Рыжая-бесстыжая - Галина Владимировна Романова

Антон приехал для того, чтобы ее, идиотку, вызволить из беды, а она задала стрекача, прихватив попутно его тачку. Прехорошенький расклад. Что, интересно, он теперь будет о ней думать? И так ее рейтинг был невысок, а теперь надеяться на взаимопонимание, основанное на доверии, было бы и подавно глупо…

Настя открыла багажник и принялась рыться в огромной сумке. В принципе не так уж и плохо. Пусть размера на три-четыре все великовато, но это все же лучше, чем босые ноги и халат с засохшей кровавой коркой. Она подхватила джемпер, джинсы, пару носков, большущие кроссовки и поспешила назад к реке.

Купание в ледяной воде ее немного отрезвило и вновь заставило мучиться сомнениями. Ну вот заявится она в город, приедет к себе на квартиру, и что? Ни ключей, ни документов, к тому же первый гаишник, пожелавший остановить ее, будет вынужден прибегнуть к аресту, уличив в угоне, а это еще одна статья плюс ко всем прочим. К Антону тоже теперь не сунешься.

– Сплошные тупики и несуразности, – бормотала Настя, лязгая зубами и натягивая на влажное тело вещи Атаманова. – Хоть топись к чертовой матери…

После некоторых раздумий с этим она все же решила повременить. Нужно наведаться домой, просто необходимо. Хотя бы для того, чтобы оставить последние распоряжения, к свекрови заехать с котом попрощаться. А ключ можно будет у бывшего муженька одолжить. То-то морда у него вытянется, когда она в новом имидже пред ним предстанет. Тут самое главное на его стервозину-мамашу не нарваться. А то начнет верещать на весь этаж да еще чего доброго милицию вызовет…

Но, к вящему удивлению Настены, Маргарита Николаевна повела себя совершенно не свойственным ей образом.

– Проходи, детка, – горестно сложила она губы и почти тут же прижала остриженную голову Насти к своей кустодиевской груди. – Натерпелась-то… Есть, поди, хочешь?

– Д-да, – кивнула Настя и, скинув огромные атамановские кроссовки у порога, пошла по своей бывшей прихожей следом за бывшей свекровью в кухню. – А где Андрей? Он дома? Понимаете, Маргарита Николаевна, у меня к нему дело… Что с вами?..

Настя остановилась посреди кухни и с недоумением уставилась на Маргариту Николаевну. Она рыдала!.. Скорбно, беззвучно, вздрагивая одновременно всеми своими телесами и напоминая при этом огромного, судорожно дышащего кита. Слезы текли по ее физиономии, утопая в складках подбородка и скатываясь на праздничный шелковый халат, к слову сказать, на удивление неряшливо выглядевший. Именно этот фактор и насторожил более всего Настю. Чтобы свекруха позволила себе пятно на халате?! Для этого должен был начаться Всемирный потоп или, на худой конец, обнаружиться эпидемия черной оспы на соседней улице.

Настена перевела взгляд с заляпанного халата на стены и ужаснулась. Вот уж чего она никак не могла ожидать от этой женщины, так это фанатичного поклонения господу. А как еще объяснить наличие более двух десятков икон, заполонивших весь правый угол?..

– Что-то с Андреем? – предположила она и, пройдя под образа, тяжело опустилась на табуретку. – Вы присядьте, пожалуйста, и расскажите. Может, я могу чем-нибудь помочь вам?

– Где уж тебе помогать? – махнула обреченно Маргарита в ее сторону пухлой рукой и тоже опустилась на жалобно взвизгнувшую под ее весом табуретку. – Сама, слыхала, в бегах. По телевизору целую неделю твое фото показывали…

– И что говорили? – совершенно не подав вида, что заныло внутри, поинтересовалась Настя.

– Ну… что ты пропала. И какой-то вроде бандит вместе с тобой. То ли ты его убила, то ли он тебя. Толком разве у милиции поймешь. Все у них в интересах следствия… Я вот тут к ним было сунулась, а они, знаешь, что мне сказали? – Свекровь снова залилась слезами. – Один покрутил мне у височка пальчиком и послал куда подальше. Я было к его начальнику обратилась, так там такая же реакция…

– Так никто и не помог?

– Никто, Настя, никто. – Маргарита окинула потухшим взором залитую газовую плиту и попросила: – Ты пошарь сама в кастрюльках, там всего вдосталь. Все Андрюшеньку ждала, а он… Козел паршивый!!!

От последнего заявления, выданного с явным зубовным скрежетом, Настя даже выронила крышку от кастрюли. Вот так-так! Это чем же так не угодило родное чадо сей благородной матроне? Уж ли ослушался и из-под ига материнского вывернулся? Что-то мало верится. Такой послушный сынок – и вдруг неповиновение…

Благоразумно решив оставить расспросы на потом, Настя наполнила тарелку отбивными котлетами, щедро полила их соусом и, присовокупив к этому три куска хлеба, поплелась следом за враз сгорбившейся свекрухой в гостиную.

Там все было почти как и прежде. Чисто, уютно, тепло и старомодно. Исключение составляли появившиеся образа с горевшей перед ними лампадкой.

«То ли у Ритули окончательно съехала крыша, то ли это признак сильнейшего душевного излома», – сделала вывод Настя и опустилась в любимое кресло своей тетки.

При переезде большая часть мебели покойных родственников никак не хотела влезать в малогабаритную хрущобу, пришлось по «сходной» цене, то бишь за прогнившую напрочь машину, ее сбывать. Вспомнив сей чудовищный по условиям «родственный» обмен, Настя еле сдержалась, чтобы не сказать убитой горем женщине какую-нибудь гадость. Но, вспомнив о том, что снова, как и при первой встрече, с аппетитом наворачивает ее продукт, смолчала.

– Вкусно? – поинтересовалась Маргарита Николаевна с прежним подтекстом неприязни.

– Да, очень, спасибо, – промычала Настя с набитым ртом и принялась жевать пошустрее – а ну как злобная тетка решит отобрать у нее тарелку, а она только-только приступила. – Так что у вас случилось? Вы говорите, а я поем, если можно…

– Можно, конечно, – с печалью кивнула та и обратила свой взор на угодников. – Кому теперь все это? Для чего?.. Ты знаешь, я иногда думаю обо всем, что произошло, и прихожу к выводу, что господь покарал меня за тебя.

– Да что вы! – попыталась успокоить ее Настя, но, как оказалось, преждевременно.

Маргарита налилась прежней злобой и, сузив глаза, принялась плеваться в ее сторону:

– Да, да! Я теперь почти уверена! Это ты во всем виновата!!! Именно с тебя начались все неприятности!!! Именно с тебя!!! Андрюшенька… Он был таким послушным, таким милым мальчиком…

Вспомнив надсадное сопение Андрюшеньки над своим ухом, Настя в глубине души мгновенно опротестовала «милого мальчика». Послушный – это несомненно, но вот «милым» его можно было назвать лишь сильно поднапрягшись. Хотя, вздохнув, Настя тут же укорила себя, вспомнив долгие прогулки с ним под луной…

Дав вволю наораться бывшей родственнице и доев мясо, Настя отнесла тарелку в кухню и, заняв прежнее место, совершенно спокойно заявила:

– Нет, Маргарита Николаевна. Господь вас, может быть, и покарал за меня, уж не знаю чем, но это только потому, что вы самая сволочная и гадкая баба на свете. Я кто? Я – сирота, брошенная жизнью в долгое одиночное плавание. А вы? Вы могли стать мне матерью, могли подругой. Да кем угодно, но вы не захотели. Вы поимели с меня все, чего пожелали: квартиру, мебель, потом вернули себе сына. Но не мною придумано, что за все в этой жизни нужно платить. Вот вы и платите…