Горячие моторы. Воспоминания ефрейтора-мотоциклиста. 1940-1941 - Гельмут Гюнтер

Улицы города были буквально забиты войсками, и уже намечались признаки того, что этому городу будет отведена роль крупного тылового центра. Спустившись ниже собора, мы переехали через Днепр, проехали чуть дальше и вскоре, свернув с главного шоссе войскового подвоза, добрались до низины. Роты были расквартированы в близлежащих селах.

Мотоциклисты-посыльные расположились в здании, похожем на школьное. Теперь батальон был частью корпусного резерва. Наше Верховное командование пока что не ведало, как быть: то ли продолжать наступать на Москву, то ли двинуть на юг – на Киев. Дивизию СС «Дас Райх» негласно ориентировали на то, что наступление на Москву согласно первоначальному плану операции «Барбаросса» все же будет продолжено. И в том, что все потом произошло не так, как планировалось, наши генералы не были виноваты. Но я забегаю вперед.

В тот момент нам предстоял продолжительный отдых. Что было очень даже неплохо, но иногда все же оборачивалось и досадными вещами. Перерыв в боевых действиях означал занятия, ремонт техники, всякого рода построения, осмотры – оружия, той же техники и так далее. Отнюдь не исключались и строевые занятия и даже подготовка к парадам. В роты поступило пополнение из Элльвангена, теперь они были укомплектованы личным составом согласно штатному расписанию. Мы проживали в большом школьном классе. Эллизен пришел к нам взамен Вольфа, которого сразу после Ельни перевели в ремонтники. Он должен был немедленно вернуться в дивизию на смену Вернеру.

Теперь унтершарфюрер Бахмайер был в своей стихии. Все мы были собраны в одном месте, за исключением тех, кто по службе находился в дивизии. Начальник технической службы уже назначил осмотр техники на следующий день. Этот субъект, мы знали по прошлому опыту, не пропустит ничего, трудно было найти более въедливого контролера.

На следующее утро мы подогнали мотоциклы к протекавшему за школой ручью. Несмотря на строгий запрет, протерли машины, в особенности двигатели, бензином – самый быстрый способ избавиться от грязи. Других, более эффективных средств очистки у нас не было.

Бог ты мой, что представляли собой наши многострадальные машины! Приходилось удивляться тому, что хоть колеса еще вертелись. Появился унтерштурмфюрер Хильгер. Мы тут же схватились за тряпки, еще недавно бывшие подштанниками и рубахами, и стали до блеска протирать все, что можно. Хильгер был вменяемым командиром, ненамного старше нас, но все же терпеть не мог проявления неряшливости и нерадивости, чего бы это ни касалось. Все-таки наша служба была связана с тем, что мы постоянно мозолили глаза офицерам, в том числе и старшим, так что мы эту публику знали неплохо. Среди них было немало, кто по любому поводу, да и без такого, принимался нас отчитывать, нередко срываясь на крик. Хильгер к числу крикунов не принадлежал, он вел себя с нами так, что мы невольно испытывали к нему уважение.

Унтерштурмфюрер подошел ближе, принюхался, обвел нас недоверчивым взглядом. Мы уже ожидали вопроса: «Опять бензином протирали?» Но ничего подобного не последовало. Вернеру и мне он приказал собираться в путь. В помещении бывшей учительской, где обосновались офицеры, он показал нам на карте места дислокации дивизии. Мне предстояло ехать в штаб дивизии, Вернеру объехать офицеров нескольких близлежащих подразделений и оповестить их о предстоящем торжественном вечере в честь нашего Старика. Я несколько часов спустя вернулся.

Все мои сослуживцы, включая и Вернера, вернулись гораздо раньше и успели навести блеск на машины, мне же пришлось все начинать сначала.

– Да не парься ты! Просто объясни офицеру-техни-ку, что, мол, тебя отправили выполнить поручение, и у тебя не было времени протирать мотоцикл! – порекомендовал мне Вернер.

Бахмайер, сделав вид, что не расслышал, дипломатично отвалил. Предложенный Вернером вариант мне не понравился. Проверяющие нередко вообще не способны принять во внимание никакие доводы, даже самые разумные. Я уговорил его, и мы совместными усилиями довели мой мотоцикл до нужной кондиции. Теперь его можно было предъявить проверяющему.

Но оказалось, все наши усилия пошли прахом. Проверяющий явился до того, как мы успели завершить подготовку к осмотру. Все машины выстроились ровненько, как по линейке. Справа мотоцикл с коляской Бахмайера. Потом такой же Вернера, а уже потом стояли мотоциклы без колясок. Я разместил свой в самом конце шеренги. Проверяющий вместе с адъютантом прошелся вдоль стоящих машин и остановился около мотоцикла Бахмайера. Осматривал он его долго и весьма придирчиво. Мы здорово нервничали. Этот старый лис ничего не упустит!

Вернеру было приказано разобрать карбюратор, Никелю – фильтр. Свечи тоже не избежали проверки. Всем уже начинало казаться, что все это не рутинная проверка, а добросовестно проводимые регламентные работы. Разумеется, никто не отрицает необходимости проверок техники, в конце концов, мотоцикл – наше оружие. Но в тот момент я готов был позавидовать даже простому пехотинцу – у него, по крайней мере, винтовку или автомат так дотошно не проверяют. Даже адъютант и тот, по-моему, стал терять терпение. И удалился.

Наконец подошла моя очередь. Мне было достаточно взглянуть на проверяющего, и я все понял. Оберштурм-фюрер лет пятидесяти с недовольным выражением лица. Видимо, сегодня у него выдался особенно тяжкий денек. Набрав в легкие побольше воздуха, он рявкнул на меня так, что мне показалось, будто наступил Судный день. Стоило мне раскрыть рот, чтобы объяснить ему, что к чему, как он буквально взорвался. Но я продолжал стоять на своем. Пока он делал вдох, я использовал эту краткую паузу для ответа: «Так точно, оберштурмфюрер!» Я раз двадцать произнес ее, причем монотонно, а этим приемом кого угодно можно задурить.

Но этот проверяющий, видно, был не из тех, кому нетрудно пыль в глаза пустить. В конце концов я был вынужден отвинтить и снять буквально все, что можно, разобрать по деталям и расположить возле мотоцикла аккуратным полукругом. Но злости проверяющего это не убавило! Под финал он выдал мне: «Завтра с утра явитесь в ремонтный взвод». Я почувствовал, как леденею от злости. Мои товарищи сочувственно глядели на меня. Бахмайер – а тот как раз мог все объяснить проверяющему – пролепетал что-то невнятное: дескать, что ему необходимо тотчас же увидеть адъютанта, и поспешно свалил. Видимо, убоялся гнева проверяющего. Что я мог, если у меня на самом времени и минуты времени не оставалось на то, чтобы заняться как следует своим мотоциклом?!

Передвижные радиостанции взвода связи стояли на возвышении неподалеку. Судя по всему, гроза бушевала и у них. Громоподобные возгласы и комментарии проверяющего доносились и до нас. Удивляться не приходилось – от нас он уходил доведенным до белого каления.

Чуть погодя Бахмайер отвел меня в сторону:

– Незачем вам тащиться в этот ремонтный взвод. Я уже переговорил с адъютантом, он все уладит.

Ну и ну! Чего-чего, но такого я от нашего Бахмайера не ожидал!

Вечером мы присутствовали при «прибытии гостей». Бела с Альбертом выступали в роли дежурных. Они были будто созданы для этого! Пришел и брат Клингенберга, служивший в танковом батальоне нашей дивизии[9]. Все было более-менее торжественно. Клингенберг не любил шумных сборищ, в конце концов, на войне как на войне, поэтому здесь веселье не всегда уместно. А вот еда явно отличалась от наших скудных рационов – теперь мы имели представление, чем потчуют наших «всевластных». Даже нам кое-что перепало.