Эд, граф Парижский и король Франции. 882-898 гг. - Эдуард Фавр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Церемония коронации состояла из ряда религиозных действий, которые устанавливала церковь и совершали церковнослужители; она имела чисто церковный характер; светского элемента в ней, так сказать, не обнаруживалось[477]. В отсутствие подробностей можно предположить, что коронация Эда была аналогична коронациям Каролингов, предшествовавших ему на троне, в частности Людовика Заики[478]. После того как король, по просьбе епископов, принимал обязательства (promissio), его помазывали, короновали, передавали ему скипетр, а потом он получал благословение. Текст «promissio» Эда сохранился[479]: «Я обещаю, — сказал он епископам, — и жалую каждому из вас, так же как церквям, вверенным вам, что сохраню все канонические привилегии, все законы и все права, причитающиеся вам; я буду вас защищать от расхитителей и притеснителей ваших церквей и отстою ваше имущество по мере сил, какие даст мне Бог». Эд обязался перед епископами хранить в целости и неприкосновенности права и имущество, которые их церквям уступили короли, императоры или любой верующий в Бога и которыми они полноправно владеют, и приумножать их, в чем состоит долг каждого, по мере того, насколько Бог даст ему сил и насколько позволят обстоятельства и как это делали его предшественники. Взамен епископы должны были стать ему добрыми помощниками и добрыми советчиками, какими их предшественники были для его предшественников. «Я верну, — сказал он под конец, — все, что было испорчено с дурным намерением, в первоначальное и лучшее состояние, с Божьей помощью, с вашим советом, с вашей поддержкой и с поддержкой прочих наших верных».
Обычай принятия королем присяги во время коронации возник в период борьбы сыновей Людовика Благочестивого между собой; одно из таких обязательств первым принял, вероятно, Карл Лысый[480]. После этого Людовик Заика произнес в 877 г., когда короновался в Компьене[481], намного более короткую клятву, которая, однако, имела большое сходство с клятвой Эда, включая даже одинаковые фразы. Сыновья Людовика Заики во время своего коронования в Феррьере в 879 г. дали обязательство, текст которого до нас не дошел[482]; зато у нас есть текст присяги Карломана[483] 882 г., более длинной, чем присяга Людовика Заики, но тоже очень похожей на присягу Эда. Все эти присяги имели одну общую черту: они давались духовенству и касались только интересов и защиты прав последнего.
«Promissio» Эда отличалась от речей предшественников протяженностью, умолчанием о собраниях в Кьерси и Феррьере, особой фразой, упоминавшей расхитителей и притеснителей церквей[484], наконец, упоминанием, пусть как чего-то второстепенного и вскользь, подданных короля, не входящих в состав духовенства[485]. Этот факт следует отметить, так как век спустя Гуго Капет во время коронации произнесет «promissio», вернувшуюся к изначальной лаконичности и почти идентичную присяге Карломана, но в последней фразе тоже вспомнит о вверенном ему народе; эту фразу повторит и Филипп I[486].
Это упоминание светского элемента в королевской присяге своим появлением обязано третьей династии. Оно возникло с восхождением на престол первого государя из этой династии. Он не унаследовал этот обычай; ему было недостаточно, как Каролингу, дать духовенству показать себя, чтобы царствовать; он был избран народом, он нуждался в поддержке всех магнатов, как светских, так и церковных, — похоже, это Эд и хотел выразить.
Его присяга также содержит пассаж, которого нет в присяге Карломана и часть которого — это дословное воспроизведение того фрагмента решений Бовезийского собора, который процитировал Гинкмар в увещательном послании Карлу Лысому[487]; что касается другой части, то сравнение текстов позволяет с некоторой вероятностью предположить, что она взята из клятвы, которую принесли в Феррьере сыновья Людовика Заики и текст которой до нас не дошел[488]. Как бы то ни было, «promissio» Эда, то есть его первое действие в качестве государя, во всех отношениях аналогична присяге его каролингских предшественников; это первое доказательство, в числе многих других, что «монархия под управлением Эда была… в точности такой же, как и во времена, когда власть над ней принадлежала потомкам Карла Великого»[489].