Свободен! - Пол Винсент

– Она говорила, что для его охлаждения используется специальный газ, да?

– Да, – кивнул я. Я не понимал, куда он клонит.

– Ее теория заключалась в том, что террористическая группа может подменить обычный газ на взрывчатый. Газ закачают внутрь, и он проникнет на многие километры, а потом его подожгут или он сам взорвется, когда нагреется до определенной температуры.

– Значит, все же речь идет об ЭТА? – спросил я. – Но не думаю, что подобное можно проделать с суперпроводом. – При одной мысли о такой возможности я похолодел.

– Эту версию нужно рассматривать в первую очередь, – торжественно заявил полицейский. – В конце концов, это была теория Олаи. А теперь она мертва.

Я мучительно соображал, как далеко уже продвинулся суперпровод. Можно ли было его использовать, чтобы взорвать целый городской район? А что насчет суперпровода в США? Террористы обожают совершать подобные безобразия, оставляя следы на карте мира. Большое событие, которое войдет в историю; оно всколыхнет общественное мнение и заставит власти реагировать. Полицейский попросил у меня номер телефона, я дал. Затем он записал в моем блокноте свое имя и номер телефона, и я решил, что это хороший знак.

– Вы, конечно, понимаете, что если это окажется ЭТА, нам придется действовать очень жестко, – сообщил он.

– Но они и хотят добиться от вас жесткой реакции, – заметил я. – Тогда они убедятся, что достигли цели.

Он смотрел на меня так, будто считал очень глупым.

– Мы не можем игнорировать то, что они делают с нами, – заявил он.

Когда он ушел, я долго смотрел в пространство.

Я старался все проанализировать. Если Олая была права и ЭТА имела свои виды на суперпровод, то, вероятно, они хотели устранить нас с Олаей. Ведь именно мы отвечали здесь за безопасность. Я не имел понятия, можно ли вызвать общий взрыв, используя наши коммуникации. Все зависело от того, что они планировали закачать вместо нашего охладителя. Меньшее, чего они достигнут – уничтожение самого суперпровода, и это само по себе уже могло бы их удовлетворить. По максимуму они были в состоянии уничтожить город.

Возможно, их стратегия была нацелена но то, что я уеду обратно в Англию. Но как тогда объяснить участие Алекса?

Затем мне на ум пришло нечто другое.

Убийство было слишком сложным. Если Олая собиралась сообщить мне важную информацию и кто-то узнал об этом и запаниковал, тогда убийство совершили впопыхах, плохо подготовившись. Но при таких обстоятельствах было бы довольно сложно насадить тело на ту конструкцию. Преступление не было случайным. Убийца, очевидно, был уверен, что у него в запасе много времени.

Или он не знал, что я буду там, или Олая приехала на место гораздо раньше меня.

Почему? Она же ясно сказала: в шесть часов.

Меня поразило ужасное предположение. Когда она мне звонила, ее голос звучал напряженно. Может, когда она говорила со мной, убийца находился рядом с ней? Он или она указывал ей, что говорить, а потом отвез к конструкциям Чиллиды и убил. Таким образом, они вызвали меня на место преступления и лишили алиби, а теперь, возможно, пытались выставить меня убийцей.

Я все рассказал Габриэль. Она стояла на кухне, держала в руках кружку с кофе и внимательно меня слушала. Внешне она все восприняла очень спокойно.

– Беда в том, – заметила Габриэль, – что они могут проверить телефонные переговоры.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, ты говоришь, что Олая тебе позвонила. Но это может выглядеть так, будто ты назначил ей встречу у конструкций Чиллиды.

– Зачем мне это понадобилось?

– Чтобы убить ее.

– А зачем мне ее убивать?

– Кто знает? – Габриэль пожала плечами. – Факт остается фактом: ты не сообщил полиции о вашем разговоре. Это плохо выглядит. Они наверняка проверят записи разговоров Олаи, и твой номер выплывет наружу.

– Мне придется сказать, что кто-то звонил с ее номера, но это была не она.

Это прозвучало совсем неубедительно.

Было заметно, что Габриэль начинает злиться.

– Как можно быть таким дураком?

– Почему дураком?

– Ты должен был сказать мне о телефонном звонке. Мы бы вместе что-нибудь придумали.

– Тебя здесь не было. Ты работала. И потом, она велела никому не говорить, – объяснил я.

– Боже, какой идиот! – Как будто в ее мозгу что-то переключилось. Ее лицо исказила ярость, а кожа заблестела от ненависти. – Это не значит, что ты не мог мне рассказать! – заорала она. Она стала вспоминать вещи, которые в тот момент были несущественны. – Когда мы встретились, тебя ничто не могло вывести из себя. Что бы ни происходило, ты мог спокойно сесть и все обсудить. А теперь ты превратился в полное ничтожество. Ты жалок. Зарываешь голову в песок. Ты ленив. И нелеп. Делаешь из всего тайны. Ты жалок. Жалок.

– Да, я понял, ты считаешь меня жалким.

– Да, жалким.

– Заткнись.

– Знаешь, ты совсем не Брэд Питт, не богат и не слишком интересен. Главное, что в тебе было хорошего – это надежность. Ты был спокоен. И нормален. Но что мы видим теперь?

Она сильно ударила меня по лицу. Я потерял равновесие и отшатнулся, чтобы устоять на ногах. Потом она стала бить меня, не переставая, в основном нанося боковые удары в грудь.

Я преодолел первоначальный шок и ударил ее в ответ. Не знаю, как это получилось. Мой кулак был быстрее пули. Я попал в верхнюю часть шеи. Ее челюсть подскочила вверх. Габриэль потеряла равновесие – удар явился для нее полной неожиданностью. Она опрокинулась назад и, падая, ударилась головой о край столика. Раздался глухой треск. Кофе залил ей лицо.

Я кричал на нее.

– Этого ты хочешь? Этого? Хочешь мужчину, который так себя ведет? – Не знаю, что на меня нашло. Я выкрикивал оскорбления и никак не мог остановиться.

Габриэль не шевелилась.

Не помню, когда я прекратил орать и заметил, что она не двигается.

Я позвал ее, уже мягко.

Мне следовало бы знать, что делать в такой ситуации, но в моей голове было пусто. Проверить, бьется ли сердце? Нет. У нее же не сердечный приступ.

Наконец я сообразил. Нужно проверить дыхание. Я послушал, приблизив свою голову к ее. Это максимум, что я могу сделать? Послушать? Разве так поступают при чрезвычайных происшествиях?

Она дышала. Я видел, как поднимается и опускается ее грудь.

Теперь что?

Я встал.

Ее глаза открылись. Она выглядела расслабленно-спокойной. Как будто очнулась после легкого сна.

Габи приподнялась на локтях.

На полу была кровь. Красный прямоугольник примерно в два дюйма шириной. Края прямоугольника были четко обозначены; было похоже, что кровь уже свернулась. Посередине крови было так мало, что она казалась прозрачной.