Играя в любовь - Тереза Ромейн

Тернер достал новую сигару и резкими движениями принялся ее кромсать, пока не искрошил полностью, затем выбросил в огонь.

– Мы с твоей матерью любили друг друга. Брак по расчету не может соперничать с настоящим чувством.

– Может и должен. Как только прозвучали свадебные клятвы, вашим долгом было оставить ее. И любовь не имеет к этому никакого отношения.

– Именно это ты говоришь жене по ночам, когда вы занимаетесь делом: «Любовь не имеет к этому никакого отношения, леди Кей. А теперь раздвиньте ноги»?

Эдмунда аж передернуло.

– Какая грязь и пошлость! Мой брак не имеет ничего общего как с вашими словами, так и с вами лично. Равно как и моя жена.

– Продолжай убеждать себя в этом, и посмотрим, выйдет ли толк! – Он похлопал Эдмунда по спине. – Прости меня, мальчик. Лорд Везервакс! – окликнул Тернер уже своим обычным голосом, голосом Беллами. – Не угодно ли выкурить еще сигару? А вам, мистер Пеллингтон?

Эдмунд скривился и передернул плечами, словно пес после купания в реке, и потянулся было за своим бокалом, намереваясь залить в рот согревающую жидкость и отправиться в погоню за сладким забвением, но на каминной полке стояло два бокала, и он не мог вспомнить, какой именно был его.

Что ж, это не важно. Он облокотился на стену рядом с камином и беспечно улыбнулся, чтобы у других гостей не возникало никаких вопросов.

Тернер был прав – они связаны. Очевидно, если бы Эдмунд сразу, без промедления разоблачил его ложь, то этого отвратительного фарса можно было избежать, но он был слеп и слишком глубоко завяз в прошлом, не сумев предугадать возможные последствия. Тернер произвел настоящий фурор в обществе, высший свет превознес его до небес, поэтому теперь его свержение с пьедестала, падение наделало бы слишком много шума. Все родственники Эдмунда могли жить спокойно и вполне респектабельно до тех пор, пока правда не выйдет наружу.

Казалось, хранить секреты и нести на своих плечах бремя тайны ему придется до конца своих дней. Эдмунд порой сожалел, что, в отличие от многих других, не имеет пристрастия к алкоголю и не может расслабиться, утопив свои печали в бутылке или на худой конец в чужой постели.

Когда мужчины наконец поднялись из-за стола и отправились наверх, в гостиную, то первым, что увидел Эдмунд, была ослепительная улыбка Джейн.

Как приятно сознавать, что Тернер еще не до всего успел добраться своими грязными лапами!

Как только они вернулись от Хавьера домой, Эдмунд пожелал Джейн спокойной ночи. Дверь между их спальнями мягко закрылась, оставив супругов по разные стороны. Однако на сей раз Эдмунд не ощущал разочарования, потому что знал причину, и что через несколько дней она исчезнет сама собой. А пока ему следовало хорошо подумать, как сделать, чтобы Джейн чувствовала себя самой счастливой из женщин, самой любимой и самой желанной.

Он должен найти способ, потому что от этого теперь зависело его будущее.

Несколько дней спустя парламент собрался на внеочередную сессию, и Эдмунду приходилось многие часы проводить в палате лордов.

Джейн эти дни казались бесконечными. В деревне всегда было чем заняться: это и исследование старых развалин, и охота на мелкую живность, и походы за цветами или ягодами. Только ближе к вечеру она возвращалась домой со стучавшим от радостного возбуждения сердцем и, как голодный волк, набрасывалась на еду: наваристое мясное рагу и сидр.

В эти часы в Лондоне ужин еще не подавали, а наносить визиты было уже поздно. Походы по магазинам казались Джейн пустой тратой времени, ведь ей уже подарили все, и даже то, о чем и не мечтала. Она пыталась скоротать время, рассматривая атлас, но яркие разноцветные карты только раздразнили ее, поэтому вскоре Джейн закрыла книгу и отложила в сторону, на почетное место на столике в гостиной.

Впервые Лондон не оправдал ее ожиданий. Придется как-то развлекать себя самой.

Отправить посыльного с письмом для леди Одрины Брэдли было делом нескольких минут, и через час девушки уже отправились на прогулку в Гайд-парк.

На фоне вечного лондонского смога предзимнее ненастье не улучшало настроения. Серые тучи, казалось, того и гляди прольются дождем. И все-таки подруги были не единственными, кто решился отправиться прогуляться, невзирая на погоду.

– Я рада, что вам было угодно пройтись именно сегодня, – сказала Одрина. – Мои родители совершенно несносны. Папа целыми днями громко возмущается поведением разных подлецов, хулиганов и революционеров. Теперь, когда открылся парламент, ему наконец-то будет с кем обсудить все эти злободневные темы.

– Лорд Киркпатрик также занял свое место в палате лордов, но не испытывает необходимости что-либо со мной обсуждать.

– Если он не способен взбеситься и побрызгать слюной на окружающих, то ему не добиться там внимания. В парламенте каждый слушает только себя, по крайней мере, такое создается впечатление.

– Что толку сотрясать воздух, если никто тебя не слушает? Раньше мне было досадно, что в парламенте не давали мест женщинам, – заметила Джейн, – но больше это не трогает, ведь в мире множество других мест, где можно проявить знания и эрудицию.

Она медленно шагала рядом с высокой статной леди Брэдли, совершенно очаровательная в своем светло-зеленом платье и отороченной мехом накидке глубокого зеленого оттенка. Джейн предпочитала этот цвет всем остальным, потому что Эдмунд на следующий после свадьбы день, когда ей казалось, будто все кончено, сделал комплимент этому платью.

Глупо, конечно, принимать слова мужа так близко к сердцу, особенно учитывая, что он вообще не скупился на комплименты, в том числе и в адрес других женщин. Как бы то ни было, одежда ведь должна иметь какой-то цвет – так почему бы не зеленый?

Закутанная в темно-красный плащ из плотной шерсти и бархата, Одрина выглядела красивой и утонченной, словно оранжерейная роза. Ткани насыщенных тонов мягко облегали изгибы ее тела. Но что за роза без шипов? А здесь без них никак не обойтись – прогуливаясь по дорожкам парка, приходилось то и дело отмахиваться от кавалеров, пытавшихся привлечь ее внимание.

– Если вам не с кем обсудить текущую политику, – проворчала вдруг Одрина, – рекомендую мою матушку. Я ведь уже упоминала, что мой родитель ведет себя несносно, не так ли? Так вот матушка ничуть не отстает от отца. Взгляните.

Она отогнула край плаща и показала подруге вечернее платье, без всякой меры украшенное брошками и декоративными булавками.

– Она что, заставила вас нацепить все имевшиеся в доме украшения? – удивилась Джейн.

Одрина опустила полу, и Джейн успела заметить, что плащ был заколот не одной, а тремя булавками.

– Это вечерние украшения? С настоящими драгоценными камнями?

Затянутой в длинную перчатку рукой Одрина накрыла булавки и раздраженно вздохнула: