Чужая птица - Анна Янсон

Юнатан Эриксон закрыл за собой дверь и, сорвав с себя влажную маску, сел к компьютеру, чтобы занести в журнал последнюю информацию. Рубашка липла к взмокшему телу, а руки дрожали, когда он взял микрофон и записал, какие меры принял в течение последних часов. Утром в лечебницу Фоллингбу поступило одиннадцать детей, которых небольшими группами привозили из школы Клинте. У всех повышенная температура, боль в горле, ломота в суставах. Помещений не хватало, пришлось разместить их в палатах по нескольку человек, несмотря на риск. Родители волновались. Юнатану в скором времени предстояло с ними встретиться. Большинство родителей пожелали остаться в больнице, но было принято волевое решение им это запретить. Слишком мало оставалось защитной одежды и масок. Запас защитных средств для дыхательный путей почти иссяк, а новая партия поступит лишь на следующей неделе — у поставщика у самого склад пустует. Пришлось закрепить по маске за каждым обитателем больницы и использовать их дольше положенного срока. Перейти на обыкновенные марлевые повязки означало необоснованно подвергнуть людей опасности. Конечно, случай с каждым ребенком рассматривался отдельно. Взвешивалась необходимость присутствия родителей и риск заражения.

Ситуация накалилась до предела. Персонал — те, кто избежал заразы — работал на износ. На смену им пока никто не прибыл. Министерство здравоохранения все еще решало вместе с профсоюзами вопрос, считать ли отказ выйти на работу в условиях, когда опасность заражения столь велика, нарушением трудового договора или нет. Между тем все больше врачей и медсестер брали больничный. Юнатан подумал, хорошо бы, чтобы прибывшие добровольцы имели опыт работы в инфекционном, но в подобной ситуации он готов принять помощь от любого.

Юнатан мог понять тех, кто отказывался выйти на работу и рисковать жизнью. Самоотверженность медицинского персонала не безгранична. «Кто-то должен выполнять опасную работу, но почему именно я?» — задавались вопросом его коллеги. Юнатан и себе задал тот же вопрос. Почему он решил остаться в больнице? В его случае тут, пожалуй, присутствует неосознанное влечение к смерти, а также чувство вины и долг, который он принял на себя, придя в профессию.

Отделение интенсивной терапии в Фоллингбу не справлялось с нагрузкой, инфекционное отделение больницы Висбю — тоже. Люди хлынули в местные поликлиники, отчего вся система здравоохранения на острове грозила рухнуть с минуты на минуту. Утром у себя дома, так и не дождавшись врача, от сердечного инфаркта умер мужчина с симптомами гриппа. Медики не успели вовремя выехать к женщине с острым приступом аппендицита, и она скончалась по дороге в больницу. Рядом с больницей Висбю установили специальный навес, где всем желающим измеряли температуру и контролировали наличие других признаков гриппа. Пришедшие туда люди подняли прямо-таки бунт, когда их отказались пустить в отделение неотложной помощи.

Средства массовой информации искали козла отпущения. Кабинеты Министерства здравоохранения были завалены жалобами. Врачи, обходившие дома по вызову, не успевали к пациентам. Доктора в поликлиниках и так работали не покладая рук еще до начала эпидемии. Коллега Юнатана, Морган, должен был приехать в Фоллингбу на помощь, но застрял в Клинтехамне, где пытался успокоить родителей детей из футбольного лагеря.

Однако более всего остального сейчас Юнатана заботило состояние Себастиана Вальгрена — одного из двух мальчиков, поступивших в Фоллингбу накануне. Болезнь серьезно скрутила его. Второму мальчугану, Эмилю Верну, пока удавалось бороться с вирусом. Родителям Себастиана уже позвонили, и они должны были вот-вот приехать. Юнатан трепетал при мысли о разговоре с ними, ведь врачи не могли предложить ничего, кроме стандартных процедур и устных подбадриваний. Скорей всего, мальчику понадобится аппарат ИВЛ, но свободного аппарата для него нет. Координация с материком работала плохо, и новая партия оборудования поступить не успела. Лучше всего перевезти Себастиана в Линчёпинг не медля. Там в больнице как раз есть свободное место, хотя даже у них нет действенного антивирусного препарата.

Отправить пациента на материк означало повысить риск распространения эпидемии. Как сказала Оса, это спасение нескольких жизней ценой угрозы национального масштаба. Но когда стоишь у койки больного десятилетнего мальчугана, понимая: если ему и смогут помочь, то только на материке, — какое еще решение остается принять? Йенни Эклунд не удалось спасти даже медикам Линчёпинга, но тут шансы все-таки есть, хоть они невелики и гарантий никто давать не берется. Был бы это его, Юнатана, ребенок, конечно, он бы и сомневаться не стал, пусть тем самым другие окажутся обречены на риск.

Лечить поступивших утром детей было нечем. Юнатан вкратце описал ситуацию Осе Ганстрём, и она заверила его: делается все возможное, чтобы раздобыть тамивир. Этот препарат способен побороть вирус. С его помощью недавно предотвратили пандемию птичьего гриппа во Вьетнаме и в Белоруссии. Однако задача была непростая. Закупленное у онлайн-торговцев лекарство оказалось обыкновенной пустышкой китайского производства с добавкой кортизона и аниса.

В дверь постучали, и Юнатан надел опостылевшую маску.

— Пришли родители Себастиана.

Если бы не голос, он принял бы медсестру Еву за Агнету. Когда все ходят в защитной одежде, сложно узнавать коллег. Юнатан почувствовал угрызения совести. Надо бы проведать Агнету, он ведь не только коллега, но и друг. Но что он скажет ей в утешение? В такой ситуации сложно найти подходящие слова. И к тому же он с ног валится от усталости. Если ему удастся выбраться из этого ада, он спрячется от всех и будет спать сутками, а потом сменит профессию, чтобы больше никогда в жизни, никогда и ни за что, не быть в ответе за здоровье и благополучие других людей.

— Помоги им со спецодеждой, а я пока позвоню Осе, выясню, не удалось ли решить проблему дополнительного персонала. Как отреагировали родители Себастиана на плохие новости?

— Вне себя от беспокойства, разумеется. Ты уже сообщил им, что сына требуется перевезти в отделение интенсивной терапии в Линчёпинге?

— Нет, пока просто сказал им, что мальчику хуже. Не хотел, чтобы они мчались сюда сломя голову, рискуя жизнью. Такие вещи лучше обсуждать при личной встрече и в спокойной обстановке.

— Понятно. Я спросила, чтобы знать, как отвечать им, если они насядут на меня.

Ева ушла, и воздух будто сгустился вокруг Юнатана. Он сделал глубокий вдох, но грудную клетку что-то сдавило, и он не мог перевести дыхание. Что это: начало инфаркта или просто сказывается перенапряжение? Юнатану было все равно. Смерть казалась желанным исходом, избавлением от мучений и больше не пугала. Юнатан взял трубку, чтобы позвонить Осе Ганстрём, но почему-то попал на коллегу — Моргана Персона.

— Все катится к чертовой матери! Я больше не могу сдерживать родителей, которые рвутся забрать детей. За полицейским оцеплением толпа народу, они готовы помочь отчаявшимся родителям. Все крайне возбуждены. Вот-вот и они начнут кидать в полицию камни или спустят на них собак. Они не понимают, какой опасности подвергнется весь остров, если вирус распространится. Нам придется отрезать Готланд от остального мира с помощью военных, чтобы избежать пандемии. За неимением лекарств и мест в больнице люди будут умирать дома, один за другим. Мне кажется, пора сообщить о ситуации журналистам, хватит уже врать населению! Оса Ганстрём едет сюда. Разъяренная толпа прислала нам своего представителя, он говорит, они подождут эпидемиолога, послушают, что она сможет предложить. Если Оса ничего не придумает, начнется сущий ад. Мне не верится, что все это происходит наяву, просто кошмарный сон какой-то. Что же нам предпринять?