Желтые перчатки - Анна Дубчак
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Каково же было его удивление, когда на крыльце дома, номер которого был указан в письме, он столкнулся с парнем, который сбил его и чуть не отправил на тот свет.
– Вы? – Невский почувствовал, как его заколотило. – Что-нибудь случилось? Как вы меня нашли?
– Но я вовсе не искал вас… Я оказался здесь совершенно случайно… Я разыскиваю свою дочь…
И тут Родиков, разглядев Бориса, подошел к нему поближе:
– Скажите, это не вас я видел несколько часов тому назад в «Савойе»?
– Да, я был там…
– Так это вы отец Валентины?
– Я, конечно…
– А что вы тогда делаете здесь, собираетесь забрать оставшиеся машинки и ножницы? Что вам здесь нужно? Это вы украли Валину коллекцию?
– Я не понимаю, о чем вы говорите… Я ничего не крал…
– Тогда что вы здесь делаете?
– Я не обязан вам ничего объяснять… Мне надо только подняться и проверить, кто живет вот по этому адресу, – и он достал из кармана смятый конверт. – Вот, дом сто шестнадцать, квартира сорок девять…
Валентина рассказала Бланш все, что произошло с ней за последние пару месяцев.
После самолета она чувствовала себя совершенно разбитой и уставшей. Сказывалось еще и действие нервно-паралитического газа, которым ее пытались отравить.
Сидя напротив Бланш в квартирке на Фруадво (куда Бланш забежала утром совершенно случайно, чтобы полить цветы и, взяв трубку разрывавшего от звонков телефона, к своему великому удивлению услышала голос только что прилетевшей в Париж Валентины), она еще не могла свыкнуться с мыслью, что это не сон и что она действительно уже в Париже. Валентина собиралась сюда самое меньшее через неделю и даже заказала билет, и это было просто чудо, что она успела купить билет за два часа до отправления…
После ухода Саши у нее словно раскрылись глаза, она проанализировала все свои действия и разговоры, связанные с Ирмой и Костровым, и поняла, что Ирма – совершенно не тот человек, за которого себя выдает. Двадцать три платья, сшитые для нее Валентиной, да еще восемнадцать, которые могла украсть тоже только Ирма, и больше никто, как раз и составили коллекцию платьев, которые Ирма показала в «Савойе», выдавая за свои…
Она вспомнила, в каком состоянии находились Пасечник и Фабиан, когда приезжали к ней на первый просмотр, и поняла, что они, помешанные на коллекции, могли НЕ ЗАПОМНИТЬ лица Валентины. И Ирма сыграла на этом (ведь Валентина сама, рассказывая ей о визите двух модельеров, намекнула на то, что они были в изрядном подпитии), подставив вместо настоящей Валентины либо себя в рыжем парике, либо какую-нибудь свою знакомую, хотя бы немного смахивающую на Валентину. Благо, при ее деньгах отыскать в Москве высокую рыжеволосую девушку, над которой бы поработал гример, не составляет никакого труда… Соединив те платья, что у нее были, с теми, которые она выкрала из ее квартиры, Ирма получила коллекцию из сорока одного платья… Но что же она будет делать дальше? Зачем ей все это? Ради денег? У нее их и так предостаточно…
Бланш, выслушав ее внимательно и ни разу не перебив, находилась в состоянии шока.
– Валентина, – сказала она с горечью в голосе (Бланш говорила по-русски очень плохо, постоянно путая слова и к тому же с сильным акцентом), – а где твой отец?
– А почему вы меня об этом спрашиваете?
– Но ведь он три дня тому назад вылетел в Москву! Разве вы не разговаривали с ним по телефону?
– Нет, мне никто не звонил…
– А письмо, в котором он писал о своем приезде, ты что, тоже не получала?
– Нет, конечно…
– Тогда скажи мне, пожалуйста, у тебя в Москве есть враги? Вернее, враг, причем женщина, которая желала бы если не твоей смерти, то хотя бы унизить тебя, раздавить… уничтожить?
– Женщина? Судя по всему, это Ирма, но я никогда ее прежде не встречала и не сделала ей ничего такого, за что меня можно было бы возненавидеть…
– У тебя, случайно, не было романа с женатым мужчиной?
И Валентина покраснела.
– Был… Больше двух месяцев назад, но он длился всего пару дней, этот мужчина меня бросил, а его жена… Я видела ее, она шила у меня платье… она беременна…
– Вот и думай…
– Вы сказали, что мой отец в Москве? Но я целыми днями была дома… Может, с ним что-нибудь случилось? Вам не известен адрес, где он собирался остановиться?
– Но это же твой адрес… Подожди, у меня здесь все записано… Вот, – Бланш достала блокнот, – Шаболовка, дом пятьдесят…
– Но это не мой адрес… А какой там телефон?
– Здесь их два… Взгляни…
Валентина пробежала глазами номера телефонов и застонала:
– Да это же телефоны Ирмы! Она сказала мне, что у нее две квартиры и что в случае, если она понадобится мне для примерки, ее можно будет найти вот по этим телефонам…
– Значит, Борис сейчас у нее…
– Но зачем?
– Пока не знаю… Возможно, что с его помощью она захочет пристроить твою коллекцию в Париже, ведь ты же сама мне сказала, что Фабиан Роччи, так кажется зовут твоего итальянца, родом из Парижа… Подожди… Мне сейчас в голову пришла одна мысль… Ты можешь назвать мне фамилию того женатого мужчины, с которым у тебя был роман?
– Могу, – проговорила Валентина упавшим голосом, – Невский…
– Если ты мне позволишь, я сейчас закажу Москву и попрошу соединить меня с одним из этих номеров и спрошу НЕВСКУЮ… Как зовут его жену?
– Кажется, Анной…
Через четверть часа раздался звонок, Бланш взяла трубку:
– Алло, Москва? Могу я поговорить с Анной Невской?
– Я вас слушаю, – ответил ей усталый женский голос, – кто это?
Бланш, прикрыв ладонью трубку, вопросительно посмотрела на Валентину:
– Она, это она, и она спрашивает, кто это… Валентина взяла трубку:
– Это я, Валентина…
– Валентина? – Анна соображала слишком медленно после выпитого коньяка. – Ты откуда мне звонишь?
– С того света… Скажи мне лучше: ты кто – Анна или Ирма?
– Сейчас я для тебя Анна… Я всегда была для тебя Анна… Я ненавижу тебя…
– Где мой отец?
– Не знаю, ушел куда-то… Меня уже это не интересует…
– Как прошел показ в «Савойе»?
– Превосходно! Можешь себя поздравить… Но только твоей коллекции уже не существует… Если бы ты могла сейчас перенестись сюда, в мою квартиру и выглянуть в окно, то увидела бы, как горят посреди двора три сундука, набитые твоим барахлом… Мне понадобилась всего одна канистра бензина, чтобы они вспыхнули… Все кругом оранжевое от огня… Твои платья так красивы, что даже огонь какой-то особенный… потрясающий…
