Воронье - Ингрид Нолль

Во время службы Аннетта боролась со слезами. Она вспомнила похороны родителей, где в последний раз слышала слова священника: «Да обратит Господь лицо Свое на тебя и даст тебе мир».[14]

Когда зазвучал орган, Аннетта не выдержала, и ей пришлось громко высморкаться. Вдова и сыновья не давали волю своим чувствам. Плакали только тетя Лило и еще несколько пожилых матрон.

Когда они уже стояли у открытого гроба, Аннетта услышала, как две женщины шушукались рядом:

– Ты мне расскажешь еще раз, как печь тот твой пирог, а то я потеряла рецепт?

– Хватит шептаться, святой отец уже на нас такими глазами смотрит…

Именно на погребении родителей у Аннетты в последний раз случился приступ хохота, в этот раз произошло то же самое. Не помогли ни угрожающие жесты свекрови, ни каменное лицо Поля, ни недоверчивое покачивание головой тети Лило. К счастью, Ахим обнял ее за плечи и увел с линии огня.

Издалека донеслось финальное «Идите с миром». Аннетта опустилась на мокрую скамейку и вытащила носовой платок, чтобы справиться с очередным потоком слез. Ахим раскрыл старомодный зонт покойного и тоже вытер глаза.

Аннетта заметила, что радужная оболочка деверя с красным ободком – такие глаза она видела у многих голубей. Восхищение этим интересным феноменом оттеснило на второй план ее противоречивые чувства к Адонису с головой Януса.

– Вообще-то люди плачут не столько из-за покойника, сколько от жалости к себе, – сказала Аннетта. – Хорошо помню, как хоронили моих родителей, и сейчас во мне всплыли те же чувства, что испытывала тогда.

Ахим наклонился к ней ближе:

– Когда мне было пять лет, умерла наша бабушка. Нам с Полем тоже пришлось пойти на похороны. Мы не слишком горевали, скорее, восприняли церемонию как представление в кукольном театре.

Аннетта извиняющимся тоном предположила:

– В таком возрасте еще невозможно осознать, что смерть неизбежна.

– Поль никогда не рассказывал тебе о несчастье с песком? – спросил Ахим.

– Нет, – ответила Аннетта, – в семье Вильгельмсов не слишком откровенны. Поль очень редко говорит о своем детстве, и Ахиму это должно быть известно.

И Аннетта услышала историю, которая еще долго преследовала ее.

Во время летних каникул восьмилетний Ахим со своими друзьями играл на строительной площадке. По выходным там не бывало рабочих, а дети обнаружили, что в одном месте под ограждение можно пролезть. Конечно, это открытие они хранили в секрете, понимая, что делают что-то недозволенное. Со стороны улицы площадка не просматривалась, а табличка с надписью:

ВХОД ВОСПРЕЩЕН!

РОДИТЕЛИ, СЛЕДИТЕ ЗА СВОИМИ ДЕТЬМИ! -

делала приключение еще более захватывающим. Мальчиков привлекли кучи песка, в котором они строили дороги для своих игрушечных машин. С азартом рыли тоннели и совочками выкапывали в податливой массе глубокие ямы.

Однажды Ахим подал идею: инсценировать похороны. Они выкопали яму для четырехлетнего брата одного из мальчиков. Малыш, гордый, что старшие его приняли в игру, согласился и доверчиво улегся на дно ямы, на влажный, рыхлый песок. Вместо церковных песнопений дети исполнили песенку про зайчика и забросали малыша одуванчиками и травой. И вот наступил момент, когда трое друзей стали быстро засыпать малыша песком. Несмотря на старания мальчика выбраться, они утрамбовали песок сверху так плотно, что ямы не стало видно.

– Какой ужас! – прошептала Аннетта.

– Мы не поняли, что произошло, – продолжал Ахим. – Когда вскоре снова его откопали, то вместо того, чтобы позвать взрослых, стали сами пытаться оживить его, трясли изо всех сил. Взрослые пришли, когда малышу уже нельзя было помочь… Можешь себе представить, что было потом: допросы в полиции, беседы с детским психологом, судебные иски к родителям. Семья моего приятеля переехала. Я не знаю, как они пережили гибель младшего сына. Впрочем, никто не интересовался, чего это стоило мне…

Потрясенная Аннетта склонила голову на грудь Ахима и некоторое время сидела в таком положении. Только подняв глаза, она заметила, что все уже разошлись.

– Куда все ушли? – спросила Аннетта смущенно и поднялась. Она с удовольствием еще поутешала бы Ахима, но не хотела раздражать свекровь своим поведением.

Ахим тоже встал, держа над ней зонт.

– Самое ужасное, что мои родители меня разлюбили, а Поль все равно живет в своем собственном мире.

– Это тебе только кажется. Мне лично всегда казалось, что в семье именно тебя… – возразила Аннетта.

– Чушь, – отрезал Ахим. – Родители хотели, чтобы второй ребенок был девочкой, я с самого начала был им не нужен. Чтобы время от времени они обращали на меня внимание, я вытворял всякие штуки.

Поль с подозрением смотрел, как брат уводил Аннетту. Нужно было догнать их, схватить обоих за рукав, крикнуть: «Стойте!» – но он не мог оставить мать одну у гроба. Когда могила наконец была засыпана, ему пришлось отвечать на рукопожатия и соболезнования, благодарить за цветы и проявленное сочувствие. Ничто в поведении матери не напоминало о вчерашней вспышке, она была безупречна и держалась как стойкий оловянный солдатик. Когда все направились к машинам, дождь немного поутих. Только Аннетта и Ахим остались на скамейке, они сидели близко друг к другу, так что казались издалека влюбленной парой.

Когда опоздавшие вошли в кафе, все уже сидели за столом, официантка принимала заказы. Большинство промокших до нитки гостей пожелали выпить чего-нибудь горячего. Наконец один из друзей покойного встал и произнес трогательную речь, потом Хелена поблагодарила всех, кто пришел. Поль заметил, что прекрасный голос матери напоминал сегодня бессильное карканье вороны.

После обеда друзья и знакомые попрощались. Когда остались только родственники, Поль, Аннетта и Ахим, мать протянула им руку и намекнула, что хотела бы остаться одна.

В машину рядом с Ахимом села тетя Лило, сзади устроились Аннетта, Саския и Поль. Было немного тесновато, но до отеля совсем близко.

– Сейчас уложим чемоданы и закажем такси на вокзал, – сказала Саския. – Мы еще увидимся?

Она посмотрела Полю в глаза, и для него это мгновение наполнилось чуть ли не магическим смыслом.

– Да, и при жизни матери, – радостно заверил он. Ахим и Аннетта чувствовали, что к ним этот разговор никакого отношения не имеет.

В Мангейм Аннетта ехала на заднем сиденье, размышляя о событиях последней недели. У нее не было никакого желания поддерживать разговор с мужчинами.

Поль тоже по большей части молчал. Ахим попросил его поискать леденцы в бардачке, и Поль обнаружил там лупу с подсветкой.

– Сильная вещь, – уважительно протянул Поль. После этого все замолчали на полчаса.

– Мне высадить вас у автосервиса? – спросил Ахим, когда они уже подъезжали к Мангейму. – Вы могли бы забрать свою машину.