По следу судьбы - Тимур Рымжанов

Все-таки большое дело иметь опыт охотника и следопыта. Я заранее мог определить потенциальную угрозу. Как оказалось, центром самого большого интереса мародерских команд стали именно развалины графского замка и городка вокруг него. Сейчас, более чувствительный к магическим проявлениям, я откровенно не мог понять, почему эти благодатные когда-то территории не заселяют. Негативного магического фона здесь не было. Во всяком случае я его не чувствовал. Руины замка, в которые, как я считал, должен был прийти основной удар, в магическом плане не отсвечивали. Связано это со страхом проклятия? Может быть. Суеверных, малограмотных крестьян заставить вернуться в проклятые земли будет не просто. Должен пройти ни один год, чтобы страх отступил.

Скрываясь в густой зелени, я смог подобраться к замку вплотную. Здесь около бывших стен у мародеров был полевой лагерь. Сюда стаскивались находки и припасы. Имелся у разбойников и отщепенцев и свой главарь. Вел он себя как тюремный авторитет. Окруженный шайкой шестерок он хозяйничал в лагере как хотел. Робин Гуд в сравнении с этими разбойником-высокородный аристократ. У местного же главаря понятия чести не было вовсе. Он брал что хотел, делал что хотел, и никто не мог поставить его на место. Развалины замка и городка были его поисковой территорией. Многочисленные отряды «сталкеров» обыскивали местность и возвращались с добычей. Сейчас дело дошло до раскопок. Бывшие когда-то дома зажиточных граждан откапывали в надежде добраться до погребов. Иные отряды уходили в лес на охоту. Голодных ртов в лагере было много, сотни три не меньше, так что охотники ничем не брезговали брали все что могли. Устроить провокацию и как-то насолить этим бандитам я не мог. Мне хватало умения проскакивать у них под самым носом, не оставлять следов. Разведывая путь к замку графа, я преследовал две цели. Первая — это выяснить хоть примерную численность местных отщепенцев. Второе — понять, планируют ли они мигрировать дальше на север. Численность выяснил. Не больше четырех сотен местных бомжей. А из подслушанных разговоров, понял, что ни куда отсюда они не уйдут, тем более на север. Осенью там делать нечего, места глухие и дикие были еще до войны, а сейчас так и подавно. Тем более что та самая пограничная крепость, спешно сколоченная из свежеспиленного леса, имела некоторые торговые отношения с мародерами. Как долго это продлится не известно. Но рано или поздно аристократы захотят вернуть эти земли себе. И чем позже это произойдет, тем лучше для меня.

Все, что я хотел узнать, я узнал. Теперь мой путь лежал в крепость Ригва. Мотаться бездомным за этот год я тоже устал, деньги у меня были, так что перезимовать в баронстве у моря, было не плохой идеей. Идти от графских развалин было не далеко, всего километров триста. Дни стояли еще теплые, так что я не торопился. Собирал травы, охотился, то и дело находил укромное место и разворачивал походную лабораторию чтобы собранные травы и ингредиенты не пропадали. В дневнике алхимика были рецепты создания концентратов и эссенций. Новые магические навыки тоже требовали тренировки. Некоторые я использовал прямо на ходу. Такие, например, как «Ступени ветра», «Бодрость» и «Солнечный свет» получались уже очень легко. Мысленно изображаешь формулу, цепляешь узелки силы в точки приложения, подпитываешь энергией и набрасываешь на себя. Толчок от земли и вот почти невесомое тело оказывается на семиметровой высоте. После это заклинание можно развеивать, или продолжать подпитывать, прыгая с ветки на ветку. Пока моих сил хватает максимум на пол часа. Но за эти пол часа, не оставляя следов на земле, двигаясь по деревьям, можно уйти очень далеко. А «Солнечный свет» если его переполнить силой, дает ослепительную вспышку. Главное, успеть самому отвернуться или закрыть глаза. Таким заклинанием в глухой ночи можно ослепить не один десяток человек. Из книги по теории магии, я смог понять принцип составления простых заклинаний из базовых элементов. Очень интересные опыты получались. Так я узнал, что в формуле «Солнечного света» можно сменить полярность. И вместо света получается тьма. Эта формула, наброшенная на меня, не дает невидимости, а словно бы превращает в сгусток тьмы. Если встать в вечерней или ночной тени, и не шевелиться, то даже с факелом в руках заметить невозможно. Есть и побочный эффект, я тоже из глубин этого мрака ничего не вижу. Но это только первые опыты. Материл для изучения у меня есть, так что до весны хватит, а там и за новыми книгами схожу.

В крепость Ригва я прибыл в конце осени. У меня скопилось пять соболиных шкурок, официальный повод войти в крепость был. Но он не понадобился. Если есть деньги входи в крепость сколько угодно. Здесь на берегу океана дули холодные ветра, место было сырым и промозглым даже летом. Осенью так и вовсе выползать из таверн и гостиниц совсем не хотелось. После войны с княжеством, население окружных баронств, хутора и фермы, сильно опустели. Охотники далеко в лес заходить побаивались. Страх перед проклятием все еще был. Когда я пришел в крепость на меня тут же обратили внимание, и стражники у ворот незамедлительно остановили, но не потому, что хотели задержать, а просто из интереса. В целом ребята показались очень дружелюбными.

— Ну здрав будь, охотник. Откуда путь держишь?

— Из баронства Зейта иду.

— У замка Стромп бывал? Знаешь, что там делается?

— Беспредел и разорение. Носятся банды мародеров, во главе у них какой-то хмырь патлатый, больной на всю голову. Я близко не подходил, не мое это с такими отбросами знаться.

— Это мы видим, что не мародер, — ухмыльнулся один из стражников, — вон у тебя какие соболя висят, чистенькие да гладенькие.

— Затем в крепость и иду, припасы пополнить, передохнуть, шкурки эти продать.

— Ага, — согласился стражник, — а сам откуда будешь? Что-то раньше мы тебя здесь не видели.

— Сам то я из Вышни, барона Деггора. Когда князь пришел, я на дальних ручьях ошивался, считай до самой осени. А как вернулся, вот насмотрелся.

— Уж наслышаны. Да и сами насмотрелись. В ту осень часть проклятых на нас пошли. Они больные да покалеченные, а барон велел ворота закрыть, мост поднять, и никого в крепость не пускать. До середины зимы в осаде сидели, пока все эти покалеченные да проклятые беженцы несчастные не померли.

— А я тогда по королевскому тракту пошел, до самого Дрейтса. В зиму идти тяжко было, чуть не помер. Там между Дрейтсом