Гибельный мир - Вера Ковальчук

— Точный ответ, милая… Что, Тагель, отправимся восвояси со стопочкой золотых листочков? Или, может, все-таки поищем что поценнее?

— Да я что? — отбивался смуглый рейнджер. — Я как все.

— Ну и все тогда. Завтра идем во дворец.

Хельд достал защитный артефакт и жестом показал, чтоб ложились, сам остался сидеть. Дозор был ни к чему, даже в этом опасном месте, но ему нужно было подумать. Остальные, измученные, повалились на каменный пол, на подстеленные тонкие плащи как на перину, с не меньшим наслаждением, и тотчас уснули.

Утро было мрачным. За ночь в здание заполз туман и окутал тела спящих пронизывающей сыростью. Камень под ребрами не грел и не мог греть, и оттого, когда они проснулись, почти у всех ломило тела, а потому и на жизнь, и на все происходящее рейнджеры смотрели особенно мрачно. Они уже просто были уверены, что пришли сюда зря, что ничего стоящего не найдут и не могут найти, только ран заработали, да еще наверняка отравлены висящим тут фоном — и все зря. Аир молчала, но и ей казалось, что это их путешествие складывается неудачно, что пропало ее «медовое время» брака.

Но тем не менее принятое решение нужно было осуществлять. Все пожевали лепешки с остатками окорока, запили водой и отправились в путь.

Дворец должен был лежать где-то поблизости, но, посовещавшись с Гердером, Хельд решил зайти не в главные ворота, а подбираться сбоку, по окраинам города, а дальше через проломы в стенах и парки. Ридо предположил, что проломов нигде не окажется, поскольку уж дворец-то укрепляли магией в первую очередь, на что глава отряда парировал, что на месте они смогут придумать что-нибудь еще. До окраин города рейнджеры добрались без приключений, отчего Гердер снова стал нервным и даже разок против своего обыкновения заговорил не по делу, довольно резко и обидно сострил. Хельд резко оборвал его, и тут Аир поняла, что он тоже нервничает. Она-то была спокойна, какое-то нездешнее просветленное состояние снизошло на ее душу, и, хотя идти ей было очень трудно, так что приходилось постоянно цепляться за седло, она задумчиво улыбалась чему-то и почти не смотрела и не слушала, что происходило вокруг.

Пролом в стене вопреки ожиданиям нашли, забрались в него, хоть он был узковат и загроможден камнем, по которому лошади пошли неохотно, и оказались в дворцовом парке, вернее, даже не в парке, а в придворцовом саду. Даже теперь, спустя пятьдесят лет, лишенный ухода, но все-таки, видимо, поддержанный какой-то магией, он был прекрасен. Очарование этого места в первый же миг вырвало Аир из состояния задумчивости, охватило все ее существо, и она поняла, что никогда уже не сможет забыть его. Даже черно-белая гамма зрения не мешала наслаждаться видом. Дорожки, присыпанные светло-серым песочком, по которому, должно быть, приятно было бы ступать босиком, огибали тщательно подобранные по форме купы деревьев, цветущие кусты и клумбы, больше напоминающие скалистые горки естественного происхождения, но редкостной красоты. Между живописных валунов до сих пор цвели цветы всех сортов и форм, завезенные из разных уголков мира или выведенные здесь, какие-то из них чахли, но все равно цвели, подгоняемые иссякающим заклинанием, какие-то бурно разрослись, но впечатление было прелестное. Между этих клумб, для которых название «клумба» казалось слишком уж простым, текли ручейки, изгибались легкие, ажурные мостики, прятались в густой зелени беседки и павильончики, такие игрушечные, такие маленькие, что, казалось, годились они лишь для фей. А поодаль над всем этим изысканным великолепием вздымался императорский дворец — подлинный символ единой Империи.

— Гхм. — Хельд прочистил горло, не прекращая разглядывать дворец, этот шедевр архитектурного искусства. Взгляд у него был враждебный. — Пошли, что ли?

— А кто знает, где располагается казна?

Все замялись.

— Давайте рассуждать логично, — сказал Ридо. — Наверняка в подвале. В каком-нибудь.

— Именно что в каком-нибудь, — отозвался Фроун. — Ну и громада. Тут подвалов небось не один десяток. Все, что ли, будем обыскивать?

— Важно решить, откуда мы начнем.

— Так откуда?

— Да с административной части, конечно. Там небось и подвалы административные.

— Ага… Тюрьмы.

— Одно другому не мешает. И казна хорошо охраняется, и тюрьма.

— А это идея, — оживился Тагель. — Где могут быть эти административные подвалы? Наверняка ближе к главному входу. Не через покои же императора просители ходили.

— Резонно. Так и надо было через главный вход идти.

— Как пошли, так пошли, — оборвал Хельд. — Все найдем. Нечего спорить.

Они пробрались по дорожкам — рейнджеры были особенно насторожены, да и понятно, поскольку парк изобиловал уголками, где можно спрятаться. Но ничего опасней парящих над клумбами туч крупных насекомых не имелось, и, хоть существа эти вполне могли отправить на тот свет целую дивизию рейнджеров, а многие — даже тех, которые были готовы к бою, пока насекомые не обращали на пробирающийся мимо отряд никакого внимания. Впрочем, Хельд сразу предупредил, что так оно и будет, а Аир подтвердила — для нее каждая клумба и каждая группа кустов были окутаны плотным магическим сиянием, и она видела, как все эти бабочки, слепни и стрекозы погружаются в него и пьют. Диковатое, в чем-то пугающее зрелище.

Аир вырвалась вперед, мотивируя это тем, что прежде чем вступить в магию, ее лучше всего увидеть, и какое-то время возглавляла шествие. А потом, проходя мимо невысокой, да к тому же еще и частично обрушенной стеночки, отделяющей укромный уголок сада от общего парка, как она поняла, девушка замерла и почему-то ощутила острое нежелание идти дальше. Ей хотелось войти сюда, в этот закуток, да так и остаться.

Он был маленьким и скорее всего предназначен для женщины — наложницы или жены императора. Здесь сохранилось совсем немного магии, но вполне достаточно, чтоб цветы и кусты продолжали расти там, где их посадили, и не переступали раз и навсегда очерченных границ. Само собой, в создание всей этой чарующей парковой системы лучшие мастера-архитекторы ландшафта вложили очень много труда и выдумки, очень много художественного вкуса, но над этим уголком, видимо, даже они поработали особо. В цветущих и благоухающих зарослях были расставлены беломраморные статуи, уютные скамеечки, валуны на клумбах были уже не просто валунами, а арками, ступеньками или сияющими слюдяным вкраплением изломами. Между камней, узких, будто бы парящих колонн струился ручеек, впадал в миниатюрное озерцо, окруженное цветами, а потом, видимо, незаметно разливался по земле. Дорожки здесь вымостили мраморными плитками.

Аир отпустила повод лошади и шагнула в пролом. Она слышала протестующий голос Хельда, но не обратила внимания, да и его-то слышала, будто во сне. Ее охватила какая-то странная нервозность, ощущение, словно это место она уже когда-то видела, и даже сидела вот на этой скамеечке у куста шиповника… Нет, вот на этой, здесь! Аир обогнула куст и замерла, глядя на поставленный у скамейки столик. Время, конечно, уничтожило и листы бумаги, лежавшие на нем, и перо, и чернила в чернильнице (инкрустированная хрусталем и серебром белая поверхность деревянного столика была покрыта бледными обширными темными пятнами и потеками), но следы того, что здесь что-то писали, остались. Девушка наклонилась и коснулась рукой столика. Он хрустнул и практически рассыпался.