Царь Саул - Валентин Пронин

Присоединились к бойцам Янахан и Абиро, совершившие пино успешную вылазку. Про неё знали все воины и местные селяне. «Только с помощью самого Ягбе возможно такое безумное удальство, — рассуждали они, самодовольно усмехаясь, как будто урон пеласгам нанесли они сами. — Раз Ягбе за нас, беспокоиться нечего. Мы разобьём пелиштимское ополчение, сколько бы их там не собралось. Точите ножи, готовьте копья, крепите на обухе топоры — все идём на безбородых».

В пыли и поту, тяжело дыша и заранее разгораясь мстительной яростью, эшраэлиты приблизились к лагерю пеласгов. Набралось по пути около двух тысяч бойцов.

В лагере до сих пор происходило выяснение причин стычки между пелиштимскими воинами и нанятыми аскалонским князем хананеями. Ещё не прошли отчаянье и досада. Плакали о нелепо погибших друзьях люди из Самарии и Сихема. Князья Полимен, Анхус и Касадон ещё не закончили взаимных упрёков с полководцами хананеев, как раздался тысячеголосый вопль эшраэлитов:

— Хедад! Бог с нами!

Неудержимым напором, с бешеным рёвом и свирепой злобой воины ибрим ворвались в пелиштимский лагерь. Круша всё на своём пути, Саул в медном шлеме с бронзовым щитом и железным топором врезался в массу пеласгов, не собранных, разбредающихся между шатрами.

Оцепенение, постигшее пеласгов от непредвиденного вторжения, усилила происшедшая вслед за тем катастрофа.

Чёрные тучи, сгустившиеся над ближними горами, пронзило остриём небесного пламени. Жуткий грохот раскатился над лагерем, повергая в ужас пеласгов и хананеев. Им послышался в грозовом громе голос невидимого бога Эшраэля. Они решили, что Дагон не осилит сегодня чужого и враждебного Ягбе.

Усугубляя смертельный страх, задрожала и качнулась земля. От подземных толчков загудели горы, затрещали, падая, большие деревья. Две скалы с обеих сторон от пелиштимского лагеря раскололись и огромными глыбами рухнули вниз, погребая под собой воинов, лошадей, шатры и колесницы.

Истошный вой гибнущих людей, визг и крик животных пробивал торжествующий клич бойцов Саула. В умах всех людей, оказавшихся в этом месте, было лишь одно: Ягбе в заочной борьбе победил Дагона, обратил свою несокрушимую силу против пеласгов и оказал помощь Саулу. А для пущей необоримости и священного ужаса заставил подземного дракона Рахаба вздыбить и растрясти горы.

Пелиштимские воины, смелые и несгибаемые в бою, выдержали бы любое сражение и не уступили никому из враждебных племён. Однако обречённость из-за божественного вмешательства Ягбе они перенести не могли. Всё огромное, по тому времени, десятитысячное войско, бросив раздавленных скалами товарищей, войсковое имущество, обозы и лошадей, обратилось в бегство Ещё раньше, после первого удара грома, при появлении воинов ибрим бросились бежать хананеи.

Да при отступлении через второй лагерь пеласгов им внезапно изменили нанятые воины эшраэльского колена Данова. Они перешли на сторону Саула. Даннеи сообразили, что избранный всеми эшраэлитами царь побеждает сейчас исконных врагов и не простит измены.

Удара с тыла пеласги не выдержали. Бегство приняло панический характер, увеличивая число бессмысленно гибнущих бойцов. За ним с торжеством победителей мчались обуянные воинственным восторгом воины Саула. Они посылали вслед бегущим пеласгам тучи камней из пращи, стреляли из поднятых с земли вражеских луков.

Пеласгов гнали до Бет-Абена. Потом Саул остановил своих бойцов. Пришлось отказаться от преследования основной армии пелиштимских князей. Продолжать с ними сражение было слишком рискованно, несмотря на помощь бога.

Саул приказал искать врагов, разбежавшихся из обоих лагерей и скрывшихся в близлежащих горах. Он видел, что его люди смертельно устали. Есть убитые, много раненых, истекавших кровью.

Мерным инстинктом природного полководца Саул понимал: надо использовать яростный воинский порыв воинов и их веру и божественную помощь. Следует обязательно уничтожить всех пеласгов, оставшихся на земле Бениамина. А затем снова собирать oбщее ополчение.

Царь сказал, потрясая окровавленным топором и сверкая глазами:

— С нами бог. Сейчас он даёт нам силу и доблесть. Распределитесь на небольшие отряды, отыскивайте повсюду пелиштимских собак. Но уповайте на Ягбе. Никому до вечера не вкушать пищи и не отдыхать, иначе всё потеряем. Проклят будет тот, кто вкусит хлеба до вечера, доколе я не отомщу врагам моим.

Голодные, измотанные до крайней степени люди ибрим подчинились и разошлись по окрестностям, убивая прячущихся пеласгов и хананеев.

Я пахан не слышал приказа Саула. Он увлёкся преследованьем врагов и с несколькими воинами прочёсывал лес. Солнце палило и полную мощь знойного лета. Головы молодых бойцов кружились от голода и усталости.

На тёмной лазури неба вырисовывались матовые изгибы гор, поросших кустами и деревьями. Воины внимательно разглядывали на травянистых полянах возможные следы бежавших врагов.

Небо было ослепительно ясным. Жаркие лучи раскалили воздух. Повсюду гудели и носились насекомые, привлечённые шахом пота и запёкшейся крови. Дойдя до небольшого ручья, мелькавшего в низине сквозь ветви колючего дрока, Янахан решил сделать краткий привал.

Случайно проводив глазами полёт полосатой осы, юноша обнаружил в лопнувшей коре старого кряжистого дуба дупло. У дупла вились беспокойным роем лесные пчёлы. Янахан сломал длинную палку и, чтобы не быть покусанным, осторожно просунул конец палки в дупло. Пчёлы загудели сильнее. Палка была благополучно вытащена с кусочками сот на конце и изрядно вымазанная мёдом. Янахан с наслаждением съел мёд и запил водой из ручья. Немедленно он почувствовал прилив сил, глаза его просветлели. Счастливо улыбаясь, он пригласил пятерых воинов, бывших с ним, повторить его внезапную трапезу.

— Царь велел до вечера не вкушать пищи, — пробормотал пришедший последним шимонит, по имени Хагга, прибившийся к бениаминцам. Он испытывал нестерпимый страх перед грозным Саулом. Воины поскребли заскорузлыми пальцами свои нечёсаные, слипшиеся от пота и грязи патлы и побоялись нарушить запрет.

— Зря смутил мой отец народ, — беспечно, хотя и не умышляя дерзости, сказал Янахан. — Мне стало гораздо легче, и в голове нет звона. Силы мои восстановились, хотя я проглотил совсем немного мёда. — Дальше он рассудил вслух о том, что если бы люди насытились из добычи, которую захватили у безбородых, то можно было бы преследовать врагов и дальше. Тогда поражение пелиштимских войск стало бы окончательным.

До вечера люди ибрим рыскали в горах и в лесу. Убили четыре сотни пеласгов и хананеев. Подобрали оружие, сняли с трупов доспехи. Голод и изнеможение достигли такой степени, что, не слушая никаких приказов и увещеваний, воины бросились к обозу пеласгом. Позади обоза находилось небольшое стадо телят и овец. Там были и волы, запряжённые в повозки с фруктами и вином.

Потерявшие разум воины кинулись в стадо, начали валить на землю животных и вспарывать им животы. Никто и не думал дожидаться, пока по священному предписанию из животного выльется вся кровь. Перемазанные кровью, они вырезали и пожирали ещё тёплые куски мяса. Некоторые лакомились сырой печенью или сердцем. Потом вытащили кувшины с вином. Запрокинув головы, обливаясь, лили вино в глотки, веселились и гоготали.