Огненная для дракона - Светлана Ферро

выпустил их на освещённое солнцем пространство. Роан зажмурился от яркого света, а когда глаза привыкли, был поражён открывшейся картиной. Перед ним была огромная скальная чаша, на дне которой и приютилась деревня из двух десятков широко разбросанных домов, разделённых лоскутами больших огородов.

Строения, непосредственно примыкавшие к выезду из тоннеля, казались целыми. Но только на первый взгляд. Уже в следующее мгновение Роан заметил повисшую на одной петле ставню, а чуть дальше в соседнем доме разнесённую в щепы дверь.

А затем в их сторону подул ветерок, принеся запах гари и разложения.

Трупов обнаружили меньше десятка. И всё старики. Почему нет молодых женщин — понятно. У проклятых Асхаром чампов девочки не рождаются. И главная цель набегов — захват пленниц. Но Роана удивило отсутствие молодых мужчин.

— Сезон охоты на ибексов*. Все мужчины в горах, — объяснил Роану один из воинов.

Граф Шагрен, прислушавшийся к разговору, добавил:

— Поэтому чампы и выбрали это время. Деревня вольная, никому не подчиняется и богатая. И добычу знатную взяли и женщин увели, — что-то в голосе графа показалось Роану странным. Слово «вольная» прозвучало с каким-то мстительным удовлетворением.

«Не было здесь чампов, — неожиданно буркнул дракон. — Ни одного»

«А ты откуда…»

«От чампов, даже не магов, стихией Земли пахнет».

«Ты же ни одного чампа в своей жизни не встречал»

«Родовая память, — напомнил дракон и добавил: — Врёт твой маркграф”

* * *

Немедленно уличать маркграфа во лжи Роан не стал. Не предъявлять же ему мнение дракона. Тем более дракона, о котором никто пока не должен знать.

Умению не реагировать сходу на первую возникшую в голове мысль его научил магистр Берн в те времена, когда Роан был ещё подростком, и со дня на день все окружающие надеялись на пробуждение стихий наследника.

«Неважно кто её высказал друг или враг. От друга даже опаснее.»

Роан тогда удивился: «Почему, дядя Берси?»

«Потому что другу ты доверяешь заранее, а он, как и любой другой человек, может ошибиться. Ты же, как вероятный будущий император, права на ошибку не имеешь.»

«Кому же тогда доверять? — спросил Роан»

«Всем и никому. Всем, потому что все несут весть о неком событии, и ты должен этим проникнуться, но никому, потому что ни друг, ни враг не должны подтолкнуть тебя к решению, которое кажется правильным им, — магистр сделал долгую паузу, давая Роану возможность осмыслить, и разочарованно вздохнув продолжил: — Ты сейчас не понял, но раз молчишь, значит пытаешься, это и есть первый шаг. Любая мысль — ответ на чьи-то действия или слова. Если перед тобой враг, значит, он тебя провоцирует. И твоя первая реакция — это то, чего он от тебя хочет.»

«А если друг?» — не утерпел Роан.

«Твоё сердце с первого мгновения на его стороне. Это означает только одно, ты реагируешь не на ситуацию, а на эмоции своего друга.»

«А он обычный человек и может ошибаться, так?»

«Так. И значит, первое, что ты должен сделать, это ничего не делать,» — магистр посмотрел на наследника со значением.

Роан изобразил глубокую задумчивость. Но дядю Берси умным видом было не провести. Магистр раздражённо рыкнул, затем вдохнул, выдохнул и продолжил медленно, словно хотел впечатать каждое слово в юную голову наследника: «Любой человек, любое событие, любое слово или мысль имеет свой источник. И пока ты не понял его природы, нельзя принимать решение. На императора будут пытаться воздействовать многие, порой невольно и считая, что делают добро.»

«И как же понять эту природу?»

«Не спешить. Если тебе кажется, что выход всего один и нужно действовать прямо сейчас, значит тебя к нему ведут. Подумай, кому и зачем это нужно. Посмотри на событие с другой грани»

«С какой другой?»

«Хотя бы с полностью противоположной. Мир — это не точка и не линия, и не нарисованная картинка. Обойди предмет с другой стороны, присмотрись, что в тени.»

«Кажется, я понял. Отец говорил, что добра и зла не бывает, как таковых. Если два человека спорят, то у каждого из них своя правда и своё добро»

«Отлично. А теперь запомни следующее, — магистр помолчал, глядя Роану прямо в глаза. — Если твоим близким угрожает смертельная опасность, забудь обо всём, что я сейчас сказал. Сначала убей врага, а потом будешь думать о собственной правоте.»

Сейчас смертельной опасности не было, и Роан позволил себе предположить, что маркграф не врёт…

Дракон оскорблённо фыркнул.

… а ошибается.

Тоже вариант. Есть над чем подумать. Для начала нужно поговорить с Кэртисом. А потом он прямо завтра утром отправится в Арле и поделится с магистром тем, что узнал.

Они въехали в ворота замка, и первыми кого увидел Роан были три человека в белых мантиях. Это заставило его подобраться. Воздушники. Магистр говорил, что маги чувствуют стихию друг друга. Сам он ещё не научился этому, но вот то, что могли учуять его, встревожило.

«Не учуют» — прошелестело в голове.

И в следующее мгновение Роан ощутил непривычную пустоту. Надо же, он уже отвык от этого состояния. Сейчас он испытал одновременно разочарование и облегчение.

Маркграф Шагрен уже спешился и направился к гостям, Роан же после вчерашнего нападения неизвестного мага воздуха спешить не стал. Он бы предпочёл вообще избежать знакомства, если бы граф не повернулся к нему:

— Барон Орто, позвольте я вас представлю.

Пришлось спешиться, передать ящера Кроту и подойти. Двоих Роан точно видел впервые, совсем ещё юнцы, не старше шестнадцати, а вот третий показался ему знакомым. Ослепительно белые волосы, стянутые в хвост, на воинский манер, можно было принять за седые, но при взгляде на лицо не дать более тридцати. На память Роан не жаловался и, прежде чем граф назвал имя гостя, он уже вспомнил:

— А это магистр Энгвид, Высший маг Хорнии, везёт учеников в столичную Академию.

Магистр слегка наклонил голову. Судя по равнодушному взгляду, он не узнал Роана. И не мудрено, прошло лет десять или даже двенадцать с того времени, как магистр гостил в императорском дворце. Когда-то в Хорнии он был учителем матери Роана, принцессы Алексы.

Рэй и Алекса представили ему близнецов. В первое же мгновение гость определил магический уровень его сестры Айрис, а по Роану лишь скользнул пренебрежительным взглядом. Всё было ясно и вполне объяснимо, но болезненно. А, как известно, неприятные моменты человек запоминает лучше. И Роан очень хорошо запомнил магистра Энгвида тем более, что внешне тот не изменился. Чтобы время оставило след на лице мага, должны пройти не