Россия против России. Гражданская война не закончилась - Леонид Млечин

24 марта кайзер Вильгельм II объявил праздничным днем — в знак побед немецкого оружия.

Он был уверен, что союзники разгромлены. Занимая французские города, немцы объедались и угощались вином — они давно всего этого не видели. Переодевались в британское обмундирование и обувь, удобные и не промокавшие.

Страны Антанты считали, что их солдаты умирают по вине большевиков, предавших товарищей по оружию. А как бы отреагировали советские люди, если бы союзники, скажем, в 1944 году подписали сепаратный мир с нацистской Германией, и командование вермахта перебросило бы все дивизии на Восточный фронт? Не сомневаюсь, что в конечном счете Красная армия все равно дошла бы до Берлина, но сколько бы еще советских людей погибло… И какими словами мы бы тогда поминали предавших нас союзников?

В Лондоне собрались главы правительств и министры иностранных дел Великобритании, Франции и Италии. Договорились не признавать Брестский мир. Считать врагом всю Россию, недавнего союзника, вместе с которым столько лет воевали против общего противника, — не могли. Но большевики воспринимались как подручные германцев. Именно тогда возникло противостояние западного мира и Советской России.

Страны Антанты поддержали Белое движение, поскольку его руководители выражали готовность исполнять свой союзнический долг и сражаться против кайзеровской Германии и Австро-Венгрии. Правительства генерала Деникина на юге России и адмирала Колчака в Сибири представлялись более законными выразителями воли народа России, чем большевики, захватившие власть в Петрограде.

Но какой была реальная помощь союзников?

Французы обещали выделить двенадцать дивизий для высадки на юге России. Через Одессу снабжать генерала Деникина всем необходимым. Но французам не хватало ни средств, ни сил, ни желания, чтобы активно участвовать в российских делах.

Отправили смешанный корпус из французских, греческих и польских солдат в Одессу. Там они столкнулись с множеством врагов — от большевиков до украинских националистов.

Солдатам, пережившим битву с немцами под Верденом, не улыбалась перспектива сложить голову в России. Вспыхнули волнения на французских кораблях. В апреле 1919 года французские войска покинули Одессу. Ушли и из Севастополя. Больше французы в интервенции фактически не участвовали.

Первый британский пароход с военными грузами пришел 5 февраля 1919 года. Через несколько дней за ним последовали еще одиннадцать судов. Британский военный министр Уинстон Черчилль поставил Деникину с марта по сентябрь 1919 года полтысячи артиллерийских орудий, двенадцать танков, миллион шестьсот тысяч снарядов, сто шестьдесят миллионов патронов и двести пятьдесят тысяч комплектов обмундирования.

У белых не было ни военных заводов, ни армейских запасов. Все три российских оружейных завода — Ижевский, Сестрорецкий и Тульский — находились на территории, которую контролировали большевики. Без помощи союзников деникинская и колчаковская армии воевать бы не смогли.

Но когда немцы капитулировали и завершилась Первая мировая, Антанта потеряла интерес к антибольшевистским силам как союзникам в войне с Германией. Глава британского правительства Дэвид Ллойд Джордж втолковывал Уинстону Черчиллю:

— Не наше дело вмешиваться во внутренние дела России. К тому же наше вмешательство только усилит большевиков.

Войска союзников избегали участия в боевых действиях. Бригадный генерал Алфред Нокс, глава английской военной миссии, объяснял:

— Кто винит Великобританию в непосылке войск, забывает, что у нас демократия и правительство не может отправлять войска в другие страны без согласия народа.

«О, эта пресловутая „интервенция“! — изумлялась ненавидевшая большевиков писательница Зинаида Гиппиус летом 1919 года. — Хоть бы раньше, чем произносить это слово, европейцы полюбопытствовали взглянуть, что происходит с Россией. А происходит приблизительно то, что было после битвы на Калке: татары положили на русских доски, сели на доски — и пируют. Не ясно ли, что свободным, не связанным еще, — надо (и легко) столкнуть татар с досок. И отнюдь, отнюдь не из „сострадания“, а в собственных интересах, самых насущных! Ибо эти новые татары такого сорта, что чем больше они пируют, тем грознее опасность для соседей попасть под те же доски.

Но, видно, и соседей наших, Антанту Бог наказал — разум отнял. Даже просто здравый смысл. До сих пор они называют этот необходимый, и такой нетрудный, внешний толчок, жест самосохранения — „вмешательством во внутренние дела России“».

Англию, пожалуй, устраивала Россия, ослабленная властью большевиков, если они, конечно, не станут покушаться на Индию и Средний Восток. Франция, напротив, желала возрождения сильной России с белым правительством — как будущий противовес Германии, которая когда-нибудь оправится от поражения в Первой мировой.

На северо-западе большевикам противостоял командующий Северо-Западной армией генерал от инфантерии Николай Николаевич Юденич. Он прославился в Первую мировую умелым командованием Кавказским фронтом. Контр-адмирал Владимир Константинович Пилкин, военно-морской министр Юденича, записывал в январе 1919 года:

«Юденич — небольшого роста, коренастый, с взглядом исподлобья. Осторожный, не без лукавства, несколько застенчивый. Вероятно, упрямый, наверное, умный. Возможно, не дурак выпить. На мой вопрос, находится ли он в контакте с Деникиным, ответил отрицательно… У Деникина нет снабжения, нет патронов, нет сапог».

— Что же, значит, сообщение газет о высадке на юге армий союзников и полной поддержке Деникина — блеф? — уточнил министр.

— Значит! — заметил Юденич.

— Не может ли генерал просить о танках у союзников?

Генерал не может.

— Не может ли генерал просить помощи у богатых русских?

— Они ничего не дадут, — был меланхоличный ответ.

Осенью 1919 года, когда основные силы Красной армии были брошены против Деникина, Юденич попытался взять Петроград. Но 7-я армия красных под командованием бывшего генерал-лейтенанта царской армии Дмитрия Николаевича Надежного легко отбросила его войска.

Британские поставки не были подарком. Политическая канцелярия правительства Юга России информировала Деникина: «Все снабжение производится в кредит». 4 ноября 1919 года британское правительство уведомило Антона Ивановича: он переходит на «самообеспечение», это означает, что оружие — только за наличные.

В 1918 году рубль был еще конвертируемой валютой. А в 1919 году западные страны перестали принимать обесценившиеся рубли. Для покупки оружия и снаряжения белым нужна была валюта, которой они не имели. «Наше трагическое безденежье, — вспоминал Деникин, — в политическом и военном отношении играли роль поистине роковую».

В начале 1920 года англичане предложили ему прекратить Гражданскую войну, оставить Крым, последнюю опору белой армии, и эвакуировать тех, кто не пожелает остаться в Советской России. В июне приняли решение прекратить помощь антибольшевистским силам. Английская военная миссия покинула Севастополь. Судьба Белого движения на юге России была решена…