Козел и бумажная капуста - Наталья Александрова

— Мы же с тобой вроде дружили... неужели ты можешь вот так запросто взять и убить свою подругу?

Неожиданно Алена резко развернулась в мою сторону и проговорила, странно растягивая слова:

— А знаешь, подруга, убить тебя — допустим, ударить ножом или выстрелить, я бы, наверное, действительно не смогла. А так — я даже не увижу твоей смерти. Сейчас я выйду из дома, выкурю сигаретку, брошу окурок в окно и уеду, пока дом как следует не разгорится... Уж, извини, оставить тебя в живых я не могу.

— Почему, подруга? — я нарочно называла ее подругой; не то чтобы надеялась пробудить в ней дружеские чувства или совесть, а скорее иронизировала, насколько это возможно в моем положении.

И Алена принимала мои правила игры, отвечая мне в том же ироническом духе.

— Почему, подруга? — повторила она за мной, как эхо. — Я тебе объясню. В этом нет ничего личного, не думай. Хотя в последнее время меня здорово раздражала твоя доходящая до тупости наивность, но не до такой степени, чтобы из-за этого убить. И не из-за Павла, не думай — этот кретин того не стоил. Конечно, мне пришлось с ним пару раз переспать — но это только для дела, чтобы прибрать его к рукам. Кстати, подруга, как любовник он слова доброго не стоил. Не понимаю, как ты выносила его столько времени. Правда, — она окинула меня пренебрежительным взглядом, — ты и сама наверняка в постели вялая и холодная, как размороженная рыба...

Алена отвернулась, будто тема нашего разговора ей наскучила.

— Эй, подруга! — окликнула я ее, чтобы хоть немного оттянуть неизбежное. — Ты ведь так и не ответила, почему не можешь оставить меня в живых.

— Из чисто деловых соображений, — отрезала Алена, — раньше или позже бандиты тебя поймают. И как только они всерьез возьмутся за тебя — они все узнают обо мне. Они умеют вытрясти из человека любую информацию, а у тебя явно нет никакого желания покрывать меня, так что ты выложишь им все в первую же минуту.

— Да уж... — вынуждена была я признать.

— А так, — продолжала Алена, — ты исчезнешь без следа — вряд ли кто-нибудь свяжет твое исчезновение с пожаром в захудалой деревеньке. А раз ты исчезнешь — и милиция, и, самое главное, бандиты окончательно уверятся, что ты стоишь за всей этой историей, что это ты украла у них партию наркотиков и сбежала в неизвестном направлении. Они, конечно, будут искать — но они будут искать тебя, а не меня, потому что ты, извини меня, работала в транспортной фирме, и есть свидетели, которые подтвердят, что именно ты увезла чертовы скульптуры... да что я тебе это рассказываю, ты и без меня все прекрасно знаешь!

— Да уж... — снова подтвердила я безнадежным тоном.

— А меня вообще никто не свяжет с этим делом, и, значит, никто не станет меня искать. Так что ты сама видишь, — Алена пожала плечами, — у меня не остается никакого выбора.

И она продолжила свое страшное занятие.

Я полулежала на диване в очень неудобной позе, и пружина впивалась в мой зад. Попробовав изменить положение, я чуть-чуть сползла вниз и вдруг увидела на полу возле самой ножки дивана темно-коричневый кожаный блокнот.

Я вспомнила загадочного шантажиста, который требовал у меня записную книжку Павла, и поняла, что речь шла именно об этом блокноте — тот человек по телефону говорил, что Пашкина записная книжка коричневая, кожаная. Конечно, мое положение было безнадежным, и сейчас меня по-настоящему волновало только одно — как остаться в живых, как избежать жуткой участи быть заживо сожженной в этом деревенском доме, однако, чтобы хоть что-нибудь делать, а не лежать, покорно ожидая неминуемой смерти, я начала понемногу сползать с дивана, двигаясь в сторону коричневого блокнота.

Я пользовалась мгновениями, когда Алена отворачивалась от меня, и понемногу сокращала расстояние, отделявшее меня от записной книжки. Алена не обращала внимания на мои маневры — ее страшная работа подходила к концу.

Наконец я придвинулась вплотную к записной книжке, с трудом ухватила ее у себя за спиной пальцами связанной руки и засунула за пояс брюк. Во время своих передвижений я изменила положение тела и поняла, что, повернувшись на бок, я смогу встать на ноги.

Тем временем Алена закончила свою работу, бросила в угол возле окна полупустую канистру, не глядя на меня, вышла из дома и плотно закрыла за собой дверь.

Через полминуты она появилась около приоткрытого окна. В руке у нее дымилась зажженная сигарета.

Стараясь не встречаться со мной глазами, Алена бросила сигарету в окно, с силой захлопнула форточку и окончательно исчезла из моего поля зрения.

От брошенного окурка пропитанный бензином пол мгновенно вспыхнул, как сухая бумага.

Я перекатилась на бок, вскочила и подбежала к двери. Навалилась на нее всем своим весом, но дверь даже не шелохнулась — наверное, Алена чем-то подперла ее снаружи.

Пламя охватило уже почти всю комнату, я задыхалась от едкого дыма и от страшного жара. С улицы донесся шум мотора отъезжающей Алениной машины и почти сразу раздались несколько последовавших один за другим выстрелов.

Но меня не волновали какие-то загадочные выстрелы, мне было не до того — вокруг меня бушевало разъяренное пламя разгорающегося пожара.

В это мгновение в комнате раздался оглушительный грохот — это взорвалась брошенная Аленой возле окна полупустая канистра. Этим взрывом вышибло наружу окно и немного сбило пламя — как на нефтяных вышках взрывами сбивают пламя страшных нефтяных пожаров. Я кинулась к окну — это был мой единственный, хотя и небольшой шанс на спасение.

Языки пламени опалили мое лицо, но я прорвалась к оконному проему и последним мучительным напряжением сил выбросилась в него.

Упав на землю, я откатилась по траве как можно дальше от горящего дома, и силы окончательно оставили меня.

Почти теряя сознание, я вдруг, как сквозь густой туман, увидела склонившиеся над собой мужские лица. Это было неестественно бледное, холодное и узкое лицо прирожденного убийцы Рахима и упитанная лоснящаяся физиономия толстого водителя Севы. Вот уж кого я меньше всего ожидала увидеть сейчас... Я подумала, что брежу, и закрыла глаза.

Подхватив за руки и за ноги, бандиты оттащили меня от горящего дома. Пламя бушевало уже с ревом дикого зверя, а через полминуты послышался грохот, и рухнула прогоревшая крыша.

Не открывая глаз, я ощупала траву вокруг. Настоящая травка, земная. От дома пахнуло жаром, но с другой стороны дул прохладный ветерок. Стало быть, я пока что не в аду. Собравшись с силами, я открыла глаза, потом приподнялась и огляделась — меньше всего мне хотелось показывать перед бандитами свою беспомощность. Что они делают здесь, в поселке Зайцево, я понятия не имела, но следует признать, что успели они вовремя.

Метрах в пятидесяти от догоравшего дома на краю проселка стояла Аленина машина. От нее шел к нам бригадир бандитской тройки — как всегда, несмотря на жару, в элегантном темном костюме. В руках он нес злополучного героинового козла.