Наемник - Эйке Шнайдер

— Если унаследует дар, — негромко заметил оруженосец. — А если нет, останешься одна с никому не нужным пащенком.

— Тебе почем знать?

— Знаю. — Тот замолчал, явно не собираясь продолжать разговор.

— Эрик, может быть, ты объяснишься? — настаивал Хаук.

Эрик покачал головой.

— Мне нечего объяснять.

— Гест, тогда говори ты, — повернулся Хаук к тому, разговорчивому.

— Дык я говорю. Ове, значит, к ней со всем вежеством, дозвольте, мол, приятно провести время.

— И за сиську — хвать! — не унимался Колль. — Или за жопу? Со всем вежеством, значит?

Хаук выругался, отвесил Ове затрещину.

— Скажи спасибо, что жив остался, дурень. Эрик, ты можешь… — Он осекся, выругавшись. — Нет, не ты.

— Давайте сюда этого болвана, — Колль шагнул ближе. — Будем считать это благодарностью за телегу.

Он потянул Ове за кисть, сопоставляя кости — тот, сжав зубы, удержал стон.

— Все, можешь идти. Только одаренных больше не лапай. Не знаю, правда, кто тебе плетения подновлять будет. Разве что Ингрид в ножки поклонишься, да извинишься как следует.

— Разберемся, — буркнул Хаук. — Разошлись все, дел, что ли, нет? Так я найду мигом.

Колль усмехнулся.

— Я, с вашего позволения, еще побездельничаю, пока телегу не подали. — Он перевел взгляд на Эрика. — Замок Предел, значит… когда мне все-таки понадобится четвертый, я буду знать, куда ехать. Или приглядеться повнимательней к твоей женщине?

Он развернулся, не дожидаясь ответа. Эрик озадаченно уставился ему вслед.

— Что ты тут опять устроил? — спросил подошедший Фолки.

— За своими людьми лучше следи, — оборвал его Хаук. — И потрудись им объяснить, что охранница моей жены — не шлюха, а лагерь — не бордель.

— Ингрид и сама может доходчиво объяснить, — не удержался Эрик.

— А мне потом новых людей искать? — рыкнул Хаук. Повернулся к Фолки. — И чтобы тебе хватило времени на объяснения, возьмешь свой отряд и сопроводишь чистильщиков до деревни. А потом приведете обратно телегу.

Фолки вскинулся было, но Хаук не дал ему рта раскрыть.

— Одного я возницу не отпущу, места здесь неспокойные. И телегу насовсем чистильщикам не отдам — тогда нам в самом деле придется бросить две трети обоза. Мы подождем вас здесь до завтрашнего утра.

Хаук шагнул к пологу шатра, и последнее, что услышал от него Эрик: «Надеюсь, ночью никаких тварей не вылезет».

Он тоже на это надеялся. Впрочем, до ночи надо было дожить. Глянул на шатер, где расположились чистильщики, с тоской вспомнив, что там должно было быть место и для него. Но сейчас туда соваться нечего, а в шатре Хаука, рассчитанном на двоих, ютилось четверо, а то и шестеро, если считать Ингрид и прислугу. Конечно, Эрику не привыкать ночевать под открытым небом, но обычно у него было свое место, а сейчас он второй день болтался непонятно где.

Он выбросил это из головы. Нечего придумывать себе обиды. Уберутся чистильщики, и все вернется на свои места. Кстати, о чистильщиках… Эрик окликнул Фолки.

— Что тебе? — рыкнул тот.

— Возьмите другого коня, не Упрямца.

— Еще почему?

— Если ему не подновить плетения через сутки, кость не выдержит нагрузки. Слишком непрочное пока соединение. Мало ли, вам придется задержаться в пути… Я пригляжу за ним, пока вас нет.

Фолки дернул щекой, ничего не ответив. Эрик пожал плечами. Его дело предупредить, а если благородному гонор дороже якобы любимого коня — тем хуже для коня. Хотя скотину было жаль…

Но Фолки, сделав несколько шагов прочь, стремительно развернулся и двинулся к шатру. Откинул полог, едва не оборвав его, скрылся внутри.

— Хаук, мне придется оставить на тебя Упрямца, — донеслось сквозь ткань.

Эрик кивнул сам себе. Устроился у шатра там, где пригревало солнышко, и полез в сумку за иглой и нитками.

Что-то слишком много развелось желающих его продырявить. Этак никаких ниток не напасешься. Или он просто отвык за два года спокойной жизни в Белокамне?

Закончив возиться с иглой, он вспомнил, что Гарди через оруженосца еще когда просил его наплести воды. Подумав, соваться в шатер не стал, тем более, что не знал, там ли Гарди. Оставив мешок у шатра — едва ли кто-то позарится на его исподнее — пошел к слугам. Наверняка ведь головы ломают, как накормить всю ораву без воды. А там, глядишь, еще какое дело найдется.

Воды понадобилось куда больше, чем Эрику думалось поначалу: там сварить, там помыть, там почистить. Потом, прослышав, что у кухонного костра можно добыть воду, потянулись и ратники: кто с кружками, а кто и сразу с ведром. Эрик не отказывал, хотя и подустал. Что ни говори, а без воды туго. Так и вышло, что он застрял у костра, где возилась прислуга, надолго. Сперва на него косились, боясь лишний раз раскрыть рот. Потом расслабились, стали переговариваться. Один, седой уже, но еще не скрюченный, услышав, как у Эрика заурчало в животе, отрезал ломоть хлеба, протянул ему.

— Не побрезгуете, господин?

Эрик брезговать не стал, поблагодарил, даром что ему ломоть на пару укусов. Дорого внимание. А слуги после этого совсем успокоились, начали не только между собой болтать, но и перешучиваться, точно Эрик перестал быть чужим. К нему, впрочем, обращались, как и прежде, с поклоном и непременным «господин». Эрика это вполне устраивало: помощь помощью, а брататься с прислугой он не намеревался.

Солнце поднималось все выше, запахи от котлов заставляли живот бурчать почти ежеминутно — Эрик видел, как переглядываются, улыбаясь, слуги. Так что когда мясо сготовилось, все тот же старик, уже не спрашивая, отрезал ему хороший кусок окорока и протянул миску с кашей — вот это точно предназначалось не для господ. В ответ на искреннюю благодарность погладил Эрика по голове — он застыл на несколько мгновений, прежде чем сунуть в рот ложку.

Из разговоров прислуги он понял, что благородные позвали к столу чистильщиков. Эрика никто звать не стал, и едва ли потому, что не нашли места — впрочем, за это он был благодарен, снова гадать, какого рожна нужно Коллю, ему вовсе не улыбалось.

В благодарность за еду он снова наплел воды. Уходить не хотелось — по крайней мере, пока не уберутся чистильщики. Вряд ли они заявятся к кухонному костру. А если Эрик кому-то понадобится, так позовут. По-настоящему затеряться здесь все равно нельзя.

Он уселся, подставив лицо солнцу и закрыв глаза. Клонило в сон, когда чистильщики уедут, надо будет последовать примеру Вигге.

Тень упала на лицо. Эрик открыл глаза: рядом переминался Ове. Эрик не стал ему помогать — молча ждал.

— Я прощенья просить, — выдавил тот.

Эрик пожал плечами:

— Не меня же ты хватал. Иди, Ингрид ищи, а она потом мне скажет, простила тебя или нет.