Дымка в зеркалах - Джейн Энн Кренц

Надо поменять тему, решила Леонора. Сил нет слушать, как он с притворной холодностью рассуждает о том, что никогда не женится больше и не станет отцом.

– Давайте вернемся к Роудсу, – решительно сказала она. – У меня появилась идея.

– Какая?

– Мне не помешает несколько сеансов по снятию стресса.

– Даже не думайте, – ровным голосом сказал Томас.

– Вы не слишком-то логичны, – упрекнула его девушка.

– Роудс не предлагал вам лечения от стресса. Он очень недвусмысленно дал понять, что мечтает увидеть вас в своей постели.

– Вы не можете этого знать наверняка.

– Все я прекрасно знаю!

– Томас, ну будьте же разумны! Нам нужна хоть какая-то ниточка, и Алекс вполне может ее дать.

– Возможно, но вы к нему не пойдете.

Леонора рассердилась. Что он себе позволяет, в конце концов?

– Что вы себе, черт возьми, позволяете? Вас никто не назначал командиром! Я лишь обсуждаю с вами наше общее расследование в котором мы – полноправные партнеры. Я вольна принимать решения и выполнять их.

– А теперь послушайте меня. – Голос Томаса звучал хрипло от сдерживаемого гнева. – Вы уже забыли, что женщина, которая встречалась со мной, а потом и с Роудсом, умерла?

– Мередит, – прошептала Леонора.

– Да, Мередит. Не обижайтесь, но думаю, мы оба знаем, что она имела гораздо больше опыта в обращении с такими парнями, как Роудс.

Должно быть, она уже была здорово взвинчена, и поэтому последнее замечание задело ее по-настоящему. Леонора обиделась. И самое ужасное, что в словах Уокера была правда – Мередит гораздо лучше умела справляться с опасными мужчинами. Леонора осознавала это, но обида как-то не становилась меньше.

Она вскочила и пошла в кухню, бросив через плечо:

– Думаю, пора подумать об обеде. Туман скоро поднимется, и вам нужно будет возвращаться домой. Ренч скучает.

– Вот черт. – Он поплелся следом, но остановился на пороге. – Я вас здорово достал, да?

– Я не хочу это обсуждать.

– А еще говорят – мужчины владеют искусством налаживать контакты.

Леонора распахнула морозилку и извлекла оттуда пачку замороженных бобов. Сказала с досадой:

– Не нужно сводить все к шутке. Я понимаю, что в ваших словах не было ничего личного.

– Вы ошибаетесь. Все, что я говорю, относится именно к вам. Вы не заметили, что все, что касается вас лично, довольно много для меня значит?

– Нет.

Неожиданно он оказался совсем близко: возвышался над ней, источая силу и тепло.

– Томас?

Его полупустой бокал с вином жалобно звякнул о стойку. Странно, что не разбился, растерянно подумала Леонора. В следующий миг он осторожно, словно хрупкую драгоценность, взял в ладони ее лицо. Леонора чувствовала шершавую, грубую от физической работы кожу его рук, и это волновало ее.

– Вот что я называю личным отношением. – И Уокер поцеловал ее, прежде чем она успела что-то сказать или хоть перевести дыхание.

Она вспыхнула сразу, волна жара прокатилась по телу. Где-то в глубине сознания мелькнула глупая мысль, что бобы, которые она только что достала из заморозки, наверное, уже изжарились – ведь она все еще держит их в руках. Потом Леонора подумала, что ей нравится такой личный подход. И что она не испытывала ничего столь восхитительного очень давно… а может, просто никогда прежде.

Она даже не заметила, как оказалась прижатой спиной к стойке бара. Колено Томаса мягко, но решительно вклинивалось между ее ногами, а поцелуй становился все глубже, все жарче. И Леонора таяла от его прикосновений, удивляясь, как она так долго могла обходиться без этого тепла, которое волнами прокатывалось по ее телу. И теперь она жаждала большего, ибо точно знала, что тепло должно превратиться в жар и пламя поднимется высоко, отнимая разум и обостряя чувства.

Что-то бамкнуло, и краем сознания девушка отметила, что бобы приземлились обратно в морозильник. Из дверцы немилосердно дуло, и она прижалась к Томасу, надеясь укрыться от холода, уповая на то, что жар его тела согреет ее.

Губы его шевельнулись, должно быть, он что-то сказал. Потом пнул дверцу ногой, и холодильник захлопнулся. Но теперь это было не важно, они уже осознали, что вместе гораздо теплее, и Леонора обвила руками его шею, запустила пальцы в темные волосы. Одной рукой он обнял ее за талию, крепко прижав к себе, а другой придерживал затылок с узлом мягких, теплых волос. Губы его скользнули по нежной шее девушки, где бешено бился пульс.

Руки Томаса сжались крепче, и Леонора почувствовала, что он поднял ее. Должно быть, отнесет в комнату. Но вместо этого попка ее приземлилась на стойку, а Томас устроился между ее колен и продолжал покрывать жадными поцелуями ее тело.

Никто прежде не был так нетерпелив. Он собирается заняться с ней любовью прямо здесь, в кухне… При мысли о том, что его желание столь велико, она ощутила новый прилив возбуждения. Боже, ей тоже этого хочется, прямо здесь и сейчас! Ни когда еще Леонора не хотела мужчину столь страстно.

Она сжала коленями его бедра и почувствовала, как его шершавые ладони забрались под свитер и накрыли ее груди… Как странно, вроде бы с утра она надевала бюстгальтер… Ну и черт с ним. Это восхитительно! Его руки – просто сокровище… Ласки Томаса делались все откровеннее, и Леонора чувствовала, как мышцы живота сводит от желания. Жар заливал ее тело, требуя, чтобы она приняла в себя мужчину. Ибо только он сможет утолить этот первобытный голод…

И вдруг все прекратилось. Подождав несколько секунд и осознав, что ничего не происходит, Леонора открыла глаза и с изумлением воззрилась на Уокера, который мрачно таращился на нее.

– У тебя есть что-нибудь подходящее к данному моменту? – хрипло спросил он.

– Что? – Она моргала, не понимая.

– Презервативы есть?

– О! – Реальность наконец достигла разума, погрузившегося в эротический сон. Леонора покраснела и ответила: – Нет, нету…

– А таблетки?

– Нет… – Она чувствовала, что заливается краской смущения, и это злило и раздражало. – Я как-то не планировала ничего подобного в Уинг-Коув.

И не стоит говорить, что с тех пор как разорвала помолвку, ничем не пользовалась, потому что… потому что не с кем было.

– А я принес инструменты для замков. – Он улыбнулся смущенно, и ее злость улеглась. Томас наклонился и прижался своим лбом к ее. – Как-то не был готов к подобному…

Леонора не знала, что и сказать. Она ощущала себя разбитой и… и обманутой.

– Что ж. – Он сделал шаг назад. – Раз ни один из нас не проявил должной предусмотрительности, давай-ка лучше сосредоточимся на обеде.

Больше всего на свете Леоноре хотелось схватить его за ворот рубашки и, глядя в глаза, крикнуть что-нибудь… что-нибудь сердитое, но искреннее: «Ты не можешь вот так взять и остановиться! Я вся горю! Да соевые бобы разморозятся от одного моего взгляда!» Боже, как жаль, что, будучи воспитанной женщиной, она не может себе такого позволить.