Русская Африка - Николай Николаев

Встретили их африканский климат, чужой язык и образ жизни, настороженное отношение колониальных властей и местного общества. Так, руководитель службы безопасности в Тунисе в письме, адресованном местным властям, сообщил о своем подозрении, что «большинство прибывших из России пропитано большевизмом», и предлагал укрепить предписанную к Бизерте полицейскую службу политической безопасности.

Капризы Клио

Расположенный на самом севере африканского континента тунисский город Бизерта купается отражением своих белых домов в водах Средиземноморского залива. Рыбацкие шаланды приютились в его удобной бухте. Набережная города-порта плавно переходит в цепочку пляжей с золотистым песком и уютными отелями. Таким остается в памяти побывавшего в Бизерте этот один из древнейших городов Средиземноморья.

Он был основан финикийцами в IX веке до нашей эры, еще раньше Карфагена, под именем Гиппон. В римскую эпоху стал Диаритусом, арабы окрестили его Бензертой, при колониальном правлении Франции его назвали Бизерт.

На протяжении всей своей истории город притягивал пришельцев выгодным географическим положением в центре Средиземноморского бассейна. Попутные ветры часто заносили в Бизерту с ее удобной природной гаванью корабли мореплавателей, торговцев и завоевателей.

Карфагеняне, греки, вандалы, арабские кочевники из Аравии, испанцы, мальтийцы, турки — все побывавшие здесь так или иначе оставили след в его истории. Прибрежный город кишел людским водоворотом, в котором, как в коктейле, смешивались разные языки и расы. Постоянные контакты с внешним миром выработали у местных жителей гибкость мышления, терпимость к разным верам, культурам и обычаям.

С конца XIX века — с началом французского протектората — население Бизерты стало пополняться европейцами. Новоотстроенный порт был открыт для международной торговли. Волею судеб в октябре 1897 года первый иностранный визит в новый порт Бизерты нанес русский крейсер «Вестник».

Кто бы мог тогда предположить, что это название станет предзнаменованием для российского флота, часть которого через 23 года встанет здесь на свою последнюю якорную стоянку?

Итак, 23 декабря 1920 года первые корабли бросили якоря в водах озера Бизерта, где размещалась французская военно-морская база Сиди-Абдалла. (Находящийся поблизости город носит то же название — Бизерта.) В начале января 1921 г. сюда пришли основные силы эскадры: два броненосца, два крейсера, десять миноносцев, пять канонерок, четыре подводные лодки, тральщик, девять вспомогательных и транспортных судов. Два корабля вообще не входили в состав Черноморской эскадры: «Якут» прибыл из Владивостока, «Китобой» — с Балтики. Во время перехода эскадры из Турции в Тунис ею командовали вице-адмирал М. А. Кедров и начальник штаба контр-адмирал H.H. Машуков (они же осуществляли командование и в Тунисе, но недолго). В число руководителей входили также контр-адмиралы П. П. Остелецкий, М. А. Беренс, А. М. Клыков, капитан 2-го ранга М. В. Копьев (отряд подводных лодок), генерал-лейтенант инженер-механик флота М. П. Ермаков (отдел вспомогательных кораблей), другие высшие и старшие офицеры. Общая численность экипажей судов, членов их семей и не связанных непосредственно с флотом беженцев превышала пять тысяч человек.

Войска союзников, высадившиеся на берегу Алжира

Таким образом, в Тунис, попало примерно в три раза меньше эвакуированных и бежавших россиян, чем в Египет. Но между беглецами из Крыма (и прочих мест), оказавшимися соответственно в Египте и Тунисе, была не только численная разница. В Египет прибыла дезорганизованная масса военных чинов и гражданских лиц. В Тунис же в боевом строю пришла эскадра, насчитывавшая 30 вымпелов, т. е. значительная военная сила. И если в первом случае все эвакуированные, в том числе военные, быстро оказались на положении бесправных беженцев, а вскоре и эмигрантов-апатридов, то во втором переход к статусу эмигранта проходил постепенно и растянулся на несколько лет. Такая постепенность придавала жизни русских на тунисской земле определенную специфику.

Лики истории

Ко дню рождения русской гордости Туниса — Анастасии Ширинской — муниципалитет города Бизерты принял решение переименовать одну из площадей, на которой находится православный храм, и назвать именем Анастасии Ширинской. Это единственная площадь во всей Северной Африке, носящая имя живой русской легенды — истинного патриота, мужественной женщины, талантливого человека, хранительницы памяти о русской эскадре и ее моряках. Больше никто и никогда из наших соотечественников не удостаивался такой высокой чести.

Судьба Ширинской — это судьба первой волны русской эмиграции. Она помнит слова отца, морского офицера, командира миноносца «Жаркий»: «Мы унесли с собой русский дух. Теперь Россия — здесь».

В 1920 году, когда она оказалась в Африке — во французской колонии, — ей было 8 лет. Только на этом континенте согласились приютить остатки армии барона Врангеля — шесть тысяч человек.

Бизерское озеро — самая северная точка Африки. Тридцати трем кораблям Императорского Черноморского флота, ушедшим из Севастополя, здесь было тесно. Они стояли, плотно прижавшись бортами, и между палубами были переброшены мостики. Моряки говорили, что это военно-морская Венеция или последняя стоянка тех, кто остался верен своему императору. Каждое утро поднимался Андреевский стяг. Здесь был настоящий русский городок на воде — морской корпус для гардемаринов на крейсере «Генерал Корнилов», православная церковь и школа для девочек на «Георгии Победоносце», ремонтные мастерские на «Кронштадте». Моряки готовили корабли к дальнему плаванию — обратно в Россию. На сушу выходить было запрещено — французы обнесли корабли желтыми буйками и поставили карантин. Так продолжалось четыре года.

В 1924 году Франция признала молодую Советскую республику. Начался торг — Москва требовала вернуть корабли Черноморской эскадры. Париж хотел оплаты царских займов и проживания моряков в Тунисе. Договориться не удалось.

Корабли пошли под нож. Настал, пожалуй, самый трагический момент в жизни российских моряков. 29 октября 1924 года раздалась последняя команда: «Флаг и гюйс спустить». Тихо опускались флаги с изображением креста Святого Андрея Первозванного, символ флота, символ былой, почти 250-летней славы и величия России…

Русским было предложено принять французское гражданство, но не все этим воспользовались. Отец Анастасии Александр Манштейн заявил, что присягал России и навсегда останется русскоподданным. Тем самым он лишил себя возможности официальной работы. Началась горькая эмигрантская жизнь…

Блестящие флотские офицеры строили дороги в пустыне, а их жены пошли работать в богатые местные семьи. Кто гувернанткой, а кто и прачкой. «Мама говорила мне, — вспоминает Анастасия Александровна, — что ей не стыдно мыть чужую посуду, чтобы заработать деньги для своих детей. Стыдно их плохо мыть».