Отец монстров - Сергей Арно

Антон привык и уже не обращал внимания на непонятные слова, выскакивающие из электрика. Они поднялись по небольшой лестнице. Возможно, Антон и спускался по ней, но почему-то не запомнил.

Они оказались в коридоре с каталками и гробами по стеночке.

— Пойдешь вон туда, — махнул рукой электрик. — Там у них начальство сидит, они тебя выведут. Бывай, студент, а я двинусь сантехников искать.

Электрик пожал Антону руку и, поправив на плече моток провода, посвистывая, пошел обратно.

— Господи, неужели выбрался!

Антон с блаженной улыбкой просто парил между каталками с покойниками, казавшимися ему родными. Да он от счастья готов был всех их расцеловать!

Он дошел до конца коридора. Навстречу ему попался человек в белом халате с папироской в углу рта. Он обеими руками толкал перед собой каталку, на которой под простыней кто-то лежал без движения. Из-под простыни вылезали подошвы замшевых ботинок сорок пятого размера, к подошве левого ботинка пристал раздавленный таракан.

— Извините, вы не знаете, где Сергея найти? — спросил Антон.

— Сергея? — Он перекинул бычок в другой угол рта, взял с тела какую-то бумагу и пробежал глазами. — А вот он. — Он кивнул на лежащее на каталке тело. — Сергей Фетищев.

— Мне не труп… — начал объяснять Антон.

— А, не труп. Серегу, что ли?.. Тогда прямо по коридору, дверь направо, он там сейчас груши околачивает.

Антон поблагодарил и пошел куда послали. Дверь была приоткрыта, из-за нее слышался мужской голос:

— В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана…

Антон послушал, потом постучал.

— Ну кто там прется? Какая собака?! — раздался грозный голос из-за двери.

Антон вошел. За столом в белом халате сидел молодой человек с кудрявыми белокурыми волосами, с чуть курносым носом, с изумительно мраморным цветом лица. Он выглядел как ангелочек.

— Ты кто? — не очень-то любезно спросил он, обернувшись к вошедшему.

— Я Антон, друг Максима, мы встречались как-то.

— А, помню, — мрачно сказал молодой человек, поднимаясь из-за стола. Роста он оказался высокого, с Антона. — Ну и чего ты, Антон, хочешь? На экскурсию пришел, в прозекторскую тебя сводить?

— Да нет, я по другому поводу. Максим пропал.

Я думал, ты, может, знаешь, где он.

— Нет, ничего не знаю, — внимательно глядя на Антона, сказал молодой человек, и щеки его заалели. — Мы давно не виделись.

— Тут один случай произошел… — не зная с чего начать, заговорил Антон, чувствуя недоброжелательность хозяина. — Он говорил, что у вас в морге покойники пропадают… Так тут мы нашли, куда…

Ангельское лицо Сергея вдруг исказило страдание, он сморщился, будто у него заболел зуб.

— Что за чушь свинячья?! Это он нафантазировал, придурок. Где тут они пропадают? Да у нас все как в банке — сколько покойников получили, столько сдали. Да знаешь ли ты, что наш морг — лучший в городе, что мы во всех соревнованиях…

— Да я не хотел сказать ничего плохого, просто… — собирался оправдаться Антон, но ангелоподобный Сергей не дал ему это сделать.

— Я не позволю порочить честь нашего краснознаменного, лауреата всех премий, героя всех соревнований… Наш великий и могучий!.. — Ему не хватало воздуха для выражения всех эмоций. Он решительно наступал, тесня Антона к двери. — Ничем не сокрушимый… Самый любимый…

Антон пятился, со страхом глядя на разбушевавшегося Сергея. В углу комнаты, где на диване лежала груда какого-то тряпья, раздалось хрипение, и мужской голос вдруг сказал:

— Хватит базарить! Серега, ты читать-то будешь?!

Я же так не засну в тишине.

Груда тряпья вдруг зашевелилась, и из нее высунулась растрепанная небритая физиономия.

— Серега, ты читать будешь?!

— Да буду, — бросил через плечо Сергей. — Сейчас человека вытурю. — И совсем тихо, приблизив лицо к лицу Антона, зашептал трагическим голосом: — Иди домой и не лезь в это дело. Не будь дураком. Максиму уже не поможешь. Тебе же хуже будет…

Он выпихнул Антона за дверь и закрыл ее. Антон в непонятном смятении стоял возле двери.

— В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой… — доносилось из-за двери.

Антон постоял, послушал, потом пошел по коридору в обратный путь. Тот же самый мужик с папироской вез в обратную сторону пустую каталку — он-то и указал Антону выход на воздух.

Последние слова:

— Теперь не время наживать себе новых врагов.

Вольтер

Амстердам, год 1698

Проходили годы. Слава Фредерика Рюйша росла, его мастерством бальзамировщика приезжали полюбоваться из многих стран. В последней из комнат с выставленными препаратами находилась большая книга в кожаном переплете с золотым тиснением. В этой книге оставляли свои восторженные благодарственные записи многие именитые люди, посетившие его музей. Здесь расписывались знатные вельможи и ученые, музыканты и поэты. Но и в свои шестьдесят лет Фредерик Рюйш был полон сил. Каждый день без выходных, в четыре часа утра он спускался к себе в мастерскую. Теперь ему помогал только Генрих, унаследовавший мастерство и тайну отца.

Дочь, Рахиль Рюйш, стала известной художницей, ученицей самого ван Эльста. Работа в мастерской отца не прошла для нее даром — именно здесь, складывая горки из внутренних органов, склеивая детские скелетики, украшая отрезанные детские головки и детские ручки манжетками и рюшечками, она отточила вкус и развила свой художественный талант. Рюйш гордился своей дочерью, хотя ему и было по-отцовски грустно, что она бросила семейный бизнес. Теперь они работали с сыном. Рюйш все так же был неравнодушен к монстрам. Его все так же ненавидели коллеги, видевшие, что препараты, которые создает Рюйш, действительно не портятся, а со временем становятся еще лучше, еще красивее, и казалось даже, что придет время, когда они оживут… Впрочем, так думали только малоразвитые посетители музея. Но даже профессиональных врачей охватывало чувство священного восторга, когда они видели мумии, не изменившиеся за несколько десятков лет.

Но в этом 1698 году, когда в Амстердам прибыло Великое посольство из России, жизнь Фредерика Рюйша резко переменилась.

В Амстердам из России прибыло Великое посольство. Говорили, что инкогнито приехал и сам русский царь.

Вот что писал в своем дневнике голландец Яков Номен: «…Царю не более недели удалось прожить инкогнито: некоторые, бывшие в Московии, узнали его лицо. Молва об этом скоро распространилась по всему нашему отечеству. На амстердамской бирже люди ставили большие деньги и бились об заклад — действительно ли это великий царь или только один из его послов…»