С чистого листа - Дженнифер Нивен

Все так неожиданно.

Я прекрасно сознаю, что рядом со мной находится парень. Вижу его длинные ноги. Когда он передвигается, легко и свободно, кажется, что он рожден ходить даже по воде. Но при этом он целеустремлен, а от этого кажется еще выше, чем на самом деле. Немногие парни нашего возраста могут ходить именно так. С важным видом.

Как будто бы внезапно я осознаю, что он – мужского пола. Лицо у меня становится горячим, спина влажной, я думаю о Полин Поттер, которая сексом убирала вес, смотрю на его руки, и мне хочется сказать себе что-то вроде: перестань пялиться на его руки. Что ты делаешь? Он же твой враг! Ну, может, и не враг, но об этом ты даже задумываться не будешь!

Тут я понимаю, что он что-то говорит мне, поэтому быстро возвращаюсь в действительность. Он произносит:

– Я хочу тебя, Либби Страут. Всегда тебя хотел. Вот почему я и схватил тебя тогда.

Но на самом деле он, наверное, говорит вот что:

– Тебе это незаметно, но внутри я улыбаюсь.

И тогда я говорю:

– А я улыбаюсь в ответ. – Пытаюсь сохранять безразличное выражение на лице, даже при том, что у меня не разбита губа. Но ничего не получается. И я почему-то улыбаюсь так, что все это замечают.

Джек

В полночь я провожаю Кэролайн домой. Стоя на ступеньках крыльца, я вдруг обхватываю ее за талию и привлекаю поближе к себе. Ее тело напрягается, как будто она сделана из мрамора и палок от метлы. Мне хочется спросить ее, отчего она сейчас именно такая, вся натянутая, вредная и контролирующая каждое свое движение. Интересно, куда делась та самая заводная Кэролайн и вообще были ли прежние дни настоящими или мне просто везло? Может быть, вот эта новая и глянцевая Кэролайн поглотила всю суть прежней девушки? Эй, дома кто-нибудь есть? Мне так и хочется выкрикнуть эти слова. Но вместо этого я притягиваю ее плотнее к себе и обнимаю обеими руками. Меня будто подмывает выдавить из нее ту самую заводную, милую и чуточку нескладную Кэролайн.

– Ой! – морщится она. – Ты всегда делаешь это очень больно. – Она отталкивает меня. – Ее, наверное, любили бы гораздо больше, если бы она постоянно сама не провоцировала драки.

– Ты про кого?

– Про Либби Страут. – Она весь вечер говорила о Либби – за ужином, в кино и во время поездки домой.

Я смеюсь, потому что слышать подобные изречения от Кэролайн ужасно смешно.

– Что же тут такого забавного?

– Да нет, это не забавно. Просто некоторые… в этом отношении… ничуть не лучше.

– Не замечала. – Она складывает руки на груди. – Расскажи поподробнее.

Быстро сгладить углы. Говори ей то, что она хочет услышать.

Но я не делаю этого, потому что внезапно осознаю, что больше не могу. Она выматывает меня, а я выматываю ее, и мы оба полностью опустошены. Последние четыре года я всегда и везде говорю ей только то, что она хочет слышать.

– А знаешь что? – внезапно произношу я. – Я поговорю с тобой в другой раз.

– Если ты сейчас уйдешь, Джек, больше не возвращайся. Не надо поступать вот так, а потом возвращаться.

– Спасибо, я все понял.

Я чувствую поток дикой нервной энергии, как будто в данный момент совершаю нечто грандиозное, нечто такое, что полностью изменит мою жизнь. Говорю себе: «Она тебе нужна», – сажусь в машину и уезжаю.

Уже подъезжая к дому, достаю телефон. Тринадцать эсэмэсок от Кэролайн и одно голосовое сообщение в течение последнего часа. Одно послание от Кама. Еще одно – от Сета. Потом я открываю почту и жду, пока загрузится информация. И когда вижу письмо, начинаю думать о Либби Страут. Электронное сообщение. Доставлено в половине седьмого вечера.

Это ответ Брэда Дачейна из Дартмутского исследовательского центра по изучению прозопагнозии.

Либби

Перед началом первого урока Хизер Алперн и «Девчата» устраивают тренировку на футбольном поле. Я стою на боковой линии игрового поля, наблюдаю за ними и не могу даже пошевелиться, потому что – вот они! Я исполнена благоговения перед истинными звездами. В этом году «Девчатам» исполняется шестьдесят пять лет. Этот коллектив когда-то создали две студентки, которые очень любили танцевать, и самая первая группа состояла из двадцати девушек. Они носили юбки до колена, и в те времена некоторые находили это просто шокирующим, а еще белые перчатки. «Девчата» выступали с помпонами и флажками. Сейчас их в группе сорок, то есть тридцать девять без Терри Коллинс. В конце учебного года все население Амоса отправится смотреть представление «Девчат», которое состоится в городском концертном зале. И мне очень хочется оказаться на той сцене.

Я пребываю в хорошем настроении вплоть до третьего урока. В конце концов я встретилась лицом к лицу с Мозесом Хантом, и земля не ушла у меня из-под ног. Я твердо решила войти в состав «Девчат». И я попробовала влезть в шкуру Джека Масселина, так что теперь могу сказать, что я, да, довольно много испытала.

Я иду к своему шкафчику и чуть ли не насвистываю при этом. За мной следует Айрис. Ей очень хочется узнать, отчего это я такая счастливая. И тут я открываю дверцу шкафчика.

Оттуда на меня сыплются, как конфетти, письма. Они падают на пол, ковром устилая его. Ученики топчут их, проходя мимо, а я стою на коленях и пытаюсь собрать, прежде чем кто-то увидит письма и догадается, что они как-то связаны со мной.

Айрис нагибается, пытаясь помочь мне. Она поднимает одно письмо и читает его: «Тебя не хотят». Открывает следующее: «Тебя не хотят». Я выхватываю у нее письма, чтобы она не стояла тут и не читала все подряд одно за другим. Их, наверное, не меньше сотни.

– Это тебе пишут?

– Думаю, что да, Нэнси Дрю.

– А кому бы это понадобилось?

Но я понимаю, что этот вопрос риторический, поскольку Айрис Энгельбрехт лучше, чем кто-то другой, знает, на что способны некоторые люди.

Я не отвечаю, а она говорит своим обычным голосом ослика Иа, как будто ничего такого и не произошло:

– Надо кому-нибудь рассказать об этом. Отнеси их директору. Давай же! Я пойду с тобой. Вот прямо сейчас и пойдем. А на следующий урок нам напишут допуск, если мы опоздаем.

Я запихиваю письма в рюкзак.

– Я с этим к директору не пойду. – И голос у меня такой же злой, обиженный и расстроенный, как и мое настроение.

– А не ты ли говорила мне, что надо быть смелой?

– Никогда я тебе ничего такого не говорила.

– Ты говорила, что если я никому ничего не скажу, то тогда Дэйв Камински подумает, что со мной и дальше можно будет вытворять нечто подобное.

– Это совсем другое дело.

– Нет, не другое. Надо дать им понять, что ты не позволишь так с собой обращаться. Пошли!