Король мечей - Ник Стоун

Джо и Макс сидели в задней части комнаты, в дальнем правом углу. Их территория была отмечена увеличенной фотографией с изображением конверта пластинки Брюса Спрингстина «Рожденные прорваться», занимавшей половину стены позади их столов. Подарок УГРО на день рождения Джо в прошлом году.

Джо любил Брюса Спрингстина. Он впервые услышал его в октябре семьдесят пятого. Его второй альбом крутили в баре, куда Джо зашел выпить после разрыва с подружкой, официанткой Бернадеттой. Они недолго встречались, чуть более трех недель, так что разрыв был не очень тяжелым. Джо даже чувствовал облегчение, что избавился от Бернадетты, потому что сомневался, все ли у девушки нормально с головой. В тот вечер Бернадетта заявила, что поскольку она перешла в буддизм, то наличие дружка-копа вредит ее карме. Джо кивнул, пожелал ей всего самого лучшего и отправился выпить пива. Когда он покончил с первой бутылкой, по телевизору начался документальный фильм о мировых религиях, в частности о буддизме. Десять минут было посвящено знаменитому монаху из Сайгона, который в шестьдесят третьем году облил себя бензином и поджег в знак протеста против антибуддийской политики правительства. Кадры с горящим монахом появились в тот момент, когда музыкальный автомат начал выдавать песню «Четвертое июля, парк Эшби», где Брюс сетовал, что его девушка, официантка, не бросилась бы за него в огонь. Джо громко рассмеялся. И с этого момента стал безоговорочным фаном певца.

Подошла Тереза, служащая отдела информации, вручила пакет, присланный из полицейского управления Нью-Йорка. Копии материалов по убийству Норы Вонг.

Джо раскрыл пакет. Оттуда выскользнула пачка фотографий и рассыпалась по столу. Все глянцевые. Фотограф попался добросовестный — по два снимка каждого сюжета.

Теперь в Майами пытки стали обычным делом, но такого Джо никогда не видел. Казалось, будто на несчастных выпустили свору свирепых бешеных собак-убийц. Лица застыли в мучительной агонии. Было ясно, что они страдали каждое мгновение вплоть до наступления смерти. Все вокруг залито кровью. Женщину жестоко изнасиловали, затем долго издевались, скальпировали, жутко обезобразили. Джо это напомнило, как вандалы иногда портят рекламные плакаты — отрезают кусок от одного и прикрепляют к другому. Изверги не пощадили и детей.

Джо затошнило. Он втянул в себя воздух, и горло сжал рвотный позыв. Лоб покрыли капельки пота. Он встал и на слабых ногах поспешил в туалет. Джо дрожащими руками умыл лицо холодной водой. Несколько раз глубоко вздохнул.

Вернувшись к столу, он достал из нижнего ящика стола Макса бутылку «Дикой индейки» и глотнул оттуда. Сложил фотографии, вернул в пакет. Прочитал отчет. На жертвах обнаружили отметины укусов. Очевидно, мучитель носил вставную челюсть с зубами, похожими на зубы пираньи. В ранах отмечена высокая концентрация сахара, свидетельствующая, что этот убийца перед каждым укусом поглощал сладости.

Затем Джо просмотрел список предметов, найденных на месте преступления. Ему бросилось в глаза что-то знакомое. Сверился с фотографией.

— Боже!

Он отвернулся и снял телефонную трубку.

— Это твой первый ребенок? — Макс посмотрел на Мариселу Крус.

Они сидели за деревянным столом в двухэтажном строении за ангарами, предназначенном для задержанных. Через небольшое квадратное окно виднелся развевающийся на флагштоке флаг США, а за ним самолеты, взмывающие в ясное голубое небо.

Пит перевел. Он говорил мягко и негромко, как отец с любимой дочерью, как бы защищая ее от сидящего напротив голубоглазого копа-гринго со злым лицом.

— Да. — Марисела кивнула.

Девушка была очень бледна и напугана. Ее жидковатые длинные черные волосы гармонировали с тенями под темно-карими глазами, покрасневшими от плача и недосыпа. Она была в линялых синих джинсах, тонкой серой футболке и шлепанцах. Источала едкий хвойный запах тюремного мыла. На фотографии в паспорте Марисела выглядела иначе. С макияжем, похожая на модель, рекламирующую косметику, в деловом костюме в полоску и блузке. Служащему таможни это показалось подозрительным, и он притормозил ее.

Посередине стола возвышалась небольшая пирамида — двадцать один латексовый контейнер с кокаином, которые извлекли из нутра девушки. Полкило, товар чистый, без примесей. Марисела знала, что в нужном месте в городе ей дадут на ужин хорошую дозу слабительного, она выдаст товар и получит причитающееся вознаграждение. «Мулов» использовали лишь мелкие дельцы. Крупные привозили товар на катерах и самолетах.

— Марисела, ты попала в неприятную историю.

Она встретилась взглядом с Максом, потом быстро посмотрела на Пита. Тот перевел.

— Да.

— Сколько тебе лет?

Она ответила.

— Говорит, что двадцать, — произнес Пит.

Так было записано и в ее фальшивом аргентинском паспорте. Макс многозначительно посмотрел на девушку, намекая, что не верит ей.

— Не ври, — посоветовал ей Пит по-испански. — Будет только хуже.

— Семнадцать.

— А сколько лет твоей матери?

— Тридцать два, — перевел Пит.

— Посмотри на меня, Марисела. — Макс взял девушку за подбородок и поднял голову, пока их взгляды не встретились. — Ты пойдешь в тюрьму на тридцать лет. Когда выйдешь, будешь старше своей матери, какая она сейчас. Ребенок твой родится в тюрьме, и его у тебя заберут. Ты его никогда больше не увидишь. Потому что к тому времени, когда настанет время выходить, он станет взрослый и не захочет знаться с матерью, сидевшей в тюрьме за распространение наркотиков.

Она заговорила, обращаясь к Питу. Схватила за руки и не отпускала. Заявила, что ее втянул в это дело бойфренд, Мигель. Он живет в Майами. Дал ей деньги и хорошую одежду, обещал, что после доставки она получит много больше. Сказала, очень сожалеет, что согласилась. Повторяла, что не знала, что делает. Если бы знала, что в этих контейнерах, то, конечно, отказалась бы. Вероятно, Макс и поверил бы ей, если бы слышал такое в первый раз, а не в тысячу первый. Ее тирада плавно перешла во всхлипывания. Макс дождался, когда девушка закончит, и проговорил:

— Марисела, твоей беде можно помочь.

Она насторожилась и вытерла глаза и нос.

— Если ты сделаешь то, что я предложу, — продолжил Макс, — то спокойно родишь ребенка, а когда все завершится, вернешься домой, в Колумбию. Тебе это подходит?

— Да. — Она ухватилась за правую руку Макса, крепко сжала и с плачем произнесла быстрый сбивчивый монолог.

Макс посмотрел на Пита, ожидая перевода.

— Та же самая чушь, — вздохнул тот.

— Ладно. Я знаю, что ты раскаиваешься, и я тебе верю. — Тон у Макса был умиротворяющий. — И помогу, если ты поможешь нам поймать человека, который заставил тебя и остальных девушек привезти в нашу страну наркотики.

— Мигеля?