Не родной папа - Ольга Тимофеева

Стою перед отделом МВД и рассматриваю большой стенд тех, кого разыскивает полиция. Сколько людей ищут по всей стране, понадобилось тридцать метров стенда, чтобы сделать “доску почета”.

— Что-то ищите? — слышу за спиной молодой мужской голос. Вздрагиваю и оборачиваюсь. Мужчина в форме смотрит на меня, оценивает так же как Юрий, друг Валеры. У них там одни курсы по запугиванию что ли?

— Нет, — убираю телефон. — Так, искала…

— Кого-то узнали? — Цепляется к словам.

— Нет. — Пытаюсь уверенно сказать, но под взглядом мужчины тушуюсь.

— Все эти люди преступники. Если кого-то узнала, то рассказывай. Можешь спасти кому-то жизнь.

— А может так быть, что человек, например, сбежал из тюрьмы, изменил документы, внешность и теперь он уже обычный порядочный человек?

— Пойдем-ка со мной, расскажешь все. — Берет меня под локоть и подталкивает к двери в здание.

— Я не причем, честно. Я не знаю, кто это. — Меня сейчас как заберут, как соучастницу. — Я ошиблась, возможно. — Пытаюсь на попятную. Нельзя мне в полицию, он же убьет Валеру и меня следом.

Но мужчина меня уже не слушает и приглашает в свой кабинет на первом этаже. В руках сжимаю телефон, если что наберу Валеру и сообщу, где я.

— Рассказывайте.

Моргаю несколько раз… Валере не рассказала, боялась, а тут сижу перед посторонним человеком и собираюсь рассказать все.

— Меня не убьют?

— Мы тут наоборот, защищаем. Кто вас должен убить?

— Тот, про кого я хочу спросить.

— Спрашивай.

— Я хотела только узнать… я не уверена, — сжимаю крепче корпус телефона. Правильно ли я делаю, не знаю до сих пор.

— Давайте разберемся, не волнуйтесь.

Я достаю блокнот и показываю на запись, которая меня волнует. Мужчина долго проверяет что-то в компьютере, а у меня снова мысли бредовые. А если они в сговоре и мне уже выбирают место в лесу, чтобы удалить случайного свидетеля? Лучше бы блокнот этот отдала отчиму и у Валеры спряталась.

— Малахов Глеб Александрович, вот нашел. Побег из СИЗО. Посмотрите фотографию, — разворачивает ко мне монитор. В специализированной программе на полэкрана фотография молодого мужчины, как и на сайте. — Вы его знаете?

— Сложно так по фотографии. Посмотрите, — я капаюсь в телефоне, чтобы найти хоть одну фотографию отчима.

— Вот, это Даль Олег Владимирович, напротив этого Малахова его фотография.

— Форма лица и носа одинаковая, разрез глаз.

— Вы про что? — Может ему со стороны и виднее.

— Это может быть один и тот же человек. А этот Олег Владимирович, вам кто?

— Мой отчим. — Шепчу в ответ. Как так? — А нет других примет каких-то? Я не знаю. У отчима татуировка есть внизу живота. — Щеки гореть начинают от одной мысли, что я видела эту татуировку. Обычно она спрятана под резинкой плавок. Но отчим не стеснялся раздеться передо мной полностью и показать ее. — Якорь.

— Да, — кивает следователь.

Как штырем пробивает. От этого еще страшнее становится. Он сидел в тюрьме и сбежал?!

— Он жил с нами лет семь-восемь, как мог скрывать так долго?

— У него кличка на зоне была Мастак, потому что врал искусно. Знаешь, как его найти?

— Знаю, но он сказал, если в полицию обращусь, то убьет меня и семью мою. — Во рту пересыхает от слов, которые произношу вслух. — Там же и другие фамилии есть, может тоже преступники.

— Разберемся. Откуда у вас этот блокнот?

— Я не знаю всего, какой-то его знакомый, он называл его дружок, был ранен и умер во время операции. Блокнот вроде как попал к хирургу, который его оперировал. Отчим пригрозил мне и… — я понимаю, что сейчас сдаю себя полностью и вешаю на себя же кражу, — заставил найти и украсть этот блокнот, иначе обещал на трассу меня отвезти и отдать дальнобойщикам. Я испугалась, а у меня еще брат младший. Просто хотела, чтобы он отстал от нас.

— Что за хирург?

— Он ни при чем, ничего не знал.

— Тебе сейчас надо записать все это. И, если насилие было, тоже пиши. Таким, как он, не место на свободе.

Пронизывающий морозец накрывает. Как я жила с ним, в любой момент могла ведь и не проснуться. А сейчас надо снова во все это окунуться. На коленях вибрирует телефон. Валера. Выключаю звук и переворачиваю телефон экраном вниз. Не до него.

Беру ручку и начинаю писать. Думала, будет сложнее, но с чужими людьми оказалось проще. Не так стыдно, что ли. Может, потому что мы больше с ними не увидимся. Они мне никто. Нечем дорожить.

Пока пишу, следователь вызывает кого-то.

— Надо операцию продумать. Нашли беглого из СИЗО.

Они обсуждают это так расслабленно, что злиться начинаю.

— Я если отсюда выйду, — перебиваю их, — меня убьют или кого-то еще. Вам надо его схватить! Сегодня же! Он ждет моего звонка и блокнот этот. Чего там продумывать? Я назначу встречу, вы его там и схватите.

— Если он тот, о ком мы думаем, то может быть опасен. Раскусит тебя в два счета и это опасно.

— Так сделайте так, чтобы не было опасно. Он сейчас придет в любое место, куда я скажу. У вас не будет второго такого момента. Если не отзвонюсь сегодня, то завтра может кто-то погибнуть или пострадать.

Будь со мной Валера, он бы, наверное, заступился за меня, привел в чувства, остановил и вложил мне в голову мысль, что это очень опасно. Но в тот момент мне так хотелось засадить отчима. Эгоистически только для себя хотелось этого в первую очередь. За настоящее, за прошлое.

Как так получилось, что мама вышла замуж за беглого уголовника? Как он умудрился поменять документы, внешность и ни разу не дать усомниться в себе. Столько лет жили, и никто ничего не понял… Так вжился в роль, что сам в нее поверил.

А если мама узнала что-то, а он ее убил? Мама странно умерла, никогда не болела, а тут резко остановка сердца.

А если я следующая? Теперь тоже знаю его секрет.

— Как мы подберемся к нему? Он увидит.

— Значит, надо, чтобы не увидел. Надо будет отвлечь его, чтобы он расслабился, идеально глаза закрыл. Обнять его, может?

— Какие у вас отношения?

— Я его боюсь, но последний раз он предлагал мне сбежать с ним и оставить семью.

— Отлично. За это можно зацепиться. Скажи, что согласна. Поцелуй его, отвлеки. Только отвлечь надо так, чтобы самой поверить в то, что ты хочешь с ним быть.