сказал мистер Фицвейн. Тогда я не знаю, что еще можно сделать, сказал мистер Магершон. И на старуху бывает проруха, сказал Луит. Благодарю вас, мистер Луит, сказал мистер де Бейкер. Умоляю вас, не стоит, мистер де Бейкер, сказал Луит. Чудесно, просто чудесно, воскликнул мистер О'Мелдон. Что чудесно, просто чудесно? сказал мистер Макстерн. Эти две цифры связаны, сказал мистер О'Мелдон, как кор со своим клубнем. Кор со своим чем? сказал мистер Фицвейн. Он имеет в виду куб со своим корнем, сказал мистер Макстерн. Что я говорю? сказал мистер О'Мелдон. Кор со своим клубнем, ха-ха, сказал мистер де Бейкер. Что это значит — куб со своим корнем? сказал мистер Фицвейн. Это ничего не значит, сказал мистер Макстерн. Что вы имеете в виду — ничего не значит? сказал мистер О'Мелдон. Мистер Макстерн ответил: С каким из своих корней? У куба может быть любое количество корней. Как у длинного турецкого огурца, сказал мистер Фицвейн. Не у всех кубов, сказал мистер О'Мелдон. Кто говорит обо всех кубах? сказал мистер Макстерн. Не у этого куба, сказал мистер О'Мелдон. Об этом я ничего не знаю, сказал мистер Макстерн. Я в совершеннейшем неведении, сказал мистер Фицвейн. Я тоже, сказал мистер Магершон. Что чудесно, просто чудесно? сказал мистер Фицвейн. Мистер О'Мелдон ответил: Что мистер Балинак… Мистер Накибал, сказал Луит. Мистер О'Мелдон сказал: Что мистер Накибал за какие-то тридцать пять или сорок секунд извлек в уме кубический корень из шестизначного числа. Мистер Макстерн сказал: Сорок секунд! Да прошло по меньшей мере пять минут с тех пор, как число впервые было упомянуто. Что в этом чудесного? сказал мистер Фицвейн. Возможно, наш председатель забыл, сказал мистер Макстерн. Два это кубический корень восьми, сказал мистер О'Мелдон. Действительно, сказал мистер Фицвейн. Да, дважды два — четыре, а четырежды два — восемь, сказал мистер О'Мелдон. Так два это кубический корень восьми, сказал мистер Фицвейн. Да, а восемь это куб двух, сказал мистер О'Мелдон. Восемь это куб двух, сказал мистер Фицвейн. Да, сказал мистер О'Мелдон. И что в этом чудесного? сказал мистер Фицвейн. Мистер О'Мелдон ответил: Что два должно быть кубическим корнем восьми, а восемь — кубом двух, давно никому не удивительно. Удивительно то, что мистер Налибак за столь короткое время извлек в уме кубический корень из шестизначного числа. О, сказал мистер Фицвейн. А это так трудно? сказал мистер Магершон. Невозможно, сказал мистер Макстерн. Ну-ну, сказал мистер Фицвейн. Номер, никогда доселе не исполнявшийся человеком, и только единожды — лошадью, сказал мистер О'Мелдон. Лошадью! воскликнул мистер Фицвейн. Случай в Культуркампфе, сказал мистер О'Мелдон. А, понимаю, сказал мистер Фицвейн. Луит не скрывал своего удовлетворения. Мистер Накибал лежал на боку и, по всей видимости, спал. Но мистер Накинак не лошадь, сказал мистер Фицвейн. Далек от этого, сказал мистер О'Мелдон. Вы уверены в том, о чем говорите? сказал мистер Магершон. Нет, сказал мистер О'Мелдон. Что-то это уткой попахивает, сказал мистер Макстерн. Не лошадью — уткой, ха-ха, забавно, сказал мистер де Бейкер. Протестую, сказал Луит. Против чего? сказал мистер Фицвейн. Против слова «утка», сказал Луит. Запишите это, мистер де Бейкер, сказал мистер Фицвейн. Луит извлек из кармана листок бумаги и протянул его мистеру О'Мелдону. Что это, мистер Луит? сказал мистер О'Мелдон. Список точных кубов, сказал Луит, шестизначных и ниже чисел, всего девяносто девять штук, а также их соответствующих кубических корней. И что вы хотите, чтобы я с этим сделал, мистер Луит? сказал мистер О'Мелдон. Проэкзаменуйте моего друга, сказал Луит. А, сказал мистер Фицвейн. В моем отсутствии, поскольку вы подвергаете сомнению наши добрые отношения, сказал Луит. Полноте, мистер Луит, сказал мистер Магершон. Разденьте его догола, завяжите ему глаза, отошлите меня прочь, сказал Луит. Вы забываете телепатию, или передачу мысли, сказал мистер Макстерн. Луит сказал: Закрывайте кубы, когда спрашиваете кубы корней, закрывайте корни, когда спрашиваете корни кубов. А какая разница? сказал мистер О'Мелдон. Вы не будете знать ответов прежде него, сказал Луит. Мистер Фицвейн со своими помощниками вышел из комнаты. Луит разбудил мистера Накибала и помог ему подняться. Вернулся мистер О'Мелдон с листком Луита в руке. Я оставлю это себе, мистер Луит? сказал он. Разумеется, сказал Луит. Благодарю вас, мистер Луит, сказал мистер О'Мелдон. Не за что, мистер О'Мелдон, сказал Луит. Доброго вечера вам обоим, сказал мистер О'Мелдон. Луит сказал:

Доброго вечера, мистер О'Мелдон. Пожелай доброго вечера мистеру О'Мелдону, Том, скажи: Доброго вечера, мистер О'Мелдон. Чера, сказал мистер Накибал. Очаровательно, очаровательно, сказал мистер О'Мелдон. Мистер О'Мелдон покинул комнату. Вскоре Луит и мистер Накибал рука об руку последовали за ним. Вскоре комната, теперь пустая, наполнилась серыми вечерними тенями. Пришел привратник, включил свет, расставил стулья, убедился, что все в порядке, и удалился. Затем просторная комната погрузилась в темноту, поскольку опять наступила ночь. А на следующий день, мистер Грейвз, верьте или нет, в тот же час, в том же месте, в необъятном и величественном зале, затопленном теперь светом, собрались те же люди, и мистер Накибал был должным образом проэкзаменован в возведении в куб и извлечении корней по таблице, предоставленной Луитом. Меры предосторожности, предложенные Луитом, были соблюдены, за исключением того, что Луита не стали отсылать из комнаты, но поставили лицом к открытому окну, а мистеру Накибалу позволили оставить на себе большую часть белья. Из этого сурового испытания мистер Накибал вышел с блеском, сделав при возведении к куб всего лишь двадцать пять маленьких ошибок из сорока шести требовавшихся кубов, а при извлечении корней из пятидесяти трех предложенных допустил только четыре легких недочета. Интервалы между вопросом и ответом, порой короткие, порой длившиеся целую минуту, в среднем составляли, по подсчетам мистера О'Мелдона, явившегося с секундомером, что-то между тридцатью четырьмя и тридцатью пятью секундами. Однажды мистер Накибал вовсе не ответил. Это вызвало известную напряженность. Глядя на листок, мистер О'Мелдон возвестил: Пятьсот девятнадцать тысяч триста тринадцать. Прошла минута, минута с четвертью, минута с половиной, минута с тремя четвертями, две минуты, две минуты с четвертью, две минуты с половиной, две минуты с тремя четвертями, три минуты, три минуты с четвертью, три минуты с половиной, три минуты с тремя четвертями, а мистер Накибал все не отвечал! Ну же, сэр, сказал мистер О'Мелдон резко, пятьсот девятнадцать тысяч триста тринадцать. А мистер Накибал все не отвечал! Он либо знает, либо нет, сказал мистер Магершон. Тут мистер де Бейкер начал хохотать, пока слезы не покатились у него по щекам. Мистер Фицвейн сказал: Если вы не слышите, скажите, что не слышите. Если вы не знаете, скажите, что не знаете. Не заставляйте нас торчать здесь всю ночь. Луит обернулся и сказал: Это число есть в списке? Молчание, мистер Луит, сказал мистер Фицвейн. Это число есть в списке? прогремел Луит, сделав шаг вперед, при этом зеленоватое его лицо побледнело от негодования. Я обвиняю казначея, сказал он, ткнув пальцем в этого господина, словно в комнате был не один, а двое, или трое, или четверо, или пятеро, или даже шестеро казначеев, в том, что он назвал число, которого нет в списке и у которого не больше кубических корней, чем у моей задницы. Мистер Луит! вскричал мистер Фицвейн. Чего-чего? сказал мистер О'Мелдон. Его задницы, сказал мистер Магершон. Я обвиняю его, сказал Луит, в предумышленной и злонамеренной попытке унизить и смутить старика, старающегося изо всех сил, из дружбы ко мне, сделать… сделать… старающегося изо всех сил. Раздосадованный этим неловким заключением, Луит добавил: Это я называю …,…,…,…,…,…,…,…,…,…, и тут последовал поток языка столь могучий, что человек с характером не столь мягким, как у мистера О'Мелдона, наверняка был бы оскорблен, столь могуч и бурлив тот был. Но характер мистера О'Мелдона был столь мягок, что, когда мистер Фицвейн поднялся и начал негодующе закрывать заседание, мистер О'Мелдон поднялся и успокоил мистера Фицвейна, объяснив, что виноват один лишь он, принявший ноль за единицу, а не — как должен бы был — за ноль. Но вы ведь сделали это не с-с — специально, не злоумышленно? сказал мистер Фицвейн. За этим последовало молчание, пока мистер О'Мелдон, опустив голову, медленно покачав ею из стороны в сторону и переместив свой вес с одной ноги на другую, не ответил: О, нет-нет-нет-нет-нет, небо тому свидетель, вовсе нет. В таком случае я должен попросить мистера Лингарда принести вам свои извинения, сказал мистер Фицвейн. О, нет — нет-нет-нет-нет, никаких извинений, воскликнул мистер О'Мелдон. Мистера Лингарда? сказал мистер Магершон. Я сказал «мистер Лингард»? сказал мистер Фицвейн. Определенно, сказал мистер Магершон. О чем я думал? сказал мистер Фицвейн. Моей матерью была некая мисс Лингард, сказал мистер Макстерн. А, ну конечно, я помню, очаровательная женщина, сказал мистер Фицвейн. Она умерла, рожая меня, сказал мистер Макстерн. Охотно в это верю, сказал мистер де Бейкер. Очаровательная, очаровательная женщина, сказал мистер Фицвейн. Когда демонстрация завершилась, прйшло время задавать вопросы. Через западные окна просторного зала светило низкое красное зимнее солнце, колебля воздух, заключенный в комнате воздух, своим сердитым прощальным сиянием, тогда как через противоположные, или восточные, проемы, или просветы, просачивался умиротворяющий шорох мириадов тихих горнов ночи. Пришло время задавать вопросы. Мистер Фицвейн сказал: А возводить в квадрат и извлекать квадратные корни он тоже умеет? Мистер О'Мелдон сказал: Если он умеет возводить в куб, то умеет и в квадрат, если умеет извлекать кубические корни, умеет и квадратные. Мой вопрос предназначался мистеру Луиту, сказал мистер Фицвейн. Дело не в возведении в куб и квадрат, сказал Луит. Это как? сказал мистер Фицвейн. Луит ответил: Визионер может возводить в куб и квадрат в уме, созерцая появление и исчезновение чисел. Вы упираете на искоренение корня? сказал мистер Фицвейн. Кубического корня, сказал Луит. Не квадратного? сказал мистер Фицвейн. Нет, сказал Луит. Это как? сказал мистер Фицвейн. Визионер может извлекать квадратный корень в уме, сказал Луит, как с листком бумаги и огрызком карандаша. Но не кубический? сказал мистер Фицвейн. Луит ничего не сказал, поскольку что ему было сказать? А корень четвертой степени? сказал мистер О'Мелдон. Квадратный корень квадратного корня, сказал Луит. А корень пятой степени? сказал мистер Фицвейн. Воскрес ли он на второй день? сказал Луит. А корень шестой степени? сказал мистер де Бейкер. Квадратный корень кубического корня, или кубический корень квадратного корня, сказал Луит. А корень седьмой степени? сказал мистер Макстерн. Танцевал ли по водам? сказал Луит. А корень восьмой степени? сказал мистер О'Мелдон. Квадратный корень квадратного корня квадратного корня, сказал Луит. Пришло время задавать вопросы. Свет и мрак, прощания и приветствия мешались, сталкивались, таяли, победа, победа, таяли в просторной безразличной комнате. А корень девятой степени? сказал мистер Фицвейн. Кубический корень кубического корня, сказал Луит. А корень десятой степени? сказал мистер де Бейкер. Требует извлечения корня пятой степени, сказал Луит. А корень одиннадцатой степени? сказал мистер Макстерн. Претворял ли в виски? сказал Луит. А корень двенадцатой степени? сказал мистер О'Мелдон. Квадратный корень квадратною корня кубического корня, или кубический корень квадратного корня квадратного корня, или квадратный корень кубического корня квадратного корня, сказал Луит. А корень тринадцатой степени? сказал мистер Фицвейн. Хватит! крикнул мистер Магершон. Простите? сказал мистер Фицвейн. Хватит, сказал мистер Магершон. Кому это вы говорите «хватит»? сказал мистер Фицвейн. Господа, господа, сказал мистер Макстерн. Мистер Луит, сказал мистер О'Мелдон. Сэр, сказал Луит. В двух колонках чисел, которые я вижу перед собой сегодня вечером, сказал мистер О'Мелдон, в одной, или колонке корней, нет более чем двухзначных чисел, а в другой, или колонке кубов, — более чем шестизначных. Колонка кубов! воскликнул мистер Макстерн. В чем теперь дело? сказал мистер Фицвейн. Как прекрасно, сказал мистер Макстерн. Ведь это так, мистер Луит, я прав? сказал мистер О'Мелдон. У меня нет музыкального слуха, сказал Луит. Я имею в виду не это, сказал мистер О'Мелдон. А что вы имеете в виду? сказал мистер Фицвейн. Я имею в виду, сказал мистер О'Мелдон, с одной стороны, отсутствие в одной колонке, или колонке корней, более чем двухзначных чисел, а с другой, отсутствие в другой колонке, или колонке кубов, более чем шестизначных чисел. Ведь это так, мистер Луит, я прав? Список перед вами, сказал Луит. Думаю, колонка корней тоже хороша, сказал мистер де Бейкер. Да, но не столь хороша, как колонка кубов, сказал мистер Макстерн. Что ж, может, и не столь, но почти, сказал мистер де Бейкер. Мистер де Бейкер пропел: